Бернадот

В интернате Ян начал курить и, естественно, часто «гремел под фанфары». Но он был упрям и никакому «воспитанию в духе товарищества» не поддавался. Он отказывался убирать постели «дедов», и тогда его привязывали верёвкой к стволу дерева и «казнили », т.е. всячески издевались над ним. Здесь в 13-летнем возрасте он влюбился в сестру своего классного товарища и отказался ехать на каникулы к родителям в Германию. Пришлось матери специально прилетать в Швецию и забирать сына с собой в Майнау.

В конце концов, об обстановке в интернате узнал дедушка Вильгельм. Он устроил скандал руководству школы, но внука пришлось оттуда забирать. Ян приехал в Майнау и продолжил там образование с приватным преподавателем, готовившим его к поступлению в гимназию в г. Констанца. Но до гимназии дело не дошло, и Яна пришлось снова помещать в интернат, только на сей раз в Швейцарии, рядом с Майнау, так что на выходные дни он мог ездить домой к родителям.

В швейцарской школе были т.н. часы самоподготовки, во время которых ученики сидели в своих комнатах и под наблюдением учителей готовились к занятиям. О начале занятий возвещал школьный звонок: первый звонок был предупреждением, а после второго нужно было мчаться в класс. Однажды Ян занимался подготовкой к урокам, когда прозвенел первый звонок и в комнату вошёл учитель физкультуры. Он потребовал, чтобы Ян немедленно шёл в класс. Ян возразил ему, что в класс он может идти и после второго звонка и, открыв дверцу шкафа, на которой был приклеен листок с распорядком дня, указал на соответствующий абзац правил. Учитель ответил пинком по боку. Ян не стерпел, повалил учителя на пол и придавил его коленкой в живот — в 14 лет он был рослым и сильным парнем. Результатом борьбы за справедливость стало исключение из школы.

Потом был интернат под Лозанной, в котором обучались 60 учеников 22-х разных национальностей. Упор в школе делался на физическую подготовку. В лёгкой атлетике Ян не преуспел из- за своего роста — 193 см, зато стал баскетбольной и фехтовальной звездой. Вместе с 2-метровым немцем и 205-сантиметровым американцем они организовали баскетбольную команду и выигрывали все межшкольные турниры. В школе часто устраивались балы, на которые приглашались девочки из соседних школ, и тут Ян тоже демонстрировал блестящие результаты. Он влюбился в девочку из Монтрё и бегал к ней на свидание. Никакие запретные меры не помогали, потому что у Яна была отдельная комната, а рядом с окном — пожарная лестница.

Как-то возвращаясь после выходных из дома, Ян с запозданием вернулся в школу. Он не считал себя виноватым, потому что опоздал поезд. Но учителя и ректор не приняли это во внимание и устроили ему нахлобучку, приговаривая, что «этот Бернадот всегда что-нибудь устроит». Ян возмутился и поправил ректора, что он не «этот», а Ян Бернадот. Тогда учитель по фамилии

Шмидт бросился к «этому Бернадоту» и выбил из-под него стул, намекая, очевидно, на то, что с учителем полагалось говорить стоя. Ян глумливо поклонился перед учителем и сказал: «Мерси, месьё ». Все засмеялись, а учитель покраснел и поднял руку, чтобы ударить «обидчика». Ян перехватил руку и дал учителю пощёчину. Выбежав из класса, он помчался в школу, позвонил в Майнау отцу и попросил забрать его из школы. Отец потребовал Шмидта к телефону, и когда тот взял трубку, принц Леннарт начал на него кричать. Дело кончилось извинением доктора Шмидта перед шведским принцем, а принц попросил сына потерпеть в школе хотя бы до пасхальных каникул. Но из этого ничего не вышло, и Яну пришлось покинуть интернат значительно раньше.

Среднее образование он заканчивал уже в Невшателе в торговой гимназии. Здесь ему всё понравилось: нравились друзья- французы, свободный режим, девочки в соседних школах. К тому же он ездил на мамином «Мерсе» с откидным верхом, и отбоя от друзей и подружек, естественно, не было. Одна подружка содержала девичий пансионат и была, как вспоминает Ян, настоящей нимфоманкой. Денег не хватало, но Ян и тут нашёл выход: отец разрешал тратить деньги на ремонт «Мерседеса», и Ян стал одалживать деньги в автомастерской, которая под эту сумму отправляла отцу фиктивные счета на ремонт машины. Всё продолжалось до тех пор, пока отец не заподозрил сына в слишком частых поломках автотехники. Результатом разоблачения этих махинаций стало увеличение суммы на «карманные» расходы!

С горем пополам торговая гимназия была всё-таки закончена.

Сразу после учёбы из Швеции пришла повестка из военкомата. В Стокгольме он высказал пожелание служить в танковых или лётных частях, но военные сказали, что не подходит туда по росту — как такого верзилу засунуть в кабину самолёта или в танк? Дедушка предложил флот, но Яну это не подходило, и пришлось служить связистом в частях обеспечения. Любовь к технике удовлетворили мотоциклом, на котором Ян разъезжал в качестве штабного фельдъегеря. Никакого «уважения» к себе со стороны офицеров и сержантов солдат Бернадот во время службы не заметил. Более того, он вдруг обнаружил, что чаще других получает наряды на уборку душевых и туалетных комнат. Особенно

придирчивым оказался командир отделения по званию фурьер. Правда, дедушка был знаком с командиром полка, так что тот отпускал Яна довольно часто в увольнение, которое Ян обычно проводил либо в Стенхаммаре, либо в собственной квартире в Линчёпинге.

Военная служба для графа Яна могла окончиться плачевно, но как-то всё снова обошлось. Во время одного из кроссов, предшествующих обычно увольнению, он вступил в конфликт с «противным» фурьером. Тренировались в прыжках с места вверх: нужно было подойти к какому-нибудь уступу, повернуться к нему лицом и запрыгнуть на него. Все уже довольно напрыгались, у Яна уже не было сил, а фурьер всё кричал и кричал:

Прыгай, Бернадот!

Я не могу, фурьер!

Прыгай, я приказываю!

Ян оставался на месте и не двигался. Взбешенный командир отделения подскочил к нему, взял за «грудки» и начал трясти. «Моё колено сработало чисто рефлексивно и попало ему прямо в солнечное сплетение, — рассказывает Бернадот, — после чего он упал на землю и стал извиваться от боли. Все видели, что первым начал он у так что я как старший в отделении взял команду на себя и повёл отделение в казармы. Там я отпустил всех в увольнение, сам тоже поехал в Стокгольм и не появлялся в части до утра понедельника. В понедельник я всё ждал, что меня вызовет командир роты, но ничего не произошло. После обеда фурьер подошёл ко мне и предложил поговорить. Мы оба попросили друг у друга извинение, и на этом история закончилась».

После службы в армии пришло время подумать о будущем. Ян поступил в Пульманский торговый институт в Стокгольме, но проучился там всего год — кругом было столько соблазнов и удовольствий! В первую очередь, конечно, девочки. Многочисленные романы не всегда проходили бесследно и безболезненно: дважды ему приходилось на суде доказывать, что не являлся отцом детей, которые рожали его подружки. С учётом того рассеянного образа жизни, который вёл «граф Ян», было просто странно, что это случилось всего лишь два раза. Имя «графа Яна Бернадота» в 60-х и 70-х годах мелькало на страницах бульварной прессы так же часто, как имена Грегори Пека или Антонии Перкинса.

...Бросив учёбу,Ян приехал в Майнау и начал работать на отца, т.е. включился в процесс благоустройства старого замка, который отнимал всё время и творческие силы родителей. Он занимался PR-ом в пользу Майнау и вообще королевской семьи, ландшафтным дизайном, приёмом туристов в замке и всем, чем придётся и о чём просили родители.

В1964 году в поле зрения появилась девушка по имени Гунилла и по фамилии Стампе, в которую он сразу влюбился. Я. Бернадот пишет, что он почувствовал тогда вдруг, что нужно «остепениться». И «остепенился: через полгода интенсивных ухаживаний и свиданий молодые люди обручились, а в следующем году все газеты поместили фотографии молодой и красивой пары, «только что повенчавшейся в церкви Турё в Стокгольме». Нужно было кормить семью, и для Яна настала очередь войти в строительный бизнес, память о котором у Яна связана с говорящим попугаем Жако: попугай находился в офисе фирмы и отвечал на телефонные звонки словами: «Бернадот слушает!» Но семейное счастье было недолгим, уже через два года молодые супруги развелись. Так же быстро Ян вышел и из бизнеса и вошёл в другой — теперь уже на фирме второго тестя.

В 1967 году последовал второй брак Яна, в 1972 году — третий, в 1974-м — четвёртый, в 1994-м — пятый и в 2004-м — шестой, по всей видимости, последний. Бернадот легко сходился и так же легко расходился. Со всеми экс-жёнами он поддерживает тёплые дружеские отношения, встречается с ними время от времени, проявляет заботу о своих четверых детях и не питает к ним никакой обиды или зла. Всех своих супруг Ян «ографинил», и за одно это ему можно простить многое. Недаром в бульварной прессе его «окрестили» прозвищем «Делатель графинь».