Берлинская кровь 2

empty-line/>

– Август, я понимаю. Я сама подготовлю документы, – она положила руку ему на плечо и чуть сжала. Шарлотте хотелось разделить с ним эту ответственность.

– Давай поедем домой. Нет никакого смысла думать об этом сейчас, – она с болью пыталась поймать его затуманенный взгляд.

– Ты права. Сегодня от меня никакого толку, – он уперся головой в ее плечо и чуть потерся.

Один этот слишком интимный жест давал понять, насколько Август разбит новостями. Шарлотта подумала, что их могут увидеть и понять неправильно, но не стала одергивать мужчину, тем более, что тот и сам через несколько секунд поднялся.

Он надел фуражку, поправил форму и подал Шарлотте руку. Легкий ветер дул в лицо, когда они выходили, охлаждая горящее от волнения лицо Августа. Волосы Шарлотты немного растрепались, прядка плескалась у чистого лба девушки, и вид этой свободной прядки заставил Шольца улыбнуться. У двери служебного автомобиля возникла небольшая заминка: Шарлотта по-привычке ждала, что Август галантно откроет ей створку, но мужчина как будто застыл.

– Август, – негромко произнесла она, приводя его в чувства и, открыв дверь самостоятельно, села.

Он наконец сориентировался в пространстве и сел на переднее сиденье. Они ехали молча некоторое время, каждый думал о своем, Шарлотта смотрела как мелькает ровный тротуар совсем рядом с колесами.

– Ты не оставишь меня сегодня?

Шарлотта не сразу разобрала слова, и с минуту задумчиво хмурилась. Потом, будто очнувшись, ответила:

– А, да, думаю часам к девяти, к полдесятому я приеду к тебе.

– Я буду ждать, – он взял ее руку, с которой она сняла перчатку, в свою ладонь и легонько прикоснулся к ней губами, девушка засмущалась. Август даже в таком состоянии не мог оставить ее без внимания и это подкупало.

Когда они подъехали к ее дому, Август пожалел, что им придется расстаться, пусть на несколько часов. Однако он понимал, что девушке нужно закончить работу: едва перевалило за полдень. Он знал, что большую часть работы Шарлотта делает ночью и дома, пока все спят. Однажды он спросил ее, почему она так делает, на что девушка, не сильно покривив душой, ответила – так удобнее. И все же настоящей причиной было не это. Ночью даже обязанности становятся выбором. Ночью ты никому не принадлежишь, делай, что заблагорассудится!

Шарлотта не хотела объяснять это ощущение свободы, поэтому просто как-то раз посвятила его в свое хобби: бродить глубокой ночью по улицам Берлина, стараясь, конечно, выбирать наиболее освещенные, однако вполне наслаждаясь безлюдьем и тишиной. Август, кажется, понял.

Шарлотта вышла из машины, открыла дверь подъезда и быстро зашагала по лестнице. Ни брата, ни сестры не должно быть дома, так как Агнет работает в это время в ателье, а Франца повысили до унтершарфюрера в том самом отделе, где она и Август работали поначалу.

Она прошла к себе в комнату, где на стенах играли небольшие солнечные зайчики. Работалось в тишине пустующего дома было гораздо приятнее, поэтому часть бумаг перекочевала в личное распоряжение Шарлотты к ней домой. Бумаги часто занимали всё ее время, и на них всегда можно было сослаться, если приходило время помочь с уборкой по дому. Шарлотта, несмотря на трудоголизм, была лентяйкой во всем, что касалось домашнего хозяйства. Поддержанием чистоты в их квартире чаще всего занималась Агнет. Шарлотте также категорически не нравилось гладить, а про готовку вообще можно промолчать. Изредка она все же протирала у себя в комнате пыль под испепеляющим взглядом Агнет.

Пальцы девушки замелькали над печатной машинкой под звуки проезжающих автомобилей. Работа была почти механическая и Шарлотта урывками возвращалась к обдумыванию характера их с Августом отношений. После того случая, когда Август подвез ее до дома поздней ночью, брат и сестра еще полчаса не отставали от нее с вопросами типа: «кто он такой, чтобы тебя подвозить? И в каких вы тогда отношениях?» Шарлотта едва скрывала злое недоумение. Ей казалось, что уж для Агнет и Франца такого рода вещи не будут важны, но тема еще не раз поднималась за ужином, если им удавалось поужинать вместе.

Первое, что сделал Август, приехав домой, это пошел в душ, ему нужно было освежиться. Он надеялся, что вода его успокоит, поможет привести в порядок себя и нервы. Конечно, можно было уцепиться за оправдание, предложенное Шарлоттой: он лишь передает приказ, убийца людей находится где-то среди высших чинов СС. Однако это Август должен будет наблюдать казнь невинных людей, это он даст отмашку спустить курок. Мужчина еще ничего не сделал, но уже чувствовал себя по локоть в крови тех, кто только отстаивал свои права.

Нужно было отвлечься до десяти вечера, на глаза, едва Август вышел из душа, ему на глаза попался телефон. Стоило позвонить Йенсу, чтобы тот отвлек его разговорами в какой-нибудь пивнушке. На том конце провода долго не отвечали, однако как только Август решил положить трубку, ему ответили.

– Да, кто это? – по голосу было слышно, что Йенс чем-то огорчен, он ответил быстро и явно не тем тоном, который Август хотел бы слышать в свой адрес сейчас.

– Йенс, это Август, не узнал меня? – Август сел на край стола, в замотанном на бедрах полотенце.

– Август? Ничего себе, нет… Я узнал, ты просто так давно не звонил, я думал, что…– тот запнулся явно думая, что сказать.

– Я подумал, что раз мы так давно не виделись, давай посидим сегодня с шести до десяти? В какой-нибудь пивнушке. Трое: Я, ты и Рудольф.

– Сегодня … хорошо давай. Возле твоей работы как раз открылась новая! – настороженные нотки из голоса Йенса исчезли, теперь он явно улыбался.

– Хорошо, я позвоню Рудольфу.

– Нет, не нужно, я сам ему позвоню, мы с ним очень даже хорошо общаемся.

– Правда? Не знал. Ладно, буду ждать вас там.

Повесив трубку, Август пошел дальше приводить себя в порядок. Почему Йенс и Рудольф общаются, неужели они сблизились после его отъезда? Интересная информация. Он посмотрел в окно: солнце почти не освещало город, оно медленно катилось к закату, однако на улицах все так же было тепло. В пепельнице тлела недокуренная сигарета, Август, уже почти готовый выходить, встал перед зеркалом. Он выглядел прекрасно. Спустившись на улицу, он порадовался, что взял плащ. Несмотря на янтарное солнце, растекавшееся по улицам, и ясное небо, в воздухе чувствовалась прохлада, предвещавшая дождь.