Бесконечность любви, бесконечность печали

Пережив мгновение чистейшего умопомешательства, Вадим быстро пришел в себя и хладнокровно пресек готовую не в меру разгуляться фантазию.

Слишком многое не позволяло ему испытать радость осознания отцовства в полной мере.

«Она сказала, что была беременна, но о ребенке - ни слова... Выходит, его нет?
– внутри похолодело, радость ушла.
– Скорее всего... Если бы он был жив, она сказала бы об этом иначе, - уже более спокойно подвел итог своим предположениям Вадим.
– Обидно... Все могло быть совсем по-другому, в этом Лера права, - уголки губ непроизвольно дернулись, как бывает, когда человек сильно расстроен и готов заплакать.

– Хватит с меня на сегодня!.. Эх, Лера, Лера... Не было у тебя ни любви, ни правды - сплошная ложь. И мне врала, и другому. И сейчас запросто можешь обмануть. Во имя чего?
– помрачнел он.
– Такие, как ты, продумывают цель заранее, и тогда причина на самом деле была не в моих родителях... Что же сейчас заставило тебя рассказывать басни о беременности? Что изменилось?.. Сейчас проверим, - он снова придвинулся к ноутбуку.
– Итак, Лежнивец Валерия Петровна», - быстро набрал он в поисковике.

Спустя несколько секунд экран заполнился ссылками на источники, в которых фигурировала искомая фамилия. Но лишь в нескольких из них упоминалась сама Валерия. В основном речь шла о Лежнивце Петре Аркадьевиче, на сегодняшний день бывшем министре.

«Так вот где собака зарыта!
– усмехнулся Вадим.
– Что-то мне подсказывает: дело не только в газетной статье. Статус супруга изменился: министр стал пенсионером... Эх, Лера! Век бы тебя не видеть и не слышать, но придется встретиться. Надо все узнать о беременности хотя бы для того, чтобы успокоиться: иллюзии на тему отцовства ни к чему хорошему не приводят. Никогда не думал, что окажусь в роли несостоявшегося папаши... Хватит... Работать!» - неожиданно рассердился он на себя, бросил листок с цифрами в ящик стола и с грохотом его задвинул.

Словно попытался заблокировать мешавшие сосредоточиться мысли...

3.

Ближе к полудню Веня позвонил на телефон Маринки и попросил Катю спуститься в холл.

Узнать его было непросто: вместо пуховика, которым он так гордился (в прошлом году купил на распродаже в Польше за четверть первоначальной цены), вырядился в видавшую виды толстую дубленку. Пусть не презентабельную, зато теплую, ветроморозонепробиваемую. Пижонскую трикотажную шапочку с огромным помпоном также сменил на старую меховую с опущенными ушами.

– Ну привет, мать!
– бросив кожаные перчатки внутрь шапки, Веня переложил ее на колени и освободил соседнее кресло.
– Дай буську!
– нагнулся и чмокнул Катю в щеку вытянутыми в трубочку губами.
– Рассказывай, как тебя угораздило. Насколько я понял из этой наглядной агитации, - кивнул он на стену, изобилующую стендами, - причина твоей хворобы вовсе не в кишечном вирусе? Не инфекционка, да и гастрито-колиты здесь не лечат.

– Какой ты продвинутый в плане медицины!
– улыбнулась Катя.

«Соскучилась», - вдруг поняла она.

На душе сразу потеплело.

– А то! Все кругом периодически хворают, никуда от этого не денешься. Ладно, выкладывай. Можешь по секрету, никому не сдам. Ты же меня знаешь.

Проскурина снова улыбнулась. Потюня и в самом деле умел хранить тайны. Но, увы, лишь те, в которых заинтересован лично. К примеру, о каждой его новой пассии, а уж тем более о факте появления на свет очередного отпрыска, народ в редакции узнавал постфактум, или когда пассия успевала кануть в Лету, или когда в бухгалтерию поступал исполнительный лист.

– Ну?
– нетерпеливо заерзал он на стуле.
– Не томи. Серьезное что?

– Серьезней некуда, - опустила глаза Катя и многозначительно умолкла.

– Не... Не верю, - внимательно всмотревшись в ее лицо, покрутил головой Потюня.
– На несчастную ты не тянешь: лыба с лица не сходит. Давай признавайся как на духу. Хоть скажи, в каком отделении.

– В женском, - лукаво улыбнулась Проскурина.

– Ясно, что не в мужском, - хмыкнул Веня.
– В гинекологии, что ли? Мне почему-то так в голову и стукнуло. Мои бывшие тоже, бывало, лежали на сохранении...
– слова вдруг замерли у него на губах.
– Катька... Катька, так ты тоже того? Беременная, что ли?!
– осенило его.
– Вот это да! Вот это новость!

– Какой ты просвещенный в женских делах, Вень!
– рассмеялась Проскурина.
– У меня иногда такое впечатление, что о женских состояниях ты знаешь все! Ну, почти все!

– А то!
– загордился Потюня.
– С вами поведешься - еще не того наберешься! Ну и почему ты в больнице? Что-то не так?

– Все так, Веня. Но... нервы, токсикоз, поздняя беременность. В общем, скажем, решила подстраховаться, потому и в больнице. Ты ведь знал, как я хотела ребенка.

– Знал. Ну слава Богу! Только почему никому не сказала, где ты?
– недоуменно свел он брови.
– А... Понял. Боишься, чтобы не сглазили, - сам ответил он на свой вопрос.

– Возможно...
– не стала разубеждать его Катя.

На самом деле ее это волновало меньше всего - как-то не верилось во всякие псевдонаучные заморочки. Хотя, если послушать Маринку, в ее состоянии все надо учитывать.

– ...Но больше хотела отдохнуть ото всех, уйти от расспросов. А то стоит только кому-то узнать - сразу начнется: какой срок, когда рожать, кто отец ребенка?

– И кто отец ребенка?
– мигом подхватил Потюня.

– А вот сей вопрос я оставлю без ответа. Это мое сугубо личное дело. И мой ребенок.

– Как знаешь, - вздохнул Веня и ворчливо добавил: - Кстати, я с ним утром по телефону разговаривал.

– С кем?
– недоуменно вскинула глаза Катя.

– С полуолигархом твоим.

Сердце екнуло: Вадим звонил Вене? Для чего?

– Откуда у тебя его номер?

– Правильнее будет спросить, откуда у него мой номер, -хмыкнул Потюня.
– Сутки за рулем, только под утро в кровать попал. Спать жуть как хотелось, а тут Жоржсанд звонком подняла. Поговорили. Понял, что проснулся. Заодно решил проверить все незнакомые номера, с которых звонили. Ну, сама понимаешь: вдруг заказчик какой на съемку? Так и нарвался на твоего... Лады-шева, - припомнил он.

– Ему понадобились фотографии?

– Если бы... Ты понадобилась, о тебе спрашивал. Ищет тебя. Сказать ему, где ты?

Кате потребовалось время, чтобы осмыслить новость: ее ищет Вадим.

«Ищет...
– от осознания этого не просто потеплело на душе, горячая волна пронеслась по телу, стало жарко.
– Но если Веня скажет Вадиму о больнице, тому не составит труда узнать диагноз. Той же Ольге позвонит... Нет, так будет нечестно. До встречи и разговора начистоту он не должен ничего знать о беременности».