Бешенство

Упершись руками в стол, она подалась вперед, глядя при этом не на Кэри, а на Пола.

— У нас не было соответствующей помощи для случая с тампонадой. Эту пациентку нужно было везти в хирургический центр. Мы сохраняли ей жизнь, сколько могли. Сильно сомневаюсь, что даже наш великолепный доктор Кэри смог бы спасти ее.

— Вы позвонили мне слишком поздно, и я ничего не мог поделать, — заявил Кэри.

— Мы позвонили, как только поняли, что это тампонада.

— И сколько времени у вас на это ушло?

— Несколько минут после того, как ее доставили.

— Согласно отчету «скорой», больную привезли в пять двадцать. А мне позвонили только в пять сорок пять.

— Нет, это было раньше. — Она посмотрела на Вэл и Модин, те дружно кивнули.

— Этого нет в записях, — возразил Кэри.

— Когда было это записывать? Мы из сил выбивались, чтобы спасти ее!

— Пожалуйста, успокойтесь, — вмешался Коркоран. — Мы тут собрались не на кулачный бой. Надо обсудить, как разобраться с новой проблемой.

— Что еще? — изумилась Тоби.

Все удивленно посмотрели на нее.

— Я не успел сказать тебе, — пояснил Пол. — Я и сам только что услышал. Какие-то газетчики пронюхали. Пошел материал под заголовком вроде: «Забытый всеми пациент исчез из неотложки». Журналист недавно звонил, спрашивал о подробностях.

— А что здесь интересного для репортеров?

— Ну, это как если бы хирург отрезал не ту ногу. Народ любит узнавать об оплошностях медиков.

— Но кто им рассказал? — Тоби обвела глазами сидящих за столом и на миг встретилась взглядом с Кэри. Он отвернулся.

— Может, им сообщила семья Слоткина, — предположил Бекетт. — Возможно, они собираются подавать иск. Мы не знаем, как это на самом деле просочилось в газеты.

— Ошибки всегда всплывают, — ядовито заметил Кэри.

— Ваши обычно удавалось похоронить, — парировала Тоби.

— Я прошу вас, — одернул их Коркоран. — Если пациента благополучно обнаружат, все в порядке. Но прошло уже два дня, и, насколько мне известно, от него ни слуха ни духа. Остается только надеяться, что его найдут целым и невредимым.

— За сегодняшнее утро репортер звонил уже дважды, — сообщила Модин.

— Надеюсь, никто с ним не откровенничал?

— Нет. На самом деле сестры просто вешали трубку.

— Да уж, это единственный способ общения с прессой, — мрачно хмыкнул Пол.

— Если этого человека сумеют найти, — объявил Коркоран, — то нам, возможно, удастся выпутаться из этой передряги без особых потерь. К сожалению, больные Альцгеймером способны бродить часами.

— У него нет Альцгеймера, — возразила Тоби.

— Но вы сказали, у него было расстройство сознания.

— Я не знаю причину. При осмотре я не нашла никаких очаговых поражений. Все анализы крови у него в норме. К сожалению, не удалось сделать томографию. Я бы с удовольствием сообщила вам его диагноз, но мне не довелось закончить обследование. — Она немного помолчала. — Хотя у меня возникал вопрос, действительно ли у него были судороги.

— Вы что-то видели?

— Я заметила, как у него дергается нога. Не могу сказать, было ли это движение произвольным.

— О Боже. — Пол откинулся на спинку кресла. — Будем надеяться, он не забредет на шоссе или к какому-нибудь водоему. Он мог попасть в беду.

Коркоран кивнул:

— И мы тоже.

После собрания Пол пригласил Тоби в больничную столовую. Было три часа, кормить закончили час назад, так что в их распоряжении оставались лишь автоматы, набитые крекерами, чипсами и нескончаемым запасом кофе, крепкого, как серная кислота. В столовой было пусто, можно было расположиться где угодно, однако Пол предпочел столик в самом углу, подальше от входа. Подальше от чужих ушей.

Он сел, не глядя на нее.

— Поверь, это нелегко для меня, — признался Пол.

Она сделала глоток; осторожно и сосредоточенно опустила чашу. Он по-прежнему смотрел не на нее, а на стол. Нейтральная территория. Не похоже на Пола, раньше он не избегал ее взгляда. Многие годы между ними держались спокойные и открытые дружеские отношения. Как всегда в случае дружбы между мужчиной и женщиной, у них были и свои маленькие уловки. Тоби никогда не признавалась, насколько он ей симпатичен, поскольку это было бессмысленно, да вдобавок она слишком хорошо относилась к его жене Элизабет. Но во всем остальном они были друг с другом честны. Поэтому ей и было сейчас так обидно видеть, как он таращится на стол, поскольку это порождало сомнения в его прежней искренности.

— Я рад, что ты приехала, — сказал он. — Мне хотелось, чтобы ты увидела, с чем мне приходится сталкиваться.

— Ты про Дага Кэри?

— Не только. Знаешь, меня попросили прийти на собрание руководства в следующий четверг. Я знаю, это дело всплывет и там. У Кэри есть друзья в правлении. И он жаждет крови.

— Он жаждет ее уже несколько месяцев, с тех самых пор, как умер этот мальчик, Фрейтас.

— И сейчас для него — долгожданная возможность отыграться. История со Слоткиным просочилась наружу. Так что больничное руководство вынуждено выслушать все жалобы Кэри на тебя.

— Думаешь, они обоснованны?

— Если бы я так думал, ты бы у меня не работала. Уверяю тебя.

— Проблема в том… — вздохнула она. — Боюсь, я действительно в этот раз дала маху. Не понимаю, как Гарри Слоткин мог сбежать, если он был привязан. А значит, я, наверное, оставила его непривязанным. Я просто не помню…

Глаза резало от недосыпа, и кофе устроил бунт в желудке. «Вот и я теряю память, — подумала она. — Неужели это первый признак Альцгеймера? Неужели это и для меня начало конца?»

— Я все думаю о маме, — призналась Тоби. — О том, что бы я чувствовала, если бы это она потерялась где-то на улице. Как бы я злилась на людей, виноватых в этом. Я проявила беспечность и подвергла опасности беспомощного старика. Семья Гарри Слоткина имеет полное право подать на меня в суд. Осталось только подождать, когда это произойдет.

Молчание Пола заставило ее поднять глаза.

— Наверное, пора тебе сказать… — тихо проговорил он.

— Что?

— Семья затребовала копию ваших записей. Запрос от их адвоката пришел сегодня утром.