Бесконечная любовь

Дверь открывается, и я напрягаюсь, готовая закричать.

Мой рот открывается, но я не издаю ни звука, когда вижу его стоящим в дверном проеме, на котором нет ничего, кроме полотенца, обмотанного вокруг бедер.

Иван.

2

ШАРЛОТТА

— Что… что происходит?

Я запинаюсь, глядя на Ивана, замешательство блокирует все остальные мысли. Я знаю, что я видела прямо перед тем, как меня вырубило — человек в черной одежде, в той же маске, что была на Веноме, когда он отправлял мне те фотографии в интернете. Я ожидала увидеть незнакомца, выходящего из ванной, но вместо этого слишком знакомая фигура Ивана заполняет дверной проем, отвлекая меня по нескольким причинам. Он выглядит как точеная статуя: гладкий, бледная кожа покрыта замысловатыми завитками темных чернил, вплоть до того места, где полотенце неприлично свисает с его бедренных костей, показывая глубокие впадины по обе стороны и полоску темно-русых волос в центре, чуть ниже его пупка.

Что еще хуже, так это то, что я знаю, что находится под полотенцем. И я знаю, как это впечатляюще.

— Что ты здесь делаешь? — Требую я, стараясь не думать о том, насколько он почти голый или как между ним и мной находится прекрасная кровать. — Я была… ты не был…

Иван с трудом сглатывает. Я вижу, как двигается его горло, вижу внезапную неуверенность на его лице, и холодок скользит по моему позвоночнику.

— Иван. — Мой голос падает, жестче, чем я когда-либо слышала, более серьезный. В нем все еще чувствуется легкая дрожь страха, но я вижу, как его глаза слегка расширяются от внезапного требования. — Расскажи мне, что происходит.

На его лице нерешительность. Я не знаю его достаточно хорошо, мы были всего на нескольких свиданиях и спали вместе один раз. Но я могу прочитать это. Он что-то скрывает, и мне нужно знать, что именно. Мои руки напрягаются на подоконнике, мое сердце бьется так сильно, что я уверена, что он должен видеть мой пульс.

— Иван.

Он прочищает горло.

— У тебя в квартире был мужчина.

— Ни хрена себе, вот это новость. — Я чувствую, как мои ногти царапают краску на подоконнике. — Он вырубил меня. Зачем ты здесь?

— Я привел тебя сюда. — Он резко вздыхает. — Чтобы ты была в безопасности.

— В безопасности? От чего? От кого? От Венома? От того… того человека в моей квартире? — Мои щеки внезапно вспыхивают, разгораясь от мысли, что мне, возможно, придется объяснять Ивану, кто этот человек и откуда я его знаю. Или почему я называю его Веном, по его имени пользователя на сайте чата, единственному способу, который я могу придумать, чтобы обратиться к нему. Я не делала ничего плохого, мы с Иваном никогда не были исключительными, но все же…

Это было глупое поведение. Из-за него я здесь. И мысль о том, чтобы попытаться объяснить все это Ивану, заставляет меня чувствовать себя более чем смущенной.

Он сжимает губы, снова резко выдыхая между ними.

— От него. Я успел как раз вовремя, Шарлотта. Я… я вытащил тебя оттуда. Но дело не только в нем. Это…

— Это что? — Я отталкиваюсь от подоконника, часть моего страха отступает, быстро сменяясь разочарованием, граничащим с гневом. — Это что, Иван? Перестань говорить кругами. Почему я в гостиничном номере? Почему ты просто не отвез меня к себе и не вызвал полицию, если ты увез меня от него? И что… — Я хмурюсь, мои мысли в таком беспорядке, что они понемногу догоняют происходящее. — Что ты делал в моей квартире?

— Я… — Иван снова трет рукой затылок. — Мне нужно было тебя увидеть. Я понимаю, как это должно звучать сейчас, особенно после того, что произошло. Мне нужно было поговорить с тобой, а твоя дверь была не заперта. Я услышал шум…

Все, что он говорит, кажется, выходит сбивчиво, как будто он на самом деле не хочет ничего говорить. Как будто он пытается мне это сказать. Я обхожу кровать, медленно, опускаясь на ее край, глядя на него. Теперь между нами меньше пространства, и я не могу не задаться вопросом, когда я сажусь, была ли это хорошей идеей. Находясь ближе, я еще лучше вижу его почти наготу, и это отвлекает. Так близко я вижу, что на его коже все еще есть капли воды, стекающие по его татуировкам, заставляя меня зудеть, чтобы провести по ним пальцами. Или языком…

Блядь. Шарлотта, сосредоточься.

— Тебе нужно было меня увидеть, — медленно повторяю я. — Что это значит, Иван? Что могло быть настолько важным, что не могло подождать до следующего дня? Или почему ты не мог написать, или позвонить, или… — Я замолкаю, видя, как напряглись его челюсти. Он отворачивается, его темно-синие глаза на мгновение устремлены вдаль, а затем он снова смотрит на меня.

— Моя семья — Братва, Шарлотта.

Я смотрю на него мгновение, не совсем понимая.

— Братва? Я… что это значит, Иван? Я не понимаю.

— Это… — Он сглатывает, отводит взгляд и снова смотрит. — Как русская мафия. Подпольная преступная организация.

— Как в «Джоне Уике» или что-то в этом роде? — Я моргаю на него. — Ты не можешь быть серьезным.

— Да, если это даст тебе лучшую систему отсчета. — Он поднимает руку, проводя пальцами по все еще влажным волосам. Его мышцы напрягаются, отвлекающе перекатываясь по груди и животу, и я сердито смотрю на него.

— Ты не мог бы надеть рубашку?

Слишком знакомая ухмылка кривит уголки его рта.

— Зачем? Я тебя отвлекаю?

— Может и так, если бы ты только что не сказал мне, что ты часть какого-то русского преступного синдиката. Или твоя семья — это…

— Братва. — Слова произносятся ровно, отрывисто, его челюсть снова сжимается, словно выдавливая их. — Вот почему мне нужно было поговорить с тобой, Шарлотта. Мне нужно было вытащить тебя оттуда. Но потом… — Он делает глубокий вдох, и я смотрю на него, пытаясь понять, что он говорит.

— Ты говоришь мне, что ты пришел ко мне домой, чтобы рассказать о своей семье… ты… являешься частью этой… Братвы. И только для того, чтобы обнаружить, что на меня напал человек в маске, который… ты его… избил? Как ты увел меня от него? А потом, вместо того, чтобы буквально что-то сделать, ты отвез меня в какой-то отель и ждал, пока я проснусь, чтобы рассказать мне все это? — Я протираю лицо руками, на мгновение зарываясь в них.

Это сон. Кошмар. Кто-то накачал меня в баре. В любую секунду я проснусь в своей квартире или у Джаз и пойму, что все это нереально. Все будет хорошо.

Я считаю до пяти и опускаю руки. Когда я это делаю, Иван все еще стоит там и смотрит на меня. И к моему разочарованию, он все еще в одном полотенце.

— Пожалуйста, надень что-нибудь. — Я беспомощно смотрю на него, и он ухмыляется, пожимая плечами, отталкиваясь от дверного проема и поворачиваясь, роняя полотенце.

— Иван.

Он игнорирует меня. Я смотрю на него, не в силах не смотреть на мускулистый изгиб его задницы, где татуировка на спине заканчивается как раз у вершины мышцы, слегка спускаясь по бокам, или на его толстый член, висящий между его такими же мускулистыми бедрами, слегка опухший, как будто этот разговор его заводит.

Он бросает взгляд на меня, беря свои боксеры с кучи одежды, и его член дергается, немного напрягаясь. Мои щеки краснеют, когда я резко отвожу взгляд, мой пульс внезапно сильнее бьется в горле, покалывание пробегает по моей коже до самого низа между моих бедер, напрягая мои соски по мере продвижения.

Я знаю, как хорошо ощущается его член. Я знаю, как хорошо ощущается весь он. Но я отказываюсь отвлекаться, больше, чем я уже отвлекаюсь, во всяком случае.

— Вот. — Иван прочищает горло, и я оглядываюсь назад, чтобы увидеть его одетым в пару узких черных джинсов с потертостями на манжетах и карманах, с короткими рукавами, кремового цвета хенли. Он засовывает руки в карманы, снова прислоняясь к дверному косяку. — Мы можем поговорить об этом сейчас, Шарлотта?