Бесценные алмазы

коралловое ожерелье и была такова.

Бедняжка заплакала и кинулась догонять

ласку. А та — юрк в нору и затаилась.

Девочка горько заплакала и рассказала

о своей пропаже весёлому кузнечику. Пошли

они вдвоём искать воровку. Целый день бродили

по полю, а ласки и след простыл. Стемнело,

кузнечик уселся на цветок и заснул. А де-

вочка продолжала лить слёзы. Выбившись

из сил, она села на пенёк.

— Эх, была бы я светлячком, я бы со своим

золотым фонариком обошла всё поле и лес,

нашла бы своё ожерелье. Кто мне, горемычной,

поможет? — причитала девочка, вытирая

кулачком слёзы.

Шёл через лес дед Грибок. Был он волшебник.

Погладил он девочку по головке своей мягкой

ладонью, и она превратилась в светлячка.

Светлячок тот и поныне ищет своё ожерелье.

Остановит весёлых жнецов, спрячется в траву

и спрашивает, не видел ли кто ласки.

— Дедушка, а вот ещё один! — закричал

Радулчо и, сняв шапку погнался за светлячком.

Дед Милко встал. Надвигалась гроза. Он

унёс в шалаш горшок с ухой и позвал внука.

Константин Константинов

Старый аист

Давно кончилась молотьба. Поля лежали

голые, пустые. Ночью пошёл дождь —

тихий, ровный. К утру небо прояснилось, с

долин потянуло холодом. На ветках засереб-

рились нити паутины. Настала осень.

Старый аист захлопал крыльями, посмотрел

на небо и сказал:

— Пора!

Он позвал молодых аистов и наказал им

оповестить всех об отлёте.

Однажды утром чабан глянул вниз с вершины

холма и застыл от изумления: всё поле до

самого села было белым-бело. Туда слетелись

сотни аистов со всей округи. Чабан спрятал

в торбу рожок и стал прислушиваться. Старый

аист держал речь.

— Дети, — говорил он, — пришла пора лететь

в тёплые края. Дни стали короткие, ночи холодные,

того и гляди начнутся заморозки. Сегодня

же тронетесь в путь. Я созвал вас, чтобы вы

избрали себе вожака, а потом попрощаемся.

Аисты зашумели. Послышались удивлённые

возгласы:

— Какого ещё вожака? У нас ведь есть.

Ты нас водил всегда, поведёшь и теперь.

Другой вожак нам не нужен!..

Старый аист покачал головой и спокойно

сказал:

— Нет, я больше вас не буду водить. Я не

полечу с вами, останусь здесь.

— Как так? Почему? — закричали аисты.

— Я уже стар, никуда не гожусь. Не могу

я лететь с вами, дети мои.

— Мы тебя понесём! — кричали молодые.

— Ни за что не оставим тебя одного. Ты столько

лет водил нас, мы тебя понесём на своих крыльях...

— Нет, мои хорошие, — сказал аист с

кроткой улыбкой. — Вам предстоит трудный

путь через моря и горы, я не хочу быть

в тягость. Да и не хочется мне помирать на

чужбине. Решено — я остаюсь здесь.

Опечалились молодые аисты. Стало им жаль

старика. Худо ему будет одному в дождь и холод.

— Не печальтесь обо мне, — сказал старый

аист. — Так будет лучше. Ведь найти смерть

в чужом дальнем краю или в холодных морских

волнах гораздо страшнее. Нет, я хочу умереть

здесь, на земле, где я впервые увидел восход

солнца. Нет ничего прекраснее родных краёв,

родного гнезда, где я появился на свет

и где растил своих малых детей. Тут мне

знаком каждый овраг, каждое озерко, каждая

хижина. Мне понятен язык людей, что здесь

живут, я люблю их, и они меня любят, как

родного. Не хочу я никуда лететь. Зачем?..

Почему я возвращался сюда каждую весну?..

Почему и вы будете возвращаться в эти края,

как только подуют тёплые ветры и зазеленеют

росистые луга?.. Вы увидите много стран,

много рек, полей, гор и убедитесь,

что нигде нет таких красивых радуг, как

у нас; что нигде так весело не звенят

кузнечики по вечерам, когда поля одеваются

синевой; что нет дыма теплее, чем тот, что

вьётся над гнездом, где ты оберегал крыльями

малых своих птенцов.

А теперь — пора! Летите на юг, в тёплые

края. Счастливого вам пути!

Птицы склонили головы и молча простились

со старым вожаком. Потом раздался плеск

сотен крыльев. Стая поднялась в воздух.

Помаячила в синем небе, выстроилась большим

клином и вскоре скрылась за горизонтом.

На поблёкшем поле белел силуэт старого

аиста. Он взмахнул крыльями и полетел

на крышу бедного деревенского домика. Старый

аист возвращался в родное гнездо, чтобы

провести там последние дни.

Цанко Церковский

Мудрая птичка

Один человек поймал птичку и хотел

её зажарить и съесть. Птичка взмолилась:

— Не ешь меня, добрый человек. Я ведь такая

крохотная, на один зуб. Разве ты наешься?

— Да, ты права, — сказал человек. — Но

как же тебя не съесть, если ты попалась

мне в руки?

— Не ешь меня, — сказала птичка, — я тебе

дам три мудрых совета, которые тебе не худо

запомнить на всю жизнь.

— Раз так, скажи мне, какие это советы,

и я отпущу тебя на волю.

Птичка и говорит:

— Не жалей о том, что прошло; не бейся

над тем, чего не в силах сделать; не верь тому,

в чём не уверен сам.

Человек выпустил птичку. Она вспорхнула,

уселась на вершине тополя и стала радостно

щебетать и взмахивать крылышками. Потом