Берсеркер (др. перевод)

Даже теперь, будучи покалеченным, Торун все же значительно превосходил своих противников. Ни копье, ни свинцовая колотушка не могли выбить огромный меч из неутомимой руки; а кроме того, Торун и сидя разворачивался с поразительной скоростью, успевая отразить атаку сперва с одной стороны, потом с другой.

Перехватив взгляд Джайлза, Томас взревел:

— Вместе! Давай! — и они двинулись на Торуна с разных сторон одновременно. Меч устремился в сторону Томаса. Тот ухитрился снова парировать удар, но лишь потому, что сидящий Торун уже не мог использовать для замаха силу всего тела. И даже при этом Томасу на мгновение показалось, что его предплечье сейчас треснет. Но в это самое время Джайлз подобрался достаточно близко, размахнулся, словно забойщик свай, и припечатал Торуна колотушкой по основанию черепа.

Такой удар разнес бы голову любому смертному человеку — голова Торуна же лишь резко дернулась, так, что взметнулись волосы, туловище слегка качнулось, а рука с мечом на мгновение повисла в воздухе. Потом обломанный наконечник копья с размаху вошел Торуну в правый глаз. Глаз погас, словно свеча. Послышался легкий хруст, как будто копье разбило стекло. Потом последовал следующий удар колотушки, на этот раз по руке, сжимающей меч. Торун не выронил меч, но стал держать его под каким-то странным углом.

Гигант медленно умирал, скорее безразлично, чем храбро. Не было ни криков, ни крови. Просто он постепенно терял возможность двигаться. Копье и колотушка вершили свою грубую работу, с каждым ударом все более успешно доказывая, что Торуна можно одолеть, и постепенно превращая его тело в груду разбитого вдребезги металла, стекла и меха.

Даже после того как огромное тело было непоправимо искалечено, а разбитое лицо бога унизительнейшим образом вколочено в землю рядом с фонтаном, рука с мечом все еще пыталась драться, вслепую нанося резкие удары. Потом пальцы разжались после меткого удара копья, и огромный меч с глухим лязгом упал на землю. Разбитые пальцы судорожно хватали пустоту, а рука все еще дергалась, когда Томас и Джайлз посмотрели друг на друга, опустили оружие и отсалютовали окружавшим их зрителям.

Шум толпы сменился молчанием, которое, как показалось Томасу, тянулось очень долго. Он заметил, что Андреаса больше нигде не видно. Исчезли и еще несколько жрецов. Большинство же по-прежнему стояли и смотрели, словно загипнотизированные, на бессмысленные и упорные движения руки Торуна. Томас шагнул к нему и пинком отшвырнул огромный меч подальше.

Взгляды присутствующих постепенно стали обращаться к Леросу, старшему по рангу из присутствующих жрецов. Очевидно, Лерос находился во власти сильнейших эмоций. Он сделал два шага вперед и протянул руку в сторону поверженного гиганта; но дар речи все еще не вернулся к жрецу. Лерос стиснул кулак, и его рука бессильно упала.

Наконец молчание было нарушено, и нарушил его Джайлз. Ткнув рукой в сторону скорчившегося гиганта, Джайлз выкрикнул:

— Это существо — вовсе не любимый вами Торун! Этого не может быть! Андреас и его Внутренний Круг всех вас обманывали!

Над толпой пронесся общий рев, звучавший достаточно одобрительно. Но потом кто-то крикнул:

— А зачем ты вмешался в бой? Ты сам кто такой? Агент Братства! Шпион!

Джайлз вскинул руку. Все тут же смолкли, чтобы расслышать его ответ.

— Ладно, пускай я буду хоть шпионом, хоть агентом — как вам больше нравится. Но я показал вам истину! Называйте меня как хотите. Но назовете ли вы меня богом, который победил другого бога в схватке? И что же я тогда за бог, раз я победил самого Торуна? — Джайлз запрокинул голову и, обращаясь к ясному небу, крикнул: — Великий Торун, покарай святотатцев, которые подстроили этот богохульный обман! — С этими словами Джайлз указал на искалеченную фигуру Торуна, которая все еше шевелила рукой в пародии на битву.

Несколько человек с кинжалами наготове — более основательного оружия в толпе не было заметно — подошли и окружили Джайлза. Они отобрали у него колотушку и приставили к нему охрану, но ничего больше делать не стали — в соответствии с приказом Лероса. Джайлз не возражал и не пытался сопротивляться. Он стоял, горделиво выпрямившись и скрестив руки на груди. Лерос еще некоторое время потрясенно рассматривал то, что осталось от Торуна, потом собрал еще двух-трех достаточно высокопоставленных жрецов, присутствовавших здесь же, и отошел с ними в дальний угол площади. Там между ними немедленно завязался весьма оживленный разговор. Большинство прочих зрителей, изумленные и яростно спорящие, стали потихоньку окружать поверженную фигуру, что некогда была их богом.

Джайлз Вероломный посмотрел на Томаса и неожиданно улыбнулся. Для человека, находящегося в таком сомнительном положении, улыбка была на удивление ясной.

— Господин Томас, похоже, ты теперь первый воин не только среди людей, но и среди богов!

— Пожалуй. Ты станешь претендовать на часть награды, какой бы она ни оказалась? — Томас придвинулся поближе к Джайлзу: он чувствовал определенное сродство с этим человеком.

— Я? Да никогда. Ты блестяще выиграл состязание, и я ни на что не собираюсь претендовать.

Томас кивнул. Такой подход его вполне устраивал. Но у него были и другие поводы для беспокойства. Стоя рядом с Джайлзом, Томас непрерывно оглядывался по сторонам. Он чувствовал, что как победитель турнира и признанный победитель лже-Торуна должен что-то сделать, как-то укрепить свой авторитет. Возможно, он должен присоединиться к разговору, начатому Леросом, и заставить жрецов выслушать его. Но что он им скажет? Томас осознал, что он на самом деле понятия не имеет, что же делать дальше. Он подумал, что сможет больше выяснить, если останется с Джайлзом. Возможно, Джайлзу в ближайшее время понадобится помощь и придется проворачивать какую-нибудь сделку. Во всяком случае, Томас чувствовал себя куда более в своей тарелке, когда разговаривал с другим воином, а не со жрецами.

— Почему ты здесь оказался и каким образом? — спросил он у своего низкорослого напарника. — Я совершенно точно помню, что видел тебя мертвым.

Улыбка Джайлза превратилась в кривую усмешку.

— Ты видел, как Джад ударил меня и как я катился вниз по склону, только и всего.

— Так ты даже не был ранен?

— Не был. Понимаешь, я убедил Джада, что все, чего я хочу, — это возможность расплеваться с турниром и смыться куда подальше. Джад был отчасти циником и потому поверил. Кроме того, он обрадовался возможности без проблем заполучить еще одну победу и потому согласился с планом, который я ему предложил. Ему только нужно было немного сдерживать удары. Я делал то же самое.

До того, как я махнул с обрыва, меч Джада всего-навсего в нескольких местах разрезал мне куртку. Я заранее заприметил, что раб с колотушкой примерно того же роста и сложения, что и я, и волосы у него того же цвета. Это и подсказало мне мой план. Когда раб спустился, чтобы убедиться, что я мертв, я поджидал его в кустах и сам оказал ему эту услугу. Я забрал его тряпье, веревку и колотушку и нацепил на себя, вместе с его хромотой, а его потащил вверх по склону, чтобы похоронить в моей хорошей одежде. Вы смотрели на это все уже сверху, как я и ожидал.