Бесноватый Цесаревич

[15] Первый вооружённый нейтралитет — союз России, Дании и Швеции, а также ряда других государств, сложившийся в 1779–1783 годах во время войны североамериканских колоний за независимость, направленный на защиту судоходства нейтральных стран. К вооружённому нейтралитету 4 января 1781 года присоединились Нидерланды, 8 мая 1781 года — Пруссия, 9 октября 1781 года — Австрия, 13 июля 1782 года — Португалия и 10 февраля 1783 года — Королевство Обеих Силиций. Франция, Испания и США также признали принципы вооружённого нейтралитета, хотя формально к нему не присоединились. Из крупных морских держав лишь Великобритания не признала вооружённый нейтралитет. После заключения Версальского мирного договора 1783 года первый вооружённый нейтралитет распался.

[16] Императорский орден Святой Анны — орден, учреждённый в 1735 году как династическая награда герцогства Гольштейн-Готторпского, и 5 апреля 1797 года введённый указом императора Павла I в наградную систему Российской империи для отличия духовных лиц, военных, гражданских и придворных чинов, а также иностранцев.

Глава 21

4 февраля-11 февраля 1797 года Российская Империя, Великий Новгород.

Организация работы артели по производству игрушек произвела на помещиков сильное впечатление. Не было пока ни огромных помещений, сотен людей и десятков механизмов. Просто несколько мастеров и их учеников объединили в единый производственный цикл, располагавшихся в двух бывших складах. Разве что хорошо отапливаемое и освещённое. Глупо экономить на элементарных вещах, тем более на топливе, когда работаешь с деревом. До конвейера было далеко, но разделение труда ускоряло процесс и увеличивало объём производимой продукции.

— Очень необычно у вас выстроена работа, Василий Иванович, — обращается Полторацкий к Астафьеву, при этом хитро посмотрел на меня.

Астафьев явно нервничает, человек он молодой, а здесь ситуация похожая на сдачу экзамена или дипломной работы. А экзаменаторы люди непростые. Я одобрительно кивнул Василию.

— Вся работа разбита на части. В артель объединены несколько мастеров. Каждую работу делает группа работников. Одни обрабатывают заготовки, другие делают из них детали, третьи очищают и выравнивают уже готовые части, четвёртые покрывают лаком, а пятые собирают. Помимо оплаты, каждый мастер имеет свой пай в артели и получает деньги от продаж игрушек. Примерно так всё и работает.

Судя по вспотевшему Астафьеву, эта короткая речь далась ему не просто. Ничего, пусть привыкает. Ему придётся общаться с разными людьми, а я ему не наседка. Может ещё Павел на экскурсию заедет, вот будет потеха.

Гости обошли оба цеха. Удивились тому, что у рабочих ещё и общий кошт. Люди начинали работать в одно время, кушали так же в одно время, ещё я ввёл несколько небольших перерывов. Сначала для местных перерыв воспринимался как дикость, но потом осознали их пользу. Человек отдыхал как физически, так и психологически от монотонной работы. Ещё больше гости удивись тому, что росписью у нас занимались в основном девушки. После того как Астафьев сказал, что девушки тоже имеют свой пай, гости удивляться перестали.

Далее помещики поехали осматривать хозяйство Кулибина. Там пока всё было в процессе организации, но думаю, они найдут для себя что-то интересное. Я же перехватил Ливанова, и мы вернулись в Путевой. По дороге домой заметил, что в городе появились работники, которые стали чистить снег и убирать навоз, мелочь, а приятно. Перед приездом Александра, я предложил губернатору и городскому голове ввести в городе регулярную чистку снега. Вывоз снега с улиц, сначала посчитали излишеством, но потом согласились и несколько телег с рабочими постоянно отвозили снег и сбрасывали его в Волхов. Не знаю, как было раньше, но горожане полностью одобрили нововведение, даже никто не возмущался небольшому налогу на этот аналог коммунальщиков. Весной и летом работы тоже будет немало, я уже предложил губернатору задуматься об открытии подобной службы на постоянной основе. Нужно проложить хотя-бы деревянные тротуары, систематизировать вывоз нечистот и много всего. Митусов дураком не был, понимал от кого исходит предложение и обещал посоветоваться с городским головой.

Я пригласил присоединиться к беседе Шульца с Волковым. Если присутствие казначея Ливанова не удивило, то «советник по общим вопросам» явно не вписывался в его картину мироздания.

Зато глинтвейн после мороза, был принят на ура, даже Шульцем, который из дома не выходил. День сегодня солнечный и через большое окно пробиваются лучи. Лепота, так бы просто сидел и попивал глинтвейн, читая книжку. Но покой нам только снится.

— Михаил Егорович, — начал я разговор, когда все расселись и принялись потягивать напиток, — Вы наверняка догадались, по какой причине я пригласил вас на беседу.

— Думаю, вас интересует моя деятельность, которую я выполнял по поручению Светлейшего князя Потёмкина.

— Вы совершенно правы. Не использовать открытые вами залежи железа и угля, я считаю преступлением против нашей державы, пусть это и звучит пафосно. Но мы до сих пор завозим металл из-за границы, а это позор. При этом сами чуть ли не живём на целых горах железа. Насколько я понял, вы сейчас служите в Академии Наук?

— Совершенно верно. Но скорее уместно употребить слово служил. Я еду получить расчёт, так как моя дальнейшая деятельность признана ненужной. И главную роль здесь сыграло то, что я занимался изысканиями по просьбе Потёмкина, — с нотками горечи произнёс Ливанов.

Это, наверное, был завуалированный упрёк в мою сторону. Вернее, в сторону Павла. Он с каким-то остервенением начал увольнять людей, связанных с бывшими фаворитами Екатерины. Более того, начал закрывать проекты, которые могли бы принести пользу стране. После короткой паузы Ливанов продолжил.

— Более всего меня беспокоит судьба моей сельскохозяйственной школы. Мы уже несколько лет обучаем прибывающих колонистов, как обрабатывать местную землю, какие сажать новые культуры и многому другому.

Насколько я понял из рассказа Ливанов, он организовал первое сельхоз училище в Новороссии. Его собственных средств на содержание такого проекта не хватит, и училище придётся закрыть. Явление обычное для нынешней России, что обиднее всего оно стало обычным и в моём времени. Но ничего, мы ещё пободаемся.

— За финансирование школы не переживайте, — произнёс я, не обращая внимания на осуждающий взгляд Шульца, — Но это только полдела. Я напишу письмо брату, уверен, что он поймёт необходимость научного подхода к освоению новых земель и Академия продолжит сотрудничество с вами. Более того, попрошу его проследить, чтобы вам выделили не только средства, но и молодых людей для обучения их на месте и с перспективой преобразования вашей школы в полноценное училище.

Болезненно-желтоватое лицо Ливанова постепенно меняло краску на более здоровое и возникало ощущение, что с каждым произнесённым мною словом, к человеку возвращалась жизнь. По крайней мере, появилась надежда, что его дело не умрёт.

— С вашей стороны мне нужно максимально развёрнутое описание открытых вами месторождений, географию тех мест, пути доставки материалов и вывоза продукции. Нужно будет строить дороги и порты. Я уже молчу, что сотни и тысячи рабочих нужно кормить и снабжать товарами. Подготовьте доклад на имя Его Величества, надеюсь, мы найдём понимание в его лице, ведь глупо не использовать такие ресурсы. Если казна не захочет строить заводы и шахты, то образуем частное акционерное общество. Ваш опыт и знания в любом случае будут востребованы.

— Я готов приступить к написанию доклада уже сегодня, — произнёс окрылённый профессор.

Все присутствующие заулыбались. Обстановка стала какой-то домашней. Ливанов рассказал нам в общих чертах о перспективах развития региона. Шульц задавал конкретные вопросы и был впечатлён потенциалом, особенно залежами железа и угля. Отец Шульца был инженером на сталелитейном заводе в Руре и после переезда в Россию работал на Урале. Поэтому мой казначей лучше всех представлял, какой огромный потенциал у Новороссии.