Бернадот

В 1840 году Карл Юхан провёл реорганизацию правительства. Главами департаментов стали теперь 7 министров (государственных советников), включая и прежних министров юстиции и иностранных дел. К ним прибавилось 3 т.н. министра для консультаций. Министр юстиции перестал руководить Верховным судом, исчезли должности надворного канцлера и статс-секретарей. Министры были чиновниками, а не политиками — политика была прерогатива короля, и никто не имел ни желания, ни смелости составлять ему конкуренцию или прекословить. Впрочем, исключение в этом отношении составлял лишь один человек — министр иностранных дел Ааре Энгестрём, упрямый и темпераментный человек, ранее возглавлявший департамент юстиции, а ещё раньше был министром иностранных дел и первым министром. После его смерти в 1824 году министром иностранных дел стал бывший хофканцлер Густав Вестерстедт, тоже опытный и гибкий политик и дипломат, которому часто удавалось склонить короля к принятию своего совета или мнения. Он умер в 1837 году.

Настоящим шведским «Микояном» можно считать Матиаса Русенблада (1758—1847), начавшего свою карьеру ещё в 1809 году при Карле XIII и до самой своей смерти проработавшего при Карле Юхане. Этот консервативный по своим взглядам человек в 1831 году был назначен министром юстиции; в 1840 году король, пытаясь вывести его из-под удара риксдага, предъявившего к министру серьёзные претензии, отправил его в почётную отставку. Это не спасло Русенблада от суда, но в 1841 году ему удалось во всём оправдаться.

Среди советников и помощников Карла Юхана следует также упомянуть барона Якоба Августа фон Хартмансдорфа (1792— 1856), опытного и эффективного администратора, проявившего себя на многих постах и должностях, в том числе в должности статс-секретаря по вопросам церкви и образования; независимого и самостоятельного графа Густава Фредерика Вирсена (1779—1827), разочаровавшегося в экономическом кредо кронпринца, в 1816 году ушедшего в «мягкую» оппозицию, а в 1824 году снова вернувшегося на правительственную работу, где успешно занимался экономикой и финансами; последователей Вирсена по финансовым вопросам пробста К.Я. Нурдина (1785—1850) и графа Ф.Б. Шверина (1764—1834), а также пасторского сына из Финляндии К.Д. Скугмана, учредителя первого в Швеции сберегательного банка (1820).

Но самым близким другом и советником короля стал граф Магнус Брахе (1790—1844), представитель старейшего шведского рода, чей предок был женат на сестре Густава Васы. Граф получил солидное по тем временам образование, прекрасно говорил по- французски и сделал успешную карьеру при дворе и в армии. При кронпринце Карле Юхане он был адъютантом, а после коронации Карл Юхан назначил его придворным шталлмейстером. Потом он быстро стал шефом лейб-гвардии от кавалерии, шефом адъютантского корпуса короля, старшим придворным шталлмейстером, риксмаршалом, генерал-адъютантом и начальником генштаба. И это, не считая того, что он был членом различных комитетов, академий, фондов и т.п. Король просто «засыпал» его должностями и орденами. Придворные и чиновники лопались от зависти, шептались по углам о «засилии в стране рода Брахе», распускали слухи о злоупотреблении графом королевского доверия и т.п. Только после смерти М. Брахе выяснилось, что все эти слухи не имели под собой никакой почвы. На самом деле граф Брахе был настоящим бессребреником, думавшим о себе в последнюю очередь и пытавшимся оказать помощь всякому, кто к нему обращался. Свои непосредственные обязанности он выполнял беспрекословно, точно и с большим успехом.

Королевский титул, который достался Карлу XIV Юхану в наследство, лишь отчасти оправдывал своё название. «Король Вендов» был исторической претензией, анахронизмом, сохранившимся со времён Густава Васы и дожившим до времён Густава VI Адольфа (1882—1973). Как же чувствовали себя в таком случае свей и готы? Не очень хорошо, говорит Л.У. Лагерквист и приводит факты: население, как это, вероятно, происходит всегда с населением распавшейся страны, чувствовало себя не очень уверенным в своём будущем. Вставал вопрос, сохранится ли Швеция как государство в будущем, сумеет ли она выжить. Люди в стране голодали, бедность выглядывала чуть ли не из каждого дома, государственный долг превышал доходы, свирепствовала инфляция, пьянство; средний рост людей по сравнению со временами викингов упал на 10 см и для мужчин составлял около 163 см. 80 % населения составляли крестьяне или люди, связанные с сельским хозяйством. Промышленное производство было в самом зачатке — в основном это были железоделательные и лесопромышленные предприятия.

Но смертность среди шведов, как ни странно, была невысокой, и численность населения при Карле Юхане резко увеличилась с 2 до 3 миллионов человек198. Рост населения создавал дополнительные проблемы, к решению которых Швеция в то время ещё не была готова. Промышленная революция наступит в 70-е годы, но подготовка к ней началась уже при Карле Юхане. В начале XIX столетия стала использоваться сила пара, улучшались и строились дороги, каналы. Благодаря усилиям правительства, пытавшегося навести порядок с земельными участками, сельскохозяйственное производство Швеции к 1850 году увеличилось вдвое.

Хотя конституция 1809 года сильно урезала привилегии дворянства, а темпы возведения в дворянство резко снизились, оно всё равно продолжало занимать во власти и в стране лидирующее положение. За всё время правления Карла Юхана в правительстве было всего 5 министров недворянского происхождения. Выбор кандидатов был ограничен, и ему не оставалось ничего иного, как делать ставку на «благородных» людей.

Большое внимание король уделял проблеме обороны страны. Мобилизационная система страны, придуманная ещё во времена короля Карла XI199, не позволяла быстро и оперативно сосредоточить армию в нужных местах. К тому же всю территорию шведская армия защитить не могла, поэтому была принята концепция т.н. центральной обороны, согласно которой противника следовало заманить вглубь шведской территории, где он должен был встретить сильную оборону. На этот случай было решено создать 3 мощные крепости-убежища для короля, правительства и риксдага. Была построена всего лишь одна крепость в Карлсборге, на западном берегу озера Веттерн, но Карл Юхан воспользоваться ею не мог, потому что она была достроена уже после его смерти. Зато вплоть до XX столетия сохранилась придуманная им система призыва и мобилизации армии.

Особой главой в шведской жизни Карла Юхана являлись его взаимоотношения с риксдагом. Конституционная монархия, возникшая в Швеции после революции 1809 года, никак не устраивала его, хотя когда-то он был убеждённым республиканцем. Став королём, Карл Юхан повёл с парламентом борьбу, пытаясь за счёт его ослабления усилить собственную власть. И то, что ему не удалось в Норвегии, он сделал-таки в Швеции. Абсолютистские тенденции особенно ярко проявились в конце его правления. Конституция 1809 года была отодвинута в сторону, и Карл Юхан правил фактически один. Правительство превратилось в исполнительный орган его личной политики.

Риксдаг был ещё четырёхпалатным200 и сословным: дворяне, составлявшие полпроцента населения, имели в нём самую крупную секцию (при необходимости они могли собрать до 300 членов), церковь располагала в риксдаге от 40 до 50, промышленники, купцы и ремесленники — около 100, и крестьяне — 150 местами. Не представленными в парламенте оставались многочисленные слои батраков, учителей и фабрично-заводских рабочих, и только в конце правления Карла Юхана их «прикрепили» соответственно к выборным спискам крестьян, церковников и городской буржуазии. Но вся эта система была громоздкой, неэффективной и несправедливой, а проекты законов надолго застревали в недрах всяких комиссий и комитетов. Карл Юхан был вынужден мириться с таким парламентом, но отзывался о нём довольно пренебрежительно. Он говорил, что если бы во Франции в 1799 году был аналогичный четырёхпалатный парламент, то Наполеону ни за что в жизни не удалось бы совершить переворот 18 брюмера.

Обычно шведский парламент созывался раз в 5 лет.

Первый при Карле Юхане риксдаг 1812 года прошёл гладко и проблем для королевской власти не представил. Если он думал, что так будет всегда, то глубоко ошибался. Шведский риксдаг был таким же «ершистым», как норвежский стуртинг. Пять лет спустя в числе его депутатов появился барон Карл Хенрик Анкарсвэрд (1782—1863) и, поддерживаемый отцом-графом, ополчился против дорогостоящего строительства Ёта-канала и напрасной траты денег налогоплательщиков. Позже он выступил за разоружение! Ближайшие советники рекомендовали королю отдать барона под суд, однако, обвинённый в государственной измене, Анкарсвэрд сумел оправдаться. В 1829 году он на короткое время утихомирился, но потом в содружестве с адвокатом Ю.Г. Рихертом выпустил брошюру, призывавшую учредить в Швеции однопалатный парламент, как в Норвегии. Естественно, никто к авторам «пасквиля» не прислушался, и Анкерсвэрд снова перешёл в открытую оппозицию к королевской власти.

Другой оппозиционер, Ларе Юхан Ерта (1801—1872), отличился тем, что в 1830 году учредил первую настоящую политическую газету в Швеции под названием «Афтонбладет». Это тоже был предатель своего класса — дворянства. Войдя автоматически в риксдаг, он начал там мутить воду и организовал дискуссионный клуб. Ко всему прочему он был успешным предпринимателем, владел стеариновой фабрикой и ни от кого не зависел и никого не боялся. А если прибавить, что Ерта был журналистом от Бога, то можно было себе представить, какую мину при каждом выпуске «Афтонбладет » делали в королевском дворце. Конфискации, аресты номеров и лишение лицензионных прав помогали мало: газета продолжала выходить, а Ерта продолжал выступать со своими реформистскими идеями. Как только газету закрывали, она тут же выходила под новым названием: «Другая “Афтон- бладет”», «Третья “Афтонбладет” » и так далее до 23! Это было остроумно и смешно — смеялись над властями. Карлу Юхану смешно не было.