Беспамятство

–  Надо любить ближнего не как себя, а как он тебя любит, потому что любовь делает человека беззащитным, и если ближний — враг, я провоцирую его совершить зло. Это похоже на армию, которая повернулась к противнику задом. И потом, есть же прямая психологическая зависимость: когда тебе причиняют боль, трудно быть хорошим, и наоборот, когда ты счастлив, то готов облобызать весь мир. А об отце не хочу говорить, бессмысленно. Давай лучше чаю попьём. У меня сырники есть, со сметаной. Сметана потрясающая, сама образуется на парном молоке, если его поставить в погреб. В три пальца толщиной. И голубцы с рисом и морковкой.

Ольга подложила в печь пару поленьев и зажгла свечи.

–  Нет электричества?
– ужаснулась подруга. — Провода украли? Целая деревня без света в двадцать первом веке? Куда смотрят власти?!

%

Пахнуло столичным менталитетом.

–  Туда же смотрят, куда и всегда, — себе в карман. Что может правительство, если Россию забыл Бог?
– спокойно ответила Ольга.

–  не представляю, как ты живёшь без телека!

–  И без микроволновки... — усмехнулась хозяйка. — На первых порах я тоже не могла представить, как можно обходиться без холодильника. Но здесь просто нечего в нём хранить. Есть подпол — там овощи, соленья, варенья, сало. Мяса я не см, яйца у соседки беру, а рыбу когда-никогда завезут в Фиму браконьеры с Плещеева озера, так сё сварил - и съел. No problem.

–  А я без телевизора не могу. Утром иду на кухню готовить завтрак и сразу включаю первую программу.

–  И что смотришь?

–  Ничего не смотрю. Это как фон, как сигнал, что мир ещё существует.

Ольга повела рукой.

–  Как видишь, в этом можно убедиться и другим способом.

–  Но это иной мир.

–  Что правда, то правда. Уверяю, он не хуже. Даже лучше.

Она не сказала, что однажды оконфузилась сама пред собой:

встав поутру и распахнув окно в палисадник, вдруг исвольио воскликнула с тоской: «Опять зелёная трава!» Какой-то рудимент памяти, сформированной в городе, безотчётно затосковал по асфальту, стенам каменных домов и потоку автомашин.

–  не понимаю, откуда берутся такие фантазии - жить в захолустье, в дикости, без общения с нормальными людьми?
– скривила губы московская подруга,

Ольга взорвалась:

–  Если не понимаешь, зачем приехала? Нет, ты скажи мне: зачем ты приехала?! Кто тебя звал? Что за дурная манера — лезть в душу!

Светик молчала. Но Ляля была сё подругой уже больше тридцати лет, и, за исключением нескольких щекотливых вопросов любовного треугольника, они доверяли друг другу. Поэтому Света призналась:

–  С тоски приехала.

Казалось, удивить Ольгу сильнее было трудно.

–  Тоска? У тебя?!

не могла же Светик сказать напрямую, что хотела вместе с удовлетворением инстинкта материнской заботы о ближнем удовлетворить любопытство. Да не простое — важно знать, угрожает ли се семейной жизни новая агрессия со стороны подруги или она прочно закрепилась на новом месте. Это была правда, хотя и не очень красивая. Однако дело обстояло сложнее: Светик неожиданно проговорилась о той, другой правде, которую она чувствовала, но о которой не хватало досуга поразмыслить.

Она утвердительно кивнула головой:

–  Да, представь, настоящая тоска. Ну, добилась я должности начальника отдела. Удачная карьера, денег больше, чем могу потратить. А оглянешься — вспомнить нечего, одна суета и купюры даже во сне мелькают. Ромка весь день на диване валяется, дети летом сиднем сидят в городе — мне некогда с дачей возиться, а ему лень. Отправить их одних в какой-нибудь лагерь, санаторий боязно, да они ещё все разновозрастные, потом вместе не соберёшь. У тебя тут воздух - ножом резать можно, аж зависть берёт.

–  Ну, если это намёк, то извини, я за ними присматривать не возьмусь. У меня другие проблемы. Хочешь, сама на постоянное жительство переезжай. Домов пустых — с десяток на выбор,

–  Фу! До такой степени я ещё не обвалилась.

–  Вот видишь. Вся твоя зависть - одно лукавство.

–  Зависть — может быть. А почему бы и нет? Где справедливость? Кто это так определил, что ты счастлива, а я счастье себе только придумываю?

–  У меня больше никакого счастья нет.

–  Но ведь было? А у меня и не было никогда. Жизнь, которой я живу, которую единственно знаю и к которой привыкла, как к собственной коже, вдруг перестала меня устраивать. Поэтому, как только появляется время для раздумий, я тотчас начинаю что- нибудь делать, чтобы мысли крамольные не лезли.

–  Тут могут быть две причины: или жизнь говно, или живешь не по правде. Хотя последнее к тебе вряд ли применимо.

Светик зарделась от похвалы и сказала самокритично:

–  Я стараюсь делать добро, но собственные ощущения не всегда могут совпадать с реальностью. Ведь так?

–  Не так. Они никогда не совпадают. Каждый думает о себе лучше, чем он есть для других, Это естественно и не значит, что человек плох.

Светик задумалась. С подругой всегда интересно, хотя мыслит спорно. Бедняжка, здесь ей поговорить не с кем, И гостья спросила, позабыв, что Ольга на дух не переносит жалости:

– Скучно тебе среди неграмотных старух?

–  Ну что ты! Они последние носительницы родового опыта. Потом, у меня жених молодой, хоть и придурок, а с крысами мы дискуссии разводим.

Света подумала, что ослышалась.

–  С кем?

–  С крысами. Между прочим, они добрее людей. Спроси у Ромки, какая у него была в детстве любимая игрушка?

Похоже, подруга совсем рехнулась. Всё-таки инеульт, хоть и транзиторный, не насморк. Можно ли беседовать с крысами? И добрая женщина переменила тему.

–  Я взяла на три дня отпуск. Хочешь останусь, помогу. Генеральную уборку сделаю. Я все умею, жизнь научила.

–  Ну ты прямо мать Тереза. Горшки готова за мной выносить. Нет, помощи не требуется. Я привезла сюда свои скелеты, чтобы захоронить собственноручно. Пойдём на крыльцо, подышим перед сном свежим воздухом. Небо увидишь настоящее, без проводов и фонарей.

Светик сначала испугалась непривычной для горожанина тишины и кромешной тьмы, потом глаза пригляделись и стали различать звёзды.

–  А луна где?

–  Спит. Красиво тут?

–  Ничего.

–  Завтра, спозаранку, после утренней дойки сходим вместе к Марии Спиридоновне за молоком. Потом, если дождя не будет, уедешь.

–  А если дождь? — испугалась Света.

–  Тогда застрянешь,

–  Надолго?

–  Навсегда,

–  О, Господи!

–  Да успокойся, видишь, как вызвездило? И перистых облаков днём не было, — тоном превосходства сказала Ольга.
– не пойдёт дождь. Пошли спать.

На другой день, снаряжая подругу в путь, она дала ей авоську духовитой антоновки, которой регулярно снабжал будущую жену Максимка, лукошко домашних яиц и трехлитровый баллон парного молока.