Бесполезное ископаемое
Шрифт:
Ну, пусть они меня признают. Но ведь это все равно что Кубу пока признали только Гайана, Ямайка, Тринидад и Тобаго.
«в этой погоне за миражами, потребности забыться и уйти от обыденности» к чему-нибудь, хоть блядкам, etc., – буднчность, еще более облезлая и тошнотворная
Для Бори Сорокина – мир маленький комок, подступивший к горлу и застрявший в нем.
Хуйня война, как говорит Вадя Тихонов, страшны маневры.
Иногда
Какой-то папа XVIII в. на предложение хоть немного изменить status quo католичества и его доктрины: Simus ut sumus aut non simus: «останемся как есть или перестанем вовсе быть».
Идея тления, «кончины всех вещей»
Я не знаю своей Родины, но я немножко ее избороздил.
Хочешь увидеть падающую башню – поезжай в Пизу.
Совместить в компании все голоса и придать видимость махонького единства, упражнения в контрапункте.
германизм ее склонностей и симпатии
Гоголя называли русским Фомой Кемпийским (его последнее чтение и самое излюбленное).
Делиль (18 в.) хвалится тем, что впервые в истории французской поэзии употребил слово «корова».
Чтобы попасть в гостиницу, рекомендуется: «Я внук знаменитого Павлика Морозова, геройски замученного партизанами» (из рассказов Про-шки).
мы с тобою не нашли ничего, кроме общего языка
О выборе непременно цейлонского чая. Скорбь мы уважаем каждую, и пустяковую в том числе, а вот смех нужен определенного сорта.
Поэзия должна быть горьковата
в качестве пряности добавлять во все это элемент шарлатанства
Гуманности нет на земле, она где-то далеко, гуманность в созвездии Андромеды.
Екатерина Великая, по сообщению Загряжской, всего только два раза была сердита, и оба раза на княгиню Дашкову.
Ямщик, не гони лошадей, Им некуда больше спешить.
Победительнице-мученице от побежденного мучителя.
она раскинула свой стан (там-то и там-то)
«Какой-то одесский еврей у Эренбурга пишет такие стихи:
Велико мое одиночество!
Нет у меня ни имени, ни отчества.
он дал мне этот верховный совет
В ноябре: входит Раскольников, а его старушка рраз топором.
Не говори, что много наизусть ты знаешь. Скажи, что многого не знаешь наизусть.
Недостойные Валгаллы после
смерти попадают в холодное и темное царство Геллы.Бедлам учрежден в XIII веке.
Как надоело это шлепанье шампанских пробок, это щебетание птах, эти белые фиалки и алые гвоздики, – как хочется в каземат.
Жить не торопится и выпить не спешит.
Юный Пикассо, на поводу у Мигеля де Унамуно, в 1901 г.: «искусство порождается горем и скорбью».
Унамуно различает две основные возможности существования: повседневная, или тривиальная жизнь и жизнь трагическая, подлинная.
«Личность – это человек, который страдает» (Унамуно).
Потерять корзинку с грибами – и сесть на пенек, и плакать, и выть – выть, как серый волк, плакать, как Красная Шапочка.
Он хоть подлый, но подлинный.
Карл Линней швед, изобретатель термина homo sapiens.
До чего трогательно звучит у Фета еще не обосранное большевиками слово: «разоблаченная», т.е. без покрывала.
В. К. Тредиаковский, про ласточку:
«О птичка особливых свойств!»
«Италия! Ты сердцу солгала!» (Фет) «Молчи, Флоренция, Иуда!» (Блок)
Как прежде хорошо назывались всякие повстанцы: не патриоты, не бандиты, не душманы, не и т.д. А просто: инсургенты.
Пойдем с тобой, Люся, в отдельное помещение. Или в водоем.
И Марк Твен сказал: «Быть хорошим – это очень изматывает человека».
Степан Трофимович: «К тому же Россия есть слишком великое недоразумение, чтобы нам одним его разрешить, без труда и немцев».
Почти библейские милые аббревиатуры: УОВ, ИОВ – на дверях кабинетов врачей: Участник ОВ, Инвалид ОВ.
А седьмое июня нового стиля следует называть не глупым Ивана Купала, а точно: «Рождество пророка Предтечи и Крестителя Господня Иоанна».
Наименование израильской знаменитой разведки очень легко запомнить: Моссад. (Моссад с каждым днем увядает.)
Из русских исторических песен:
«Не хвалися, вор-француз, своим славным Парижем!
Как у нас ли во России есть получше города!»
Или еще русская историческая песня. Говорит царь:
«Конституциею (!) связан Я не буду никогда. Представительных собраний Я с пеленок не терплю!»
При случае сказать Ольге Седаковой, что ее подружка Зара Долуханова больше подкупает не армянской «Ласточкой», а мадьярскими «Журавлями».