Беспечные

Дремирский корабль причалил через несколько часов с первыми лучами солнца. На борт брали всех: от бродяги до графа, не имела значения и твоя «социальная хорошесть». Здесь не судили, судили уже «там», в пункте назначения. Насколько я понял из слухов, судили не по законам, а по одним лишь им понятным принципам. Плату за вход на борт они не брали, и платить тоже надо было уже «там», причём не деньгами, а тем, что тебе дороже всего, но без чего ты сможешь физически существовать. Твои душевные метания и сердечные страдания дремирян не особо интересовали, и если ты играл по их правилам, то они гарантировали тебе твою жизнь, а вот какой она будет после того, как ты их покинешь, их особо не волновало.

Я поднялся на борт вместе с десятком таких же сонных и молчаливых людей и остановился у правого борта, недалеко от трапа.

«По идее, без головы не живут, — усмехнулся я, разглядывая тонкую полоску водной глади и пристань за ней. — Осталось их убедить, что и без моей фляги тоже».

Причал начал еле уловимо удаляться, отрезая все пути к отступлению, а я развернулся и пошёл на нос корабля, и не потому, что никогда в жизни не отступал от задуманного, а потому, что сейчас начиналось самое интересное! Мы заходили в глубокое ущелье с высоким водопадом у дальнего его края, а нам надо было наверх — к предгорьям Дремира.

«Всегда было интересно посмотреть, как они это делают», — с восторгом разглядывал я приближающуюся белую пенящуюся мощь, сметающую всё на своём пути и наполняющую ущелье оглушительным грохотом.

Вода падала вниз нескончаемым потоком, бурля и разбрызгивая во все стороны радужные водяные «искры» — водную взвесь, искрящуюся на солнце. Вода? Какая уж это «вода»? Уж точно не ласковая и убегающая сквозь пальцы, а скорее жидкая скала, обрушивающаяся нам на головы с небес. Мне казалось, что если мы по беспечности подойдём слишком близко к краю водопада, то он нас вмиг затянет под себя, раздавит и утопит без следа, будто расплющит свалившейся на голову горой, но наш корабль близко подходить и не собирался. Он прошёл то место, где ущелье сузилось в два раза, и встал на якорь.

«Самое время идти на корму!» — воодушевленно подумал я и пошёл обратно.

На корму я пришёл, но изменения пока не были видны. Просто казалось, что за кораблём образуются невысокие пороги. Я оглянулся и посмотрел на отвесную скалистую стену ущелья. Потемневшая заиленная полоса на глазах становилась всё уже, и я убедился, что вода в ущелье всё же прибывает.

Ущелье наполнялось водой, водопад становился всё ниже и ниже, а я думал о том, что было бы очень интересно посмотреть на то, как это выглядело с той части реки, которая оставалась внизу: «Поднимается ли каменная стена со дна реки, перекрывая ущелье с той стороны? Или она магическая? Если магическая, то прозрачная или нет? А рыб-то видно?!»

Я понял, что меня сейчас больше всего интересует, видно ли рыб, и мне стало так смешно, что я неприкрыто засмеялся. Смеялся я долго, не обращая никакого внимания на косые взгляды в мою сторону.

«Марк, ты неисправим! — упрекнул меня мой внутренний голос. — Когда уже ты серьёзным станешь?!»

Я ему мысленно показал язык и со всей серьезностью ответил: «Не хочу!»

Где-то через полчаса водопад полностью скрылся под тихой и безмятежной водной гладью, и наш корабль снялся с якоря, медленно и уверенно разгоняясь против течения.

До врат Града на Эвенне нам предстояло преодолеть ещё три таких «порога».

Часть 1

Глава 15. Три дня

В тот же день.

Я стоял по стойке смирно в небольшой каменной каморке. В неё был один вход и два выхода, и меня интересовал тот выход, что не вход.

Передо мной за небольшим деревянным столом сидел писарь с большой раскрытой книгой. Справа от меня вполоборота стоял воин с мечом на поясе, в кольчуге до колен и в шлеме.

Когда я вошёл, писарь открыл книгу, а воин снял кожаную перчатку с правой руки и положил её на стол.

— Здравствуйте, — первым поздоровался писарь и безэмоционально спросил: — Что нам надо о вас знать?

Я всю дорогу думал над ответом на этот вопрос. Сам вопрос я знал со слухов, но никто не знал правильного ответа на него. Один и тот же ответ для разных людей приводил к абсолютно разным последствиям, порой не совместимых с жизнью. Мой здравый смысл мне подсказывал, что их в первую очередь интересует, представляю ли я для них опасность и какую, а фраза «быть честным — работа такая», невзначай оброненная мои другом, неоднозначно намекала, что скромничать здесь будет неуместно.

— Здравствуйте. Я Марк О’Ний Эренский. Сын Рэда О’Ния, внук Гора О’Ния и Элен О’Нии. Член Ордена Ниев. Маг пятого уровня. Вхожу в десятку лучших магов ближнего к Дремиру приграничья. Владею двумя Формами магии: Молниями и Силой Слова.

Писарь молча всё за мной записывал, а когда окончил писать, задал следующий вопрос.

— Цель посещения?

— Мне нужна одна фляга «живой воды». Фляга у меня с собой. Я бы хотел с ней войти в Град и с ней же выйти из него.

Писарь на меня равнодушно посмотрел:

— Вся вода в Эвенне «живая». Зачем вам в Град?

Я почувствовал, что от моего ответа сейчас зависит, пустят они меня или нет, будет жить Настя или нет.

— Мне нужна вода из одного из горных ручьёв, впадающих в Эвенну. Она более насыщена Пеплом и сможет излечить магический ожог моей девушки. У неё осталось три дня до активной фазы отравления и около полутора недель до смерти. Град на Эвенне — это единственный способ достать живую воду в срок. Обычная вода из Эвенны не помогает.

Писарь перестал на меня смотреть и что-то записал.

— Вы получите пропуск на три дня. Что для вас сродни смерти?

— Потеря фляги и магических способностей. Флягу я не могу отдать.

— Мы заберём ваше чародейство. Вы согласны?

— Да, — не колеблясь, ответил я.

— Оголите запястье правой руки и шею, — спокойно приказал воин.

Я приподнял рукав куртки и расстегнул ворот рубашки.

Воин приложил свою правую ладонь без перчатки к внутренней стороне моего запястья и обхватил руку пальцами. Я почувствовал сильное жжение. Он убрал руку, и на моём запястье появилось красное клеймо в виде креста. То же самое он проделал и с моей шеей: несильно схватил за горло, и я почувствовал сильное жжение в районе кадыка. Воин отошел от меня и надел обратно перчатку, а писарь протянул мне глиняную монету и сказал:

— Чтобы выйти из Града, вы должны показать страже эту монету не позже, чем через три дня с сего мгновения. Одним мгновением позже, и она рассыплется в пыль. Сломать или потерять её до исхода срока невозможно.

Я кивнул.

— Добро пожаловать в Град на Эвенне, — доброжелательно улыбнулся писарь

Я снова кивнул в ответ. Я больше не мог говорить.

Град на Эвенне встречал меня шумными и весёлыми улицами. Чистыми, красивыми, жизнерадостными. Всё как-то здесь было… Слишком уж солнечно, что ли? Совсем не под стать высоким, серыми, будто могильным, стенам снаружи. Но мне было не до всеобщего веселья от каждого прожитого дня жизни — именно так я ощущал то, что происходило сейчас вокруг меня. Я чувствовал себя пятилетним дитём, потерявшимся в чужом и большом городе. Разве что искал я не «маму»… Я не знал, куда мне идти и не мог об этом спросить ни магически, ни физически.