Бьёрн Магнуссон

– Вы ржёте, а факультет из-за вашей выходки сразу двадцать балов потерял!

– Я думаю, что это сделал Снейп!
– пришла в голову Поттера новая идея.
– Вы видели, как он ржал над нами?

– Над нами все смеялись, - поправил его Люпин.

– Нет, друг. Я чувствую, что этот сальноволосый ублюдок тут точно замешан.

– С лысым тобой, Эванс дружить не будет, - подначил друга Сириус.

Поттер насупился и зашагал быстрее к владениям мадам Помфри.

На обеде только и разговоров было об утреннем происшествии, гриффиндорцы в Большом зале не появились. Следующим уроком была Травология, где студенты учились пересаживать рассаду Мандрагоры. Похожие на уродливых младенцев, клубни злобно верещали и норовили укусить студентов за пальцы. Если бы не специальные защитные наушники, многие бы оглохли от ужасного шума.

Наконец, эта пытка закончилась, и ученики вернулись в замок.

– Кто может любить Травологию?
– бурчал Мальсибер.
– Это надо быть больным на голову крестьянином. Какого Мордреда чистокровные маги должны копаться в драконьем навозе? Пусть делают те, кому это нравится.

– А тебе и Трансфигурация не нравится, - ухмыльнулся Нотт, заворачивая с остальными к кабинету Макгонагалл.

– В ней хоть смысл есть, - не согласился Мальсибер.
– Особенно в боевой.

– Для боевой трансфигурации мозги нужны, - улыбнулся Бьёрн.
– А наш товарищ не хочет их напрягать.

– Отец на лето наймёт для меня личного инструктора, - отмахнулся от приятелей Мальсибер.
– Я за месяц всех догоню и обгоню. В Хогвартсе надо налаживать связи. А учёба, тьфу. Пусть лучше Когтевран пыхтит над свитками и эссе.

– А Пуффендуй копается в теплицах?
– Бьёрн с улыбкой посмотрел на размахивающего руками Мальсибера.

– Точно, - подбоченился подросток.
– А гриффиндорцы продолжают ходить лысыми!

Тут заржали все слизеринцы, кто слышал их разговор по дороге к классу.

Поттер и остальные студенты уже сидели в аудитории. На головах Джеймса и компании, с волосами было всё в порядке, и Мальсибер разочарованно вздохнул. Слизеринцы расселись по местам под строгим взглядом Минервы Макгонагалл.

– Сегодня мы с вами начнём изучать изменение предметов и пространства, - начала говорить преподаватель.
– Это бывает очень полезно. Те, у кого есть сумки и сундуки с расширенным пространством внутри, могут подтвердить мои слова.

Она внимательно обвела класс глазами и продолжила:

– Маленький женский кошелёк способен вместить до полукуба внутреннего расширения. Вы представляете, сколько всего можно взять с собой в дорогу? Итак, начнём с самого простого. Макгонагалл направила палочку, на лежавшее на столе яблоко и скомандовала:

– «Энгоргио», - яблоко тут же стало расти и достигло размера крупной тыквы.

– «Редуцио», - снова взмахнула палочкой Минерва, и оно уменьшилось.

– Профессор, а в чём разница между Трансфигурацией и Чарами?
– спросил Питер.
– И там, и там заклинания.

– Если вы поленились прочитать учебник, мистер Петтигрю, я вам, конечно, напомню, - с неудовольствием посмотрела на толстяка Макгонагалл.

– Трансфигурация - это отдельная ветвь магии, направленная на изменение формы и внешнего вида объекта, на который нацелено воздействие. Трансфигурация может производиться как с неживыми, так и с живыми объектами. Только всегда держите в голове законы Гампа: первое - нельзя трансфигурировать еду из ничего; второе - невозможно превратить что-либо в человека; третье - с помощью трансфигурации не выйдет превратить обычный предмет в артефакт. Для этого существует другая ветвь магии - артефакторика; четвёртое - запрещено трансфигурировать деньги, драгоценные металлы и камни. Во-первых, за такое можно попасть в Азкабан, а во-вторых, любой волшебник способен отличить подделку от оригинала с помощью несложных заклинаний. И, наконец, пятое - нельзя трансфигурировать время. Надеюсь, вам всё понятно, мистер Петтигрю?

– Да, профессор, - сконфуженно пробормотал Питер.

– Тогда начинайте практиковаться, господа студенты, - Минерва холодно обвела взглядом аудиторию.

Под конец занятия нужные манипуляции получились почти у всех.

– На следующем уроке жду от вас эссе на два фута с описанием особенностей заклинаний, изменяющих внешнюю форму предмета. А с вас, на три фута, мистер Петтигрю, - заявила Минерва.

– Кошка драная!
– заскрипел зубами подросток.
– Что она ко мне привязалась?

После ужина студенты разошлись по общежитиям. Люпина, как бывало раньше, забрала из Большого зала мадам Помфри, а трое остальных приятелей вернулись к себе.

Джеймс и Сириус тут же достали карту, чтобы посмотреть, не пытается ли Снейп в очередной раз забраться в гриффиндорскую башню. Однако слизеринец сидел у себя в подземелье, и ребята стали просто искать по карте знакомые фамилии.

– О, смотрите, где Люпин сейчас!
– удивлённо воскликнул Джеймс, указывая на точку, обозначавшую их товарища.
– Что он делает в Хогсмиде?

– Пока мы тут эссе пишем, Римус за сладостями отправился прямо из Больничного крыла, - недовольно проворчал Петтигрю.
– Может, и нам конфет притащит?

– А давайте сами сходим?
– предложил Сириус.
– Заодно и с Римусом поговорим. Мы тут думаем, что Люпин в Больничном крыле лечится, а он в деревню удрал.

Сказано - сделано. Гриффиндорцы быстро собрались в дорогу. Джеймс, ухмыляясь, достал из сундука воздушную ткань какого-то плаща.

– Что это?
– заинтересовался Сириус, а потом ахнул:

– Мантия-невидимка! Джеймс, ты утащил у отца родовой артефакт?!

– Не утащил, - поправил его Поттер.
– Он сам его дал. Сказал в случае опасности, надеть его и бежать.

– Какая опасность в Хогвартсе?
– хмыкнул Сириус.
– Главное, что мы теперь можем спокойно ходить по замку после отбоя. Надо только выучить чары, заглушающие шаги и дыхание. Иначе нас троих легко поймают несмотря на мантию-невидимку.

– Сейчас, - спохватился Джеймс.
– Отец положил в сундук книжку с подходящими чарами.

Он принялся копаться в вещах и вскоре достал небольшую рукописную книгу.

– Вот, смотрите!

Все тут же подошли поближе. Джеймс нашёл нужное заклинание, и все трое принялись спешно его осваивать. Потратив ещё час и, хорошо отработав нужные чары, подростки спустились в гостиную, спрятались втроём под мантию и вышли на лестницу.

Портрет полной дамы, который охранял входную дверь, удивлённо заозирался по сторонам, но никого не заметил. Неслышимые и невидимые, они мчались по коридору, ощущая чувство пьянящей свободы. Выскочив на улицу, подростки остановились, в нерешительности.