Берсеркер - Безжалостный убийца (Берсеркер - 12)

– Чувства - это важно, - наконец произнесла Женевьева.

– Да. О да!
– Хоксмур торжественно кивнул.

– Ник, а мы действительно находимся на Земле?

– Я не очень понимаю, что такое "действительно", - но большинство людей на ваш вопрос ответили бы, что мы с вами сейчас не на Земле.

– Понятно. Спасибо. Ник, а вы на самом деле бывали на Земле?

– Нет. Хотя, возможно, и бывал.

– То есть как? Вы что, не знаете?

– По-своему знаю. Но мне придется вернуться все к тому же вопросу, который пересекается с вопросом о важности чувств: а что такое "действительно"? Что такое "на самом деле"?

Ник как-то сумел окружить Женевьеву защитной стеной неведения, и она сама с радостью приняла такую защиту, но теперь страх понемногу начал просачиваться сквозь нее - а для Женевьевы страх всегда воплощался в виде мышей или крыс.

Хотя ничего конкретного по этому поводу не было сказано, Женевьева начала осознавать, что этот человек хочет как можно дольше быть ее единственным кавалером и товарищем. Ей тут же захотелось надавить на Хоксмура и добиться от него конкретных ответов. Что на самом деле собой представляет это место - аббатство? Но в то же самое время страх заставлял ее уклоняться от любого конкретного ответа, который мог бы дать Ник.

Хоксмур заметил ее беспокойство.

– Вам здесь не нравится? Я подумал, что Вестминстерское аббатство одно из самых красивых мест, которые мне только доводилось видеть. Но если оно вам не нравится, мы легко можем перебраться куда-нибудь еще.

– Ваше аббатство восхитительно, Ник. На свой лад, конечно. В нем чувствуется нечто солидное и основательное - в общем, место, где можно укрыться.

– Я надеялся, что оно вызовет у вас именно эти чувства.
– Но...

– Но все же вас что-то угнетает. Я отвечу на любой ваш вопрос, если смогу.

Леди Женевьева взглянула в глаза своему кавалеру:

– Давайте я расскажу вам то, что помню, - то, что я помню ясно. Мы с вами находились на каком-то маленьком космическом судне, курьерском корабле, и там произошла... какая-то трагедия. Нас со всех сторон окружала смерть и... Вы не будете этого отрицать?

– Нет, моя госпожа. Этого я отрицать не могу.
– Хоксмур торжественно покачал головой.

– Я не могу больше этого выносить! Молю вас - расскажите мне, что произошло, расскажите нормальным человеческим языком! Как мы попали оттуда сюда?

– Госпожа моя...
– умоляюще произнес Хоксмур.
– Когда я нашел вас на этом маленьком кораблике, то сделал единственное, что мне оставалось. Я выбрал единственный доступный мне способ спасти вас от смерти. Поверьте мне, я сделал все это исключительно ради вас- И я еще раз от всего сердца благодарю вас за это, Ник. А теперь расскажите мне, как именно вы это сделали.

Хоксмур явно принял решение и теперь выполнял его. При этом на лице Ника читалась любопытная смесь искреннего рвения и нежелания это решение выполнять.

– Вы помните, как я вошел в отсек курьера? На мне еще был скафандр.

– Да, конечно, помню. И помню, как я обрадовалась вам и бросилась навстречу. Если я правильно припоминаю, вы меня обняли...
– И тут Женевьева осознала, что их встреча была последним моментом, когда прикосновение чего бы то ни было не вызвало у нее ощущения странности.

Ее кавалер снова кивнул:

– Да, это правда. Мои руки действительно сомкнулись вокруг вас. Конечности этого скафандра мои - в том смысле, что я обычно могу при необходимости воспользоваться ими. А теперь я должен признаться, что эти позаимствованные руки - единственные, которыми я владею.

Внимательно слушавшая Женевьева при этих словах нахмурилась.

– Не бойтесь!
– нежно произнес Хоксмур, но в голосе его звучало беспокойство.

Женевьева внимательно посмотрела на руки Ника. Он сидел, положив руки на колени Нормальные мужские руки, ничего необычного в них незаметно.

– Я не понимаю, - прошептала она.

– Вы об этом?
– Хоксмур поднял руки, пошевелил пальцами, обхватил себя за плечи, потом снова протянул руки вперед.
– Конечно, они тоже мои, но они не могли помочь вам там, на курьерском корабле. Они служат другим целям - и не могу не отметить, что они понемногу совершенствуются. Теперь вы уже можете чувствовать мое прикосновение. Скажите - оно действительно кажется вам странным? Сильно ли оно отличается от прикосновения... ну, например, вашего мужа?

– Да! Здесь действительно все кажется странным на ощупь. Не только ваша рука - вообще все. Все предметы, к которым я прикасалась. А сейчас я об этом задумалась и поняла, что и выглядит все как-то странно. Цвета здесь слишком яркие, слишком насыщенные. И пахнет все немного не так, и... но я не...

– Госпожа моя, когда мы стояли рядом, когда мы были вдвоем на полуразрушенном умирающем корабле, я пообещал вам, что смогу вывести вас оттуда через лишенный воздуха переход и доставить на свой корабль, даже если у вас не будет скафандра. Я сказал так потому, что знал: ваше бедное, измученное тело вполне поместится в мой скафандр. Именно так я вас и вывел.

– Два человека в одном скафандре? Я думала, что...

– Да, леди Женевьева, два человека - но лишь одно тело. Ваше. Видите ли, даже тогда у меня не было собственного тела. Не было рук, которые могли бы спасти и защитить вас либо кого-то другого.
– Хоксмур развел руками, будто отрицая собственное существование.
– Не было ни плоти, ни костей. Он говорил негромко, словно человек, признающийся, что ему неудобно жить без ноги, потерянной в результате несчастного случая и пока что еще не регенерированной.

– Мне показалось, будто вы хотите сказать, что у вас вообще нет тела. Но...

– Нет тела из человеческой плоти. И не было. И потому, чтобы добиться материальности, мне нужен скафандр или какой-нибудь другой предмет, который я мог бы взять под контроль. А то, что вы видите сейчас перед собой, - это всего лишь образ. Изображение. Сгусток информации. Понимаете, я всего лишь оптэлектронный артефакт. В основе своей я не более чем компьютерная программа.
– И Николас Хоксмур снова развел бесплотными руками.

Леди долго смотрела на своего кавалера - где-то электронные часы отмеряли секунды, - и за то время, что она смотрела, на лице ее не дрогнула ни единая жилка.

Наконец Женевьева произнесла:

– Вы рассказывали о моем... спасении. Продолжайте. Я хочу знать все подробности. Все.

– Да, конечно. Я перебрался на борт курьерского корабля, который стал для вас ловушкой, осмотрелся и увидел, что большинству ваших спутников я помочь уже не в силах... нет, не так. Позвольте мне всегда говорить вам правду, одну лишь правду. А правда заключается в том, что меня мало волновали эти люди. Они меня не интересовали. Я пришел туда спасать вас.