Бернард Шоу. Парадоксальная личность

В 1855 году судья Натаниэль Холмс из Кентукки напечатал 600-страничную книгу "Авторство Шекспира", поддерживающую авторство Бэкона, и идея начала широко распространяться. В 1856 году Фрэнсис Бэкон стал первым альтернативным автором, предложенным в печати, - это сделал Уильям Генри Смит в опубликованном памфлете "Был ли лорд Бэкон автором пьес Шекспира? Письмо лорду Элсмиру". К 1884 году по этому вопросу было опубликовано свыше 250 книг. Два года спустя для развития этой гипотезы в Англии было основано Общество Фрэнсиса Бэкона, которое существует и в наши дни и издаёт журнал "Baconiana", продолжая свою миссию. В 1945 году Делия Бэкон предположила, что пьесы, приписываемые Шекспиру, были в реальности написаны коллективом сочинителей во главе с её однофамильцем Фрэнсисом Бэконом, причём основным автором был Уолтер Рэли. Целью группы было распространить передовую политическую и философскую систему, чего они не могли делать публично. Та же Делия Бэкон опубликовала книгу с изложением своей теории: "Разоблачённая философия пьес Шекспира".

***

Кристофер Марло (крещён 26 февраля 1564- 30 мая 1593) - английский поэт, переводчик и драматург-трагик елизаветинской эпохи, наиболее выдающийся из предшественников Шекспира. Благодаря ему в елизаветинской Англии получил распространение не только рифмованный, но и белый стих. Кристофер Марло - единственный современник, которого Шекспир прямо цитирует в одном из своих сочинений. Когда в Лондоне был опубликован памфлет, поносивший Марло и Шекспира за дурновкусие, оба поэта парировали обвинения лёгкими эротическими поэмами в классицизирующей, овидиевской манере ("Геро и Леандр" Марло и "Венера и Адонис" Шекспира). Есть мнение, что в пьесе "Убийство Гонзаго", которую ставит Гамлет (т. н. сцена мышеловки), Шекспиром спародирован стиль монологов Марло. К пьесам, с точным авторством Кристофера Марло, как правило, относят: "Дидона, царица Карфагена" (около 1583), "Тамерлан" (около 1587), "Доктор Фауст" (около 1588-89), "Мальтийский еврей" (1589), "Эдуард II" (1592) и "Парижская резня" 1593). По официальной версии Марло был зарезан в таверне Дептфорда 30 мая 1593 г. По поводу обстоятельств и причин смерти поэта до сих пор существуют противоречивые версии.

Одна из конспирологических версий исследователей "шекспировского вопроса" приписывает Марло (якобы не погибшему в 1593 г.) произведения, известные под именем Шекспира. Согласно этой версии, мнимая смерть Марло была инсценирована им самим. В 1955 году бродвейский агент Кельвин Хоффман возродил марловианскую теорию в публикации "Убийство человека, который был "Шекспиром". В следующем году он отправился в Англию для поиска документальных свидетельств о Марло, которые, как он думал, могли быть похоронены в могиле литературного патрона поэта Томаса Уолсингема. Однако ничего не было найдено.

***

Справедливости ради, следует отметить, что в Интернете можно найти множество публикаций, в которых очень аргументировано доказывается и подтверждается авторство Уильяма Шекспира. Авторами таких публикаций являются известные специалисты по шекспироведевению, именитые литературоведы и литературные критики, маститые писатели и многие иные ценители и любители творчества знаменитого драматурга. Есть такие публикации и на Прозе.ру , к примеру, по ссылке можно прочитать "Об авторстве Уильяма Шекспира" Г. Фридмана.

Однако... Несмотря на убедительну аргументацию авторства Шекспира , невольно вспоминается похожая история с проблемой авторства "Тихого Дона", когда, несмотря на присуждение в 1965 году М.А. Шолохову (1905-1984) Нобелевской премии по литературе, - с формулировкой "За художественную силу и цельность эпоса о донском казачестве в переломное для России время", а также при наличии множества авторитетных публикаций , отвергающих возможность иного автора у "Тихого Дона", - через многие годы всё-таки появились материалы, подвергающие большому сомнению авторство М.А. Шолохова.

К примеру, версию о плагиате "Тихого Дона" подтверждают воспоминания Александра Лонгиновича Ильского - профессора, доктора технических наук, который, в конце августа 1927-го года, одним из самых первых в Москве держал в своих руках 500-страничную машинописную рукопись первых частей романа "Тихий Дон".

Подтверждает плагиат "Тихого Дона" и публикация "Запрещённый классик (страницы из книжки о Федоре Крюкове)" Андрея Чернова, размещённая на сайте

.

***

Какая бы ни была правда с авторством Шекспира, большинство исследователей жизни и творчества Бернарда Шоу полагают, что последний, не подвергая сомнению авторство Шекспира, - не желал быть "вторым", а хотел быть с ним на равных или даже первым.

2. ГИЛБЕРТ ЧЕСТЕРТОН О БЕРНАРДЕ ШОУ

В 1909 году, когда 53-летний Бернарду Шоу уже стал известным драматургом, в Великобритании вышла книга "Джордж Бернард Шоу", автором которой был Гилберт Кит Честертон (1874-1936) - английский христианский мыслитель, журналист, критик и писатель, а также близкий друг героя книги. Из этой публикации можно узнать, что будущий "второй Шекспир", как это не удивительно, но многие годы был безвестен и жил едва не впроголодь, перебиваясь в Лондоне случайными статейками в разделе объявлений и подписями под рисунками. Однако даже в самые "отчаянные дни он постоянно отвергал счастливые возможности и отклонял заманчивые предложения, не отвечавшие его особому и прихотливому понятию чести". И Честертон пытается объяснить себе и читателям причину того, почему его друга не сразу оценили по достоинству:

"...Я часто слышу от людей, что Шоу их морочит, и не пойму, о чем они толкуют. По-моему, он оскорбляет их намеренно. Его манера говорить, тем паче о морали, всегда пряма и основательна - у ломовых извозчиков она сложней и тоньше. Богатый обыватель сетует, что Дж. Б. Ш. его дурачит. Но Шоу его вовсе не дурачит, а прямо и открыто говорит, что тот дурак. Джордж Бернард Шоу зовет домовладельца вором, а тот, вместо того чтобы вскипеть и оскорбиться, твердит: "Ну и хитрец! Такого не поймаешь на слове!" Джордж Бернард Шоу зовет политика лжецом, а тот приходит в восхищение: "Что за причудливый, непостижимый и запутанный ход мыслей! Неуловимая игра таинственных нюансов!". Я нахожу, что шутки и слова писателя всегда ясны и значат то, что значат, - он призывает публику покаяться. Посредственности думают, что смысл его речей замысловат и тонок, на деле же он прост и оскорбителен, и всякий раз, когда им надирают уши, они ропщут на то, что их водили за нос...".

И далее Гилберт Честертон повествует читателям о том, что своей стремительной язвительности Бернард Шоу выучился под открытым небом, когда был уличным оратором, чем гордится по праву. Что же касается дороги к литературному творчеству, то, по мнению автора книги, Бернард Шоу находил её "ощупью, вначале в роли театрального критика, музыковеда и обозревателя выставок". Свои многочисленные очерки он писал с неизменной страстью, ратуя за новый стиль и самое современное и передовое. Талант Шоу заблистал в то историческое время взлета остроумия, когда кумиром молодого поколения стал Оскар Уайльд. Когда повсюду разнеслось, что Шоу остроумен и что его остроты повторяют, как за Уайльдом и Уистлером, все приготовились увидеть денди - очередного денди, подобного Оскару Уайльду: язвительного, едва цедящего слова, невозмутимого и саркастичного, с заранее заготовленной и сиротливой эпиграммой, единственной, как жало у пчелы.

Но Честертон рисует совершенно иную картину, увиденную благочинными гражданами Лондона: "Когда же новый острослов предстал воочию, то все увидели, что у него нет ни натянутой улыбки, ни тихого благоприличия официанта, ни фрака с крашеной гвоздикой, ни страха опозориться, сойдя за дурака, а не за джентльмена. Словоохотливый ирландец в коричневатом сюртуке, с глубоким голосом и смелыми повадками хотел быть убедительным - и только. Само собой, и у него были свои приемы, свои излюбленные трюки, но, слава богу, он развеял чары человечка с моноклем, сковавшего за столькими столами веру и веселье". При описании личности своего друга, критик отмечает приятную наставительность его голоса, высокую и тощую, но важную фигуру, при "разболтанной походке", а также его "обличье Мефистофеля с нависшими, кустистыми бровями и рыжей бородой двузубцем - поистине находка для карикатуристов".

По утверждению Честертона, его друг "заблистал "звездою сцены", или скорее метеором, или даже разрушительной кометой" после того, как в газете "Сатердейревью" стал писать заметки, очерки и статьи о театре. Автор книги пишет: "Тот день, когда он начал там печататься, стал первым днем веселой, честной битвы, взорвавшей тишину ползучего, циничного распада, которым завершался век. Теперь он, наконец, обрел свою тележку и свой рупор и счел их и трубами Страшного суда, и колесницей Апокалипсиса. Ему недоставало раболепия обычного мятежника, бунтующего против короля и церкви, но - и только. Такие мятежи были всегда - как и короли, и церковь. Он пожелал обрушиться на нечто доброе и мощное, а также - на святое, на что никто и никогда не посягал. Ему неинтересно было слыть одним из атеистов - ему необходимо было замахнуться на такое, что почитают даже атеисты. Ему претило быть революционером, которых пруд пруди и без него. Ему хотелось покуситься на святыню, которой дорожат даже насильники и нечестивцы. Он должен был низвергнуть то, о чем "Фри тинкер" говорит в передовой устами Фута не менее благоговейно, чем ЛиттонСтрейчи в передовой "Спектейтора", и он обрел желаемое...".