Бесконечный коридор

Дженни быстро вскинула голову.

– Нет, Бетт, работа мне не нужна. Видишь ли... ну, в общем, Бенджамин Хоффман был не просто моим пациентом... Он был мне.. мужем. Мы с ним поженились полгода назад.

– Джинни!
– Пол откинулся на спинку стула и склонил голову набок, словно пытаясь рассмотреть её получше.

– А что, тебя так поразило, что я способна вступить в брак? вызывающе спросила Дженни.

– Что ты? Нет, конечно, - засуетился Пол.
– Просто ты могла бы поставить нас в известность. Почему ты не дала нам знать? Даже в письмах не намекнула.

Дженни снова взяла в руку чашку с чаем, отпила и, лишь сделав несколько глотков, ответила:

– Я... я хотела... много раз... но почему-то все никак не получалось. А потом его состояние стало быстро ухудшаться, и мне уже было не до этого.

Пол в последнюю секунду удержался, чтобы не спросить, была ли она счастлива. Ну какое в самом деле счастье в браке с наполовину парализованным больным, прикованным к постели? Почему-то сама мысль о том, что тридцатидевятилетняя Дженни жила со стариком-инвалилом, глубоко опечалила Пола; ведь он-то знал, что в глубине души Дженни - натура страстная и живая, что она заслуживает куда лучшей участи. Она и без того нормальной жизни почти не видела.

– Когда это случилось?
– спросил он.

– Примерно месяц назад.

– Месяц назад?
– вмешалась Бетт, повысив голос.
– Ты хочешь сказать, что уже месяц, как он умер? Где же ты была все это время?

– Видишь ли...
– замялась Дженни, - дел у меня было невпроворот. Я продала дом и мебель. Оставила только несколько любимых безделушек. Я... выполняла его последнюю волю.

– А деньги-то у него хоть были?
– как бы невзначай полюбопытствовала Бетт.

– Да, но...
– Дженни словно оцепенела.
– Я вовсе не потому за него вышла. Я даже не знала, сколько у него денег... что он такой богатый. Напротив, я до самого конца думала, что деньги вот-вот иссякнут, и мне не на что будет покупать для него лекарства. Лишь потом я узнала, что... Дженни потупила взор. Она боялась произнести слова "он любил меня", из опасения показаться нелепой двум этим людям, которые так хорошо её знали и которые теперь, после смерти Бенджамина, были единственными, кто у неё оставался.

– Ах, так значит денежки у него водились? Это уже интересно.
– Бетт подсела уже почти вплотную к своей кузине.
– И много?

Дженни виновато улыбнулась.

– Наверное, да. Мне, по крайней мере, он оставил сорок семь тысяч.

Бетт промолчала; казалась, она была ошеломлена, полностью раздавлена этим известием. Сорок семь тысяч фунтов стерлингов! И они достались этой нескладной длинноносой верзиле. Пусть она добрая и заботливая, но ведь иначе в тридцать девять лет с её внешностью и быть не должно. Чем-то же надо компенсировать такое безобразие! И тем не менее кто-то не только женился на ней, но ещё и оставил в наследство целых сорок семь тысяч! Несправедливо все это... ЧУДОВИЩНО НЕСПРАВЕДЛИВО! Бетт вдруг припомнила, что сама, получив в наследство от скончавшейся матери пятьсот фунтов стерлингов, и не подумала поделиться с Дженни; даже пенни ей не предложила. А зря: ведь это случилось уже после того, как она вышла замуж за довольно состоятельного Пола, и вполне могла позволить себе такой щедрый жест. Господи, и что ей стоило дать этой нескладехе хоть сотню фунтов... Бетт хотелось кусать локти от досады. Она подняла глаза на своего мужа; Пол возвышался над Дженни, держа её за руки и приговаривая:

– Если кто и заслужил такую удачу, так это ты, Джинни. Только скажи, в чем состояла его последняя воля? И не плачь, прошу тебя!

Дженни тихонько всхлипывала, уже почти не переставая; по её впалым, ненакрашенным щекам стекали слезинки.

– Он... он хотел, чтобы я больше ни в чем себе не отказывала.

– Молодец! Жаль, что я не знал его при жизни - такие люди мне по душе. А родственники у него остались?

– Сын. Он прилетел на похороны из Америки. Он... он был очень рад, что я вышла за его отца.
– Джинни помотала головой из стороны в сторону, словно до сих пор не могла в это поверить.
– Он сказал, что я скрасила последние месяцы жизни его отца. Я ведь опасалась, что он попытается оспорить завещание, но он сразу со всем согласился. Ему досталась такая же доля, как и мне. Сам он ни в чем не нуждается, у него прибыльный бизнес. Он вдовец, только вот детей так и не нажил.

– Дженни улыбнулась сквозь слезы.
– Еще он сказал, что если вдруг заболеет, то непременно пошлет за мной; оказывается, его отец подробно описывал, как я за ним ухаживала...

Тут она не выдержала и разразилась громкими рыданиями. Пол присел на краешек дивана, ласково обнял Дженни и привлек к себе.

– Налей ей капельку бренди, - попросил он жену.

Бетт спорить не стала и, подойдя к стоявшему в дальнем углу комнаты бару, наполнила бокал и принесла кузине.

– Вот, дорогая, выпей.

Дженни жадно глотнула бренди, утерла слезы носовым платком, что дал ей Пол, и пробормотала:

– Извините, я не хотела, чтобы так вышло.

– Ничего, Джинни, - потрепал её по плечу Пол, - тебе полезно выплакаться.

– Твоя комната все ещё ждет тебя, - сказала Бетт.
– Я согрею тебе постель, а ты сразу ложись спать - утро вечера мудренее. Останешься у нас и - отдохнешь как следует.

Она ласково улыбнулась, а Дженни, кивнув, сказала:

– Спасибо тебе, Бетт, но...
– Она замялась. Они, конечно, были к ней добры; оба. Дженни отказывалась подозревать, что доброта Бетт вызвана богатством, внезапно свалившимся на её некрасивую кузину. Но и приглашение Бетт отдохнуть в их доме она принять не могла - натянутая обстановка меньше всего содействовала отдыху. Однако в эту минуту Дженни было легче согласиться на предложение Бетт, чем произнести вслух то, что она собиралась сказать.
– Я... Мне завтра нужно уехать в город, Бетт. Так что спасибо, но я не могу...

– Господи, какие пустяки! Ты можешь съездить, а вечером вернуться.

– О, я ведь не Ньюкасл имела в виду, Бетт - мне нужно в Лондон.

– В Лондон!

– Да.

– Но что ты там потеряла?

– У меня там дела.
– Дженни отвела глаза от Бетт и взглянула на Пола, все ещё сидевшего на самом краешке дивна. Пол произнес:

– Ты имеешь в виду финансовый вопрос, Джинни? Он ещё не улажен?

– О, нет, с ним все в порядке. Мне... просто нужно кое-что сделать. Она потупилась и невнятно пробормотала: - Не спрашивайте меня, ладно? Вы сочтете это глупостью. Я вернусь через три недели и тогда все расскажу.

– Надо же - какая тайна! Может, хоть намекнешь?
– В голосе Бетт прозвучали нетерпеливые нотки. Однако Пол опередил вконец смутившуюся Дженни и, насупив брови, произнес:

– Не лезь в её дела, Бетт! Раз она сказала, что расскажет нам позже, значит нам придется подождать.

Он встал, не отводя пристального взгляда от жены. Видя, что её лицо исказилось и не желая портить Дженни настроение, он заставил себя улыбнуться и шутливо добавил:

– Пусть поскрытничает. Должно быть, ночной клуб открыть задумала.

Дженни в ужасе всплеснула руками.

– О, Пол! Как ты можешь так обо мне думать? Я - и ночной клуб!

Потом, уловив насмешливые искорки в его глазах, слабо улыбнулась и поспешила высморкаться.

В эту минуту дверь гостиной распахнулась и в проеме появилась длинноногая девочка-подросток.

– Мамочка, ты видела...
– Увидев, что родители не одни, она осеклась, но уже в следующее мгновение обрадованно вскрикнула: - Ой, тетя Дженни! Ура, тетя Дженни приехала!
– В три прыжка она очутилась на диване, обнимая и целуя Дженни, и все время приговаривая: - Тетя Дженни! Тетя Дженни!

Дженни, прижав её к себе, зарылась носом в шелковистых, черных как смоль волосах девочки. Затем, чуть отстранив её от себя, невольно залюбовалась. Ей никогда не приходилось видеть такую чистую оливковую кожу, столь совершенную красоту. Идеальный овал лица, серые глаза миндалевидной формы, придававшие облику Лорны восточный колорит. Не очень четко очерченные, чуть пухловатые губы тем не менее притягивали какой-то удивительной мягкостью. Дженни обожала наблюдать, как Лорна разговаривает, любуясь движениями её губ.