Бернадот

Капитал доверия к шведскому наследному принцу среди союзников иссякал окончательно и бесповоротно160.

«Франценбергский» эпизод, по некоторым данным, получил своё логическое продолжение. Наполеон, по всей видимости, решил воспользоваться советом Мэзона и отправил его с тайной миссией к Карлу Юхану. Переодетый в цивильное платье, бывший адъютант Бернадота пробрался в Льеж и от его имени предложил Карлу Юхану Скандинавию, Финляндию и Померанию, всё балтийское побережье и королевство Нидерландов взамен за то, чтобы он вышел из союзного альянса! Предложение было очень заманчивым и, думается, заставило Карла Юхана хорошенько над ним поразмыслить. А, поразмыслив, он отказался. Поздно! Карта Наполеона была уже бита. Переход на сторону Наполеона был бы большой авантюрой, а Карл Юхан авантюристом не был.

Нам этот эпизод представляется вполне вероятным. Императору в прошлом не раз удавалось «покупать» расположение Бернадота почестями и чинами, так почему же не испытать его и в этот раз? Тем более что признаки разногласий принца с союзниками были налицо.

К середине марта отношения Карла Юхана с союзниками достигли своей самой низкой точки. Расхождения с оппонентами в мнениях относительно формы будущего правления и условий мира с Францией были настолько велики, что они грозили формальным разрывом. Принц пытался, было, модифицировать свои предложения по первому вопросу, предлагая вопрос о Реставрации отдать на волю французского народа, но его никто не слушал, справедливо полагая, что устами Карла Юхана говорили всего лишь личные амбиции.

17 марта в штаб-квартире Резервной армии произошло странное событие. Был созван военный совет, на котором Карл Юхан предложил собравшимся старшим офицерам армии ответить на три вопроса:

Отвечает ли интересам Швеции продолжение войны с Францией, которая будет лишена приобретённых ранее территорий?

Если союзники будут настаивать на условиях мира согласно Шатильонским решениям, отвечают ли интересам Швеции дальнейшие усилия кронпринца добиваться у союзников признания того, что Швеция уже выполнила свои обязанности в этой войне?

Если Наполеон отвергнет условия предложенного ему мира, обязана ли будет Швеция продолжать с ним войну?

Ответы распределились следующим образом: единодушное «нет», за исключением одного «да» на первый; единодушное «да» на второй и единодушное «да » на третий вопрос, но при условии, что союзники выполнят свои обязательства перед Швецией. Военный совет, таким образом, укрепил уверенность принца в его попытке уговорить союзников оставить границу Франции по Рейну и сохранить за ней Бельгию и Голландию, а также в том, что дальнейшее участие шведов в войне было бессмысленным. Он отправил в союзническую штаб-квартиру К. Лёвенхъельма с инструкцией потребовать у союзников поддержки в норвежском вопросе и в признании необходимости возвращения домой шведской армии. В письме к Александру I Карл Юхан свои требования несколько смягчил, попросив у него корпус для усмирения Норвегии, в то время как небольшая часть шведской армии останется выполнять свой союзнический долг на континенте.

25 марта Карл Юхан, не дожидаясь ответа161 от российского императора, пользуясь инкогнито (он взял себе фамилию «Стедингк»), выехал к Александру I, но в это время Наполеон предпринял дерзкий марш в восточном направлении и перерезал все пути. Раздосадованный принц вынужден был вернуться обратно в Льеж. На обратном пути его пригласил к себе в Нанси граф Артуа, но Карл Юхан, неуклюже сославшись на неопределённость мнения союзников относительно судьбы Бурбонов(?) и на возможное недовольство таким визитом шведов(?), предпочёл общаться с русским губернатором Нанси и отзываться о Бурбонах в самых негативных выражениях. Этому семейству, сказал он русскому генералу, нельзя появляться во Франции без посредника, имея в виду под посредником, естественно, себя.

Возвратившись в Льеж ночью 4 апреля, Карл Юхан узнал о том, что Париж пал. 31 марта 1814 года в столицу Франции вошли русские казаки, а 3 апреля столица капитулировала. Наследный принц немедленно отправил своего роялистски настроенного друга Гре к Людовику XVIII и принцу Конде с запоздалым ответом на их письма. Гре должен был заверить Бурбонов, что только обстоятельства и сопротивление шведов(!) помешали шведскому наследному принцу осуществить давно задуманный план. Своё послание Карл Юхан украсил описанием в самых возвышенных выражениях своих детских воспоминаний, связанных с его идеалом — королём Генри IV. Он с благодарностью подтверждал принятие титула генералиссимуса французской армии и приглашал графа Артуа в любое удобное для него время посетить его штаб- квартиру в Льеже.

Одновременно принц попросил Сухтелена сообщить императору Александру I о том, что он всегда был сторонником Бурбонов, хотя и не высказывал свои взгляды до тех пор, пока не понял своё призвание истинного союзника! Именно для этого он хотел недавно посетить императора, чтобы в личной беседе объяснить свою позицию.

Беседу в том же духе Карл Юхан провёл и с Торнтоном, попросив его довести свои «бурбонские» симпатии до английского руководства. Чтобы не попасть в ложное положение, он вызвал к себе Стедингка и пояснил, что титул французского генералиссимуса он принимает временно и что он непременно, хоть и с задержкой на несколько месяцев, вернётся в Швецию. Заверения, сделанные на все стороны, тем более неискренние, всегда вызывают настороженность!

В предположении, что Наполеон организует союзникам сопротивление на юге Франции, Карл Юхан направил в союзническую штаб-квартиру уведомление о том, что решил ввести шведскую армию во Францию и сражаться в рядах коалиции на её территории. Попросив вернуть ему корпуса Бюлова и Винцигероде, он отдал приказ о выступлении шведской армии. Толчком для такого решения послужило письмо супруги, поступившее к нему 6 апреля. Дезире с нетерпением ожидала вступления в Париж шведской армии, но вместо неё к ней явился К. Аёвенхъельм и сообщил, что супруг находится в Льеже. Дезире была страшно разочарована. «Мне очень жаль, что ты не прибыл раньше императора России, — писала она ему, — это сыграло бы тебе на руку и тем людям, которые тебе дороги. Твое присутствие здесь чрезвычайно важно »...

(Вот ещё одно косвенное подтверждение наличия у доктора Франценберга второго поручения!)

Дезире была права: фактическим хозяином Парижа с 31 марта стал Александр I, и царь, по всей вероятности, обратился бы за помощью в первую очередь к нему, своему протеже. Но шведского принца на месте не было, и царь был вынужден пользоваться услугами своего бывшего тайного агента Талейрана. Находившегося рядом посла К. Лёвенхъельма император призвал к ответу: чем руководствовался наследный принц Швеции, поддерживая тайные контакты с Наполеоном и Бурбонами? Положение шведского дипломата было более чем щекотливым, но вместе с Карлом Юханом ему как-то удалось «выкрутиться» и сохранить расположение императора.

А Карл Юхан, торопясь наверстать упущенное, развил в Льеже бурную и лихорадочную деятельность. Он предпринял попытку собрать побеждённые французские части, поставить их под белые знамёна Бурбонов и вместе со шведами двинуть их на Париж. (Именно в этот момент он сделал неудачное предложение сидевшему в Антверпене Л. Карно.) Но он уже чувствовал, что лавинообразные события во Франции опережали его и что всё было бесполезно. Искорка надежды обеспечить себе достойное место на родине, загоревшаяся было в его душе в эти драматичные дни, погасла. Слишком дорого стоило ему приобретение Норвегии, и как ни старался он сыграть свою роль в последующих событиях, главные участники войны его просто игнорировали. Союзники, кроме Александра I, оказали жёсткое сопротивление всем его попыткам заявить о своих претензиях, а одной поддержки царя оказалось недостаточно. Талейран высказал следующее суждение о шансах Бернадота: «Бернадот — это ещё один этап революции. Зачем выбирать солдата, когда вы только что убрали уже одного? » И тут, нужно отдать справедливость, Талейран был прав.

Этот вывод подтвердил и мудрый Сухтелен, мнение которого Карл Юхан высоко ценил.

10 апреля, взяв с собой роялиста Стедингка, Карл Юхан выехал в Париж. Согласно воспоминаниям генерала Адлеркрейца, перед отъездом шведы взяли с принца обязательство не заниматься в Париже делами, не имеющими отношения к Швеции. «Посмотрим, как он сдержит своё слово, — писал генерал в Швецию, — хотя события уже так повернулись, что опасаться уже нечего ». А шведы серьёзно опасались, что кронпринц в Швецию больше уже не вернётся.