Берсеркер (др. перевод)

— Кто-нибудь из них ранен? — поинтересовался он у Йелгира.

— У одного повреждена кисть руки, и он не может работать кинжалом, но, похоже, особых неудобств это ему не доставляет. У второго тоже рана на руке, но ничего серьезного, мышца не рассечена.

Жрецы понизили голос, и Фарлей перестал разбирать слова. Тем временем над стеной показались другие головы — очевидно, принадлежащие местным аристократам. Видимо, любопытные находились на какой-то галерее, расположенной на стене. Двух финалистов турнира Торуна рассматривали, словно рабов на аукционе. Томас Хватала наконец-то прекратил вытирать свое копье и теперь стоял, перехватив его поудобнее. Потом он переступил с ноги на ногу и вздохнул.

— Участникам состязаний велено подождать, — раздался из-за стены чей-то небрежный голос. — Верховный жрец сказал, что он надеется поприсутствовать при финальном поединке, но сейчас занят — приносит особое жертвоприношение богам.

Глава 11

У Суоми после разговора с человеком в серой одежде (чьего имени он так и не узнал) сильно полегчало на душе, хоть изнеможение никуда и не делось. Он сумел добраться к самому подножию скалы, на которой стоял корабль, и никто из людей Андреаса его не заметил. Теперь Суоми следовало как-то исхитриться и пробраться в корабль — только в этом случае он мог надеяться на успех. Он не должен позволить схватить себя, прежде чем взберется на скалу.

Судя по индикатору, вмонтированному в казенную часть ружья, в нем оставалось всего шесть зарядов. В принципе Суоми мог бросить ружье в лесу, если бы не опасение, что его найдет какой-нибудь идиот и случайно убьет себя или кого-то другого.

Суоми при расставании предложил ружье незнакомцу, но тот отказался.

— Я должен продолжать прикидываться рабом, — сказал он. — А в городе ни один раб и шагу не ступит с такой штукой в руках, без того чтобы его не принялись расспрашивать. А кроме того, я не знаю, как с ним обращаться. Так что пусть уж лучше каждый пользуется своим оружием.

— Пусть каждый пользуется своим, — согласился Суоми, протягивая руку для прощального рукопожатия. — Удачи тебе. Надеюсь, мы еще встретимся в городе.

Теперь, добравшись до скалы, Суоми заметил, что от того места, где они обычно поднимались наверх, начинается уже достаточно утоптанная тропа, убегающая через лес в направлении города. Еще он отметил, что не осталось ни следа от разбившегося робота; сперва Суоми даже не смог найти место, куда тот упал, но потом сообразил, что мощное дерево, которое он изрешетил, просто срублено. Теперь на его месте красовался аккуратный пенек, а его поверхность была измазана землей, чтобы не выглядела слишком свежей. Само дерево каким-то образом утащили прочь. В общем, кто-то приложил титанические усилия, чтобы уничтожить все доказательства, что здесь произошло нечто необычное. Но для уборки наверняка потребовалось немалое число людей, ну хоть один из них должен был начать болтать об увиденном, — а значит, у незнакомца в сером уже появилась благодатная почва для распускания слухов. Что ж, это только к лучшему.

Добравшись к месту подъема, Суоми приспустил ремень ружья и отбросил оружие в сторону. К немалому его удовольствию, страховочная веревка была на прежнем месте. Подавив дурацкий порыв в последний момент развернуться и удрать обратно в лес, Суоми стиснул зубы, ухватился за веревку и принялся карабкаться наверх. Он изрядно ослабел и страдал от боли, и потому даже на нижнем, более легком участке склона ему уже пришлось изо всех сил цепляться за веревку обеими руками, тогда как раньше он преспокойно поднимался здесь, вообще ею не пользуясь.

Карлос поднялся совсем невысоко, когда откуда-то вынырнул солдат, посмотрел вниз, заметил Суоми и поднял крик. Суоми, не обращая внимания на вопли, продолжал медленно продвигаться вверх. Крики не утихали. Суоми поднял голову и увидел, что солдат занес копье, словно готовясь его метнуть.

— Если ты проткнешь меня этой штукой, тебе придется самому меня тащить, — крикнул в ответ Суоми. — Да посмотри на меня! Я что, настолько опасен, что ты меня боишься?

Карлос сжался, ожидая удара копьем, но его не последовало. Солдат перестал кричать, отошел немного в сторону, потом принялся что-то говорить. В ответ послышались другие мужские голоса. Суоми не обращал особого внимания на то, что они говорят, и не смотрел больше наверх. У него кружилась голова от голода и усталости, его лихорадило из-за воспалившейся раны, и все его силы уходили на борьбу со скалой. Наконец Суоми добрался до площадки и перевалился через край — ему показалось, что подъем занял целую вечность.

Когда он поднялся, то заметил прямо у себя под ногами матрасик, но Барбары нигде не было видно. Вокруг Суоми столпились шестеро мужчин — четыре солдата и два жреца в отороченных пурпуром одеяниях. Обнаженные мечи и устремленные в грудь Суоми наконечники копий едва не сталкивали землянина с обрыва. В конце концов один из жрецов повысил голос и что-то скомандовал. Солдаты опустили оружие, быстро раздели Суоми, обыскали его, потом обыскали его одежду и швырнули обратно хозяину.

— Что вы сделали с девушкой, которая находилась здесь? — спросил Суоми во время этой процедуры.

Никто не потрудился ему ответить.

— Отведите его на корабль, — приказал один из жрецов.

— Лучше сперва связаться с Андреасом и спросить у него, что делать, — возразил другой. После короткого препирательства они пришли к компромиссному решению. Суоми завели на трап и оставили неподалеку от открытого входного люка — при этом двое солдат крепко держали его за руки. Охранники Суоми были необычайно рослыми и сильными мужчинами, а после досадной неудачи, произошедшей при первой попытке захватить Суоми в плен, они теперь выполняли приказы с особым тщанием и постоянно были начеку.

Суоми очень хотелось присесть, но он не был уверен, сможет ли потом снова подняться на ноги. Со стороны рубки доносились голоса — жрец разговаривал по коммуникатору с человеком, находящимся где-то за пределами корабля. Похоже, команда, оставленная Андреасом на захваченном корабле, соображала в технике куда больше, чем предполагал Суоми. Это, пожалуй усложняло дело.

Вскоре один из жрецов появился со стороны рубки, остановился перед Суоми и критически осмотрел его.

— Андреас сейчас занят, проводит жертвоприношение. Думаю, нам лучше будет держать этого человека на борту корабля. Заприте его в каюте. Помещение обыскивали уже раз десять — никакого оружия там нет. Пришелец, ты плохо выглядишь.

— Если бы мне дали немного поесть...

— Полагаю, мы не станем морить тебя голодом до смерти. Хотя, возможно, ты бы предпочел такой исход. — Жрец кивком велел солдатам ввести Суоми на корабль.

Перед входом жрец обернулся:

— Когда будем проходить через рубку — держите его как следует.

Они на самом деле очень правильно сделали, решив держать Суоми покрепче. Иначе он наверняка не смог бы удержаться и непременно попытался бы добраться до пульта управления и, прежде чем ему сумеют помешать, разбить корабль. Но сейчас на это нечего было и надеяться: Суоми и в лучшие дни было бы не под силу вырваться из такой хватки, а нынешний день уж никак нельзя было отнести к лучшим.

Второй жрец восседал в пилотском кресле.

На экране перед креслом виднелись лица двух людей — те, похоже, находились в какой-то полутемной комнате с каменными стенами. Чуть позади стоял еще какой-то жрец. А впереди — Шонберг.

— Вы только что сказали, — произнес сидящий в кресле жрец, обращаясь к экрану, — что если при ручном управлении крен корабля превысит десять градусов, то тут же автоматически включится автопилот — правильно?

— Да, — отозвался Шонберг с экрана. — Это предусмотренная мера для сохранения искусственной гравитации. Десять градусов крена — и вы получаете включенный автопилот.