Бесконечное движение к свету
Шрифт:
– Давайте мы сделаем вот что – диктовал тем временем Простаков – давайте мы зададим ваш поиск по одна тысяча девятьсот девяносто восьмому году. Если вы там встретите себя, значит что-то, где-то изменилось. Вам тогда какая разница, что и где? Если же вы себя не встретите, то значит вас нет. Тогда вы снова вернётесь в исходную точку.
Андрей на этот раз почему-то сильно заволновался. Однако перемещение прошло быстро и успешно.
Он снова очутился в большой комнате своей квартиры. За окном всё так же шёл дождь. Но в самой квартире всё было далеко не так.
Первое, что сразу бросалось в глаза –
– Опять ты? – вдруг услышал Андрей за спиной сиплый, словно простуженый голос и резко обернулся. В дверях, ведущих в коридор, стоял, опершись о косяк и пошатываясь, грязный, небритый, мужчина с взъерошенными волосами и отёкшим лицом. Достаточно было беглого взгляда, что бы понять – этот человек из этой обстановки. Всё идеально подходило одно к одному. Но самым страшным и нелепым было то, что Андрей в нём узнавал самого себя даже больше чем в капитане.
– Вы… меня видите? – удивился Андрей.
– Да. У меня есть глаза, и они ещё видят – ответил бомж (это определение, на данный момент, больше всего подходило к облику этого человека) уставившись на Андрея осоловелым взглядом. Он тяжело дышал, шумно сопел и слегка пошатывался после каждого выдоха.
– Но как…? Ты меня не должен видеть… – растерянно произнёс Андрей.
– Вообще-то здесь какая-то чертовщина… – насторожился бомж, но вскоре махнул рукой и отвернулся – Хотя… после двух приступов белой горячки, я уже ничему не удивляюсь.
Вдруг он оторвался от косяка и шаркающей походкой, занося правое плечо вперёд, вошёл в комнату.
Андрей всё это время не спускал с него глаз. Среди чувств удивления и растерянности его несколько смущало одна деталь одежды: на этом жалком и ничтожном человеке были настоящие, импортные джинсы, правда грязные и порванные на коленях.
Бомж подошёл к дивану и, в прямом смысле, упал на него спиной. Диван заскрипел и зашатался. Громко щёлкнула пружина.
Только теперь Андрей заметил, что бомж держит в руке почти выпитую бутылку водки. Спустя минуту он, прямо с горла, как бы демонстративно, сделал несколько больших глотоков, после чего припал ртом к правому рукаву. Было очевидно – человек находиться в длительном запое.
– А что здесь произошло? – наконец спросил Андрей, немного отойдя от первого впечатления.
– А что вообще происходит в жизни? – вопросом на вопрос ответил бомж, неподвижным взглядом уставившись перед собой – По большому счёту в жизни ничего особенного не происходит: всё движется, меняется. Вот к примеру – растёт себе маленький цветочек. Тихо, спакойно, никому не мешает, никого не трогает… И всё у него хорошо: почва даёт пищу и влагу, солнце – свет и тепло. Пчёлки постарались и будущее поколение зарядилось… Но вот пришла корова, лизнула языком и вся жизнь цветка превратилась в дермо. Хотя сама жизнь от этого нисколько
не изменилась. Даже наоборот – появилось что-то новое. К примеру жуки навозники. Вот так бывает и с людьми – человек живёт-живёт, потом что-то случается и вся жизнь превращается в дермо…Бомж замолчал и Андрей заметил, как слегка подёргивается его голова. Но вдруг это подёргивание прекратилось, он повернулся к Андрею и проговорил – «А ведь это ты во всём виноват».
– Я?! – удивился Андрей.
– Да, ты… «Не иди в ментовку, тебя убьют на войне…». Какого хрена ты мне это говорил? Тебе что, заняться было нечем?
– Значит, вы меня слышали? – растерянно произнёс Андрей.
Бомж втянул голову в плечи и уставился на почти пустую бутылку, которую держал в руках. На вопрос он так и не ответил.
– Лучше бы меня убили… – глухо простонал он.
– Но что случилось! – истерично выкрикнул Андрей.
Видно алкоголь уже начал действовать: голова бомжа клонилась всё ниже, словно он постепенно погружался в дремоту. Но вдруг в наступившей тишине прозвучал его голос, пьяный и невнятный по началу.
– «Москвич» занесло на повороте. Мы съехали в кювет и завалились набок. В общем-то, ничего страшного – все были целы. Я выбрался, а заднюю пассажирскую дверь заклинило. Я вышел на трассу, что бы попросить о помощи. Всего и делов – зацепить тросом или верёвкой и опрокинуть машину на колёса. Но как назло – никого. Пустая дорога. И вдруг, у себя за спиной, я слышу глухой хлопок. Оборачиваюсь, а мой «Москвич» уже полыхает как факел…
До сих пор у меня перед глазами их ручки, пытающиеся разбить стекло… До сих пор я слышу их приглушённые крики… Мои девочки… Мои милые бедные девочки… Моя жена и две мои доченьки…. Они сгорели заживо у меня на глазах… Я не смог их спасти… Как после этого жить?… Зачем жить?… Бога нет… Нет и никогда не было… Иначе зачем?… Зачем же так?…
Он замолчал, и какое-то время смотрел перед собой. Потом, закрыв рот кулаком, начал издавать странные звуки. И вдруг Андрей понял – он плачет. Бомж всхлипывал, тихонько завывал и шмыгал носом.
Андрей поначалу просто смотрел и молчал. Было много непонятных вопросов, и он постепенно начал их задавать.
– Ты не пошёл работать в милицию… А куда ты пошёл?
– Я окончил радиотехнический техникум.
– А потом?
– Завод «Калибр» – сказав это, бомж вздохнул, махнул рукой и добавил – А потом всё развалилось.
– Не стало Советского Союза… – подсказал Андрей.
– Да – подтвердил бомж – много чего не стало…
Они какое-то время молчали.
У Андрея бешено колотилось сердце, мысли застопорились. Он медленно обвёл взглядом комнату и вдруг резко повернулся к сидящему на диване.
– А на ком ты женился?
– На Зое Коледубской – невнятно произнёс себе в колени бомж.
– На Зое Коледубской? – от удивления Андрей даже наклонился к собеседнику – Это из нашего подъезда? С первого этажа? Но они же съехали…
– Она у нас на заводе практику проходила – чуть повернул голову в сторону Андрея, проговорил бомж.
Андрей выпрямился и какое-то время растерянно смотрел в глубину комнаты
– Но… а как же Софа? – тихо спросил он.
Услышав это имя бомж тяжело вздохнул и поднял голову. Его взгляд стал даже осмысленным.