Бесконечная любовь

Я разворачиваю марлевую повязку, прижимаю ее к ране на его плече, и заклеиваю ее медицинским пластырем.

— Я чувствую себя живой, сейчас. Напуганной и немного потерянной, но живой. Я не знаю, как мы будем двигаться дальше, но я хочу. Я не хочу идти разными путями, и я не хочу оставлять тебя позади. И даже если все было не так с самого начала, я верю тебе, Иван. Я верю, что ты любишь меня. Я верю, что ты заботишься обо мне. Я верю, что ты хочешь меня… и я тоже хочу тебя.

Я заканчиваю перевязывать его бок, откидываюсь назад и смотрю на него. Он очень неподвижен, дышит неглубоко, и его кожа все еще имеет этот восковой серый оттенок. Но мне ничего не остается, как ждать.

Я собираю все, что осталось в аптечке, и откладываю ее в сторону. Я мою руки, снимаю с себя окровавленную одежду и быстро принимаю душ, не желая оставлять Ивана одного надолго.

Когда я выхожу, он все еще без сознания, но все еще дышит. Я заползаю в кровать рядом с ним, снова осторожно, чтобы не толкнуть его. Я измотана, но не хочу засыпать. Я боюсь, что, когда проснусь, он уже не будет дышать.

Я больше ничего не могу сделать, кроме как остаться с ним, но я все равно долго лежу и борюсь со сном. Сон все равно приходит, усталость последних недель и только что прожитого дня наверстывает упущенное, и в конце концов это затягивает меня вниз.

Когда я снова просыпаюсь, уже совсем темно. Часы рядом с кроватью показывают, что уже второй час ночи. Мой желудок пуст, урчит от голода, но в комнате нет еды, и я не решаюсь выйти ни за чем. Я приподнимаюсь на локте, откидываю волосы с лица, и мое сердце подпрыгивает, когда я вижу, как Иван моргает.

— Ты проснулся! — Громко выдыхаю я, и Иван издает низкий стон, открывая глаза немного шире.

— Кажется. — Он сглатывает, и это звучит липко. — Воды?

— О! Подожди. — Я вскакиваю, нащупывая в рюкзаке бутылку. — Ибупрофен?

— Все, что угодно. — Он кашляет и издает стон боли. — О, боже. Быть подстреленным — это так чертовски отстойно.

Я смотрю на него мгновение.

— Ты собираешься сказать мне, что это не твой первый раз, не так ли?

— Это точно не так. Но я не думаю, что это когда-либо было так плохо. Или, может быть, я просто заблокировал это. — Он забирает у меня воду и ибупрофен. — Спасибо.

— Я пыталась тебя подлатать. Не знаю… — Я хмурюсь, глядя на бинты, которые немного порозовели от струйки крови. — Думаю, это помогло.

— Я чувствую, как моя смерть согрелась, и я жив, так что я бы сказал, что это определенно помогло. — Иван выдавливает кривую улыбку. — И ты сказала, что любишь меня, так что это тоже помогло. И что ты будешь… как это было? Опустошенной, если потеряешь меня.

Мои глаза расширяются.

— Ты все это слышал? Я думала, ты отключился?

— Может, моей следующей карьерой будет актерство. — Улыбка Ивана становится шире, хотя она все еще слабее обычного. — Оставаться тихим, пока ты обрабатываешь огнестрельные раны чистым спиртом, было определенно непростым испытанием. Но оно того стоило, чтобы заставить тебя говорить.

— Ты… — Я бросаюсь к нему, останавливаясь как раз вовремя, прежде чем случайно ранить его. — Я отомщу тебе за это позже. Когда тебе станет лучше.

— Готов вытерпеть все, пока ты все еще со мной. — Взгляд Ивана скользит по мне, и я вижу, как в его глазах мелькает голодный взгляд, которого я не ожидала в его нынешнем состоянии. Он все еще без рубашки, и когда я позволяю себе мельком оглядеть его, говоря себе, что просто проверяю, не пострадал ли он в остальном, я вижу, как гребень его члена утолщается на передней части его джинсов.

— Иван. — Я смотрю на него. — Ты потерял слишком много крови, чтобы это действительно произошло.

— Можно подумать. — Иван двигается, морщась. Он начинает поднимать руку, как будто хочет дотянуться и поправить свой быстро твердеющий член, но, кажется, это слишком больно, и он снова ее опускает. — Блядь. Боже, один взгляд на тебя делает меня твердым.

Я смотрю на себя.

— На мне футболка и спортивные штаны.

— Это неважно, — уверяет он меня. — Того, что ты находишься в одной комнате, достаточно, чтобы возбудить меня. Каждая последняя унция крови, которая все еще была в моем теле, сейчас находится в моем члене. Боже, я так тверд, что это чертовски больно. — Он морщится, а затем смотрит на меня с намеком на озорство в глазах. — Ты же не хочешь, чтобы мне было больно, правда? Ты приложила много усилий, чтобы меня подлатать.

Я прищуриваюсь на него.

— Что ты хочешь, чтобы я с этим сделала?

Я хотела подразнить, но Иван смотрит на меня с полной, отчаянной искренностью в лице и голосе.

— Твой ротик, — выдавливает он, задыхаясь. — Пожалуйста, маленькая голубка. Дай мне свой ротик.

То, как он это говорит, посылает мне волну горячего возбуждения, затопляющую меня. Я киваю, внезапно потеряв дар речи, и перемещаюсь между его ног, скользя вниз, когда я тянусь к пуговице его джинсов.

— Ты скажешь мне остановиться, если тебе будет больно, да? — Осторожно спрашиваю я, и Иван кивает.

— Я скажу, но… черт возьми, пожалуйста, Шарлотта.

Он стонет, когда я расстегиваю пуговицу его джинсов, его бедра выгибаются вверх, его член становится твердой линией, грозящей вырваться из молнии.

— Услышав, как ты говоришь мне, что хочешь меня, — задыхается он, — я так чертовски нуждаюсь. Мне нужно, чтобы ты заставила меня кончить. Зная, что ты хочешь остаться со мной… боже, как же ты мне сейчас чертовски нужна. Если бы я мог, я бы прижал тебя к кровати и трахал, пока ты не начнешь выкрикивать мое имя. Но я не могу, так что… — Он снова стонет, когда я расстегиваю его молнию, его член выскальзывает из боксеров, прежде чем я успеваю дотянуться и вытащить его. — Заставь меня кончить. Пожалуйста. Заставь и себя кончить, пока ты отсасываешь мне. Пожалуйста… — Звука, который он издает, когда я обхватываю губами его набухшую головку, достаточно, чтобы послать поток возбуждения, пропитывающий мои ноги. Его бедра слабо дергаются вверх, умоляя о большем, когда я скольжу ртом по его длине, его кончик уже мокрый от предварительной спермы. Я приподнимаю бедра достаточно, чтобы просунуть другую руку под себя, просовывая пальцы в трусики, когда я начинаю лизать и сосать свой путь вверх и вниз по твердому стволу Ивана. Я вся мокрая, покрывая свои пальцы в ту секунду, когда я провожу ими по своему скользкому клитору, и я задыхаюсь, когда скольжу ртом вверх, сильно посасывая головку его члена, прежде чем снова опуститься, позволяя ему толкнуться в мое горло.

Я уже близко. Я тру рукой, быстрее потирая клитор, когда я провожу языком вверх и вниз, порхая им прямо под его кончиком. Иван стонет, закрыв глаза, его голова откидывается назад, когда я работаю с его членом, обхватывая рукой его основание, пока я сильно сосу.

— Блядь, да… — Он задыхается, и я стону, чувствуя приближение собственного оргазма. — Садись на меня. Я хочу почувствовать, как ты кончаешь вокруг моего члена. Я хочу заполнить тебя.

— Иван…

— Просто сделай это. Пожалуйста, голубка. Мне нужно почувствовать, как ты кончаешь на мне.

Его голос такой отчаянный, такой полный желания ко мне, что я не могу сказать ему нет. Я сажусь, отпуская его член, и он стонет, глядя на меня глазами, потемневшими от похоти.

— Сними с меня джинсы, — приказывает он, и приказ в его голосе заставляет меня дрожать.

— Мне ничего не нужно делать, — дразню я его, снимая футболку через голову. — Ты не можешь заставить меня прямо сейчас.

— Я мог бы попробовать. — Говорит он предупреждающим голосом. — Но я скажу «пожалуйста» один раз, голубка. А потом я накажу тебя позже, когда мне станет лучше.