Беспечные

— Это Души, — послышалось у него за спиной.

Орэн обернулся и увидел Любомира.

— Смотри! — Любомир указал на какой-то дом внизу и тот быстро к ним приблизился.

Теперь Орэн «стоял» на крыше своего дома, а внутри горело две «звезды»: одна ослепительно-белая, другая тускло-серая.

— Серая Душа — это Настя, — продолжал Любомир. — Ты к ней сейчас не достучишься, её душа тебе не ответит, сколько Насте в глаза ты ни смотри. Если её так оставить, то она скоро зачахнет и умрёт. Человеку нужно тело, но только если у него есть Душа.

Орэну было больно на это смотреть, будто болела его Душа и сама тянулась к Душе Насте, пытаясь её согреть, поделиться своим теплом, отдать всю себя.

— Стой! — крикнул Любомир и резко закрыл Орэну глаза рукой.

Орэн почувствовал обжигающий холод его ладони, и его Душа отпрянула обратно, но бешено заметалась не находя себе места — связь оборвалась.

Орэн заорал! Он наяву ощущал, будто ему наживую выжгли глаза и вырвали Душу из тела. Вдруг ладонь Любомира потеплела, боль начала отступать, и Орэн понемногу начал успокаиваться. Ему даже показалось что его Душа медленно возвращается на место.

— Открой глаза! — строго наказал Любомир.

Орэн испугался, что сейчас ничего не увидит, но всё же задавил свой страх и открыл глаза. Он сидел всё в той же комнате, за всё тем же столом, а перед ним стоял Любомир. Всё было как обычно, кроме одного — теперь он видел Душу Любомира. Она, как огромный шар, охватывала собой всю Яренку. Орэн завертел головой по сторонам и увидел россыпь «звёздных огней» сквозь стены комнаты.

— Не дорос ещё, — усмехнулся Любомир и щёлкнул пальцами — видение исчезло.

— Я… — в смятении заговорил Орэн. — Мне кажется, я вас недооценивал.

— Знаю, — невозмутимо ответил жрец. — Но так же было интереснее, не так ли? Решился бы ты на то, на что решился, зная то что знаешь сейчас?

— Нет, — честно ответил Орэн, — да и не видел бы надобности.

— И наша доблестная Каста Воинов до сих пор бы сидела без грифонов, зная, что «с Любомиром они без надобности». Так что я тебе искренне благодарен за твоё незнание и дерзость, ты их расшевелил хоть.

Орэн усмехнулся.

— А теперь слушай своё задание, — серьёзно продолжил Любомир, и лицо Орэна тоже сделалось серьёзным. — Из тускло-серой «звезды» ты должен сделать тускло-белую, чтобы жизни девушки ничего не угрожало. Как ты можешь это сделать, мы уже обсудили. Справишься с этим, я тебе расскажу, как ты можешь использовать Факел, но я думаю, ты и сам к тому времени сможешь до этого додуматься. Увидимся после праздника.

— Слушаюсь, — ответил Орэн и ушёл.

Но пошёл он отнюдь не домой, а в Священный Лес, чтобы в тишине обдумать увиденное и услышанное.

«Любомир меня отпустил на три дня, — размышлял он по дороге к окраине Яренки. — Значит, у меня теперь есть несколько свободных часов день. Надо придумать, как ими лучше распорядиться».

Орэн дошёл до окраины Леса и прошёл ещё несколько сотен шагов по тропинке, а потом сошёл с неё и запетлял между деревьями. Когда он понял, что ушёл достаточно далеко, чтобы уединиться, то сел, опершись о дерево, и закрыл глаза. Он снова увидел «звёздную» россыпь в стороне, где была Яренка, и одинокие «звезды», рассыпанные по лесу.

«Похоже, теперь это со мной навсегда осталось», — подумал он и ради эксперимента отлип от дерева — видение прекратилось, и за глазами снова стало темно.

Орэн прислонился к дереву и открыл глаза — ничего не увидел — лес себе и лес.

«Думаю, это означает, что чтобы видеть Души, мне не хватает своей магической силы, а дерево или деревья дают мне её как раз достаточно для этого. Может, в этом-то и проблема с Факелом тоже? Что мне не хватает энергии его запустить? Ладно, об этом потом».

Орэн снова закрыл глаза и попытался дотянуться до Насти, мысленно глядя в направлении своего дома. Но приблизить свой дом, как это сделал Любомир, у него всё не получалось, и он сдался. Да и разглядеть издалека тускло-серое пятно на фоне ослепительно ярких белых у него тоже не вышло.

«Настя у нас человек „воздушный“, если я правильно определил, — начал размышлять он, — а значит — душевный. Её Душа должна быть уже открыта к душевному теплу других, и велика вероятность, что её можно будет согреть, лишь поместив посреди множества тёплых Душ… Как хорошо, что Любомир про праздник напомнил… Если бы ещё всех подговорить ей уделять больше внимания, но здесь это будет противоестественно и только ненужные слухи породит. Значит, придётся понадеяться на открытость и душевность местных».

На последней мысли Орэн почувствовал себя неуверенно: в его расчётах никогда не было места «надеждам», «вероятностям» и «сомнениям». Поэтому он сразу додумал её до более утвердительной формы: «Надо узнать, кто здесь праздники организует, и спросить, чем я могу помочь. Мирослав, наверное? По крайней мере, могу с него начать».

План был готов, и Орэн пошёл обратно. По дороге он нашёл Мирослава, но оказалось, что никакая помощь с организацией праздника не нужна, и пришлось эту идею откинуть.

До вечерней тренировки оставался ещё час, и он зашёл к себе домой. Насти не было в гостиной, и он решил, что она спит. Марена сидела с задумчивым видом на лавке у окна, смотрела в окно и не обращала на него внимания.

— А давай я тебя обниму! — весело сказал он, подсаживаясь на лавку за ней и крепко обнимая.

— Ты чего это вдруг? — вздрогнула она от неожиданности.

— Проверяю.

— Что проверяешь? — не поняла она и обернулась к нему.

Он её поцеловал в щечку, потом в шею…

Марена раскраснелась.

— Тебе так тепло? — хитро спросил Орэн.

— Жарко… — тихо ответила Марена.

— Отлично! — обрадовался он. — Я теперь знаю, чем вам с Настей заниматься в моё отсутствие!

Выражение лица Марены сделалось очень забавным, и Орэн по-доброму рассмеялся.

— Не знаю, что ты подумала, — сказал он, отсмеявшись, — но я предлагаю тебе её всё время обнимать. Делись с ней своим душевным теплом, чтобы она не чувствовала себя одинокой. Я не знаю, что с ней произошло и кто её до этого довёл, но мне кажется, что на этого человека она извела всё своё душевное тепло и ничего себе не оставила. Зря она так, но что сделано, то сделано. Теперь мы лишь можем её согреть.