Беспощадная истина
Шрифт:
Более приятная случайная встреча у меня произошла в Сен-Тропе. Я был на яхте другого богатого еврейского парня и наблюдал сцену, как он всматривался в молодого еврея, чья яхта была пришвартована поблизости. Они смотрели друг на друга, совсем как черные. Ну, всем известно, как мы иногда смотрим друг на друга. И затем один из них спросил:
– Гарвард, семьдесят девятый?
– Да! Курс макроэкономики?
– Да-а! А вы, случайно, не встречались с Синди из Хайаннис-порт? [303] Я встречался с ней на втором курсе.
303
Хайаннис-порт – небольшая деревенька на полуострове Кейп-Код в штате Массачусетс. Одно из самых фешенебельных мест США нечто вроде американского Огарёво. В Хайаннисе проживают, в частности, несколько членов клана Кеннеди.
Так
– Споффорд, семьдесят восьмой?
– Точно, блин! Ниггер, мы встречались в изоляторе! – вспомнил я.
– Да, я попал туда за драку с одним парнем в столовой.
– Все правильно, это ты!
После Сен-Тропе мы на яхте ходили повсюду. Мы обошли все побережье, и каждый раз, когда мы останавливались в какой-нибудь стране, возникал ажиотаж, когда узнавали, что на яхте Джеффа был я. Это было бесподобно. Можно было где угодно сойти с трапа самолета – и почувствовать себя так, словно ты никуда и не улетал. Доводилось встречаться с королями, королевами и принцами. Была предоставлена полная свобода действий, были открыты все двери. Чтобы попасть в какой-нибудь клуб, в очереди ждать никогда не приходилось. В лучших ресторанах мира всегда выделялся столик. Это был просто замечательный мир, в котором было замечательно жить. Все было словно в легкой дымке. Но я отдавал себе отчет в том, что ничто из этого не способно заполнить пустоту в моей душе. Я никогда по-настоящему не ценил звание чемпиона, оно далось мне достаточно легко. Я приложил немало усилий, чтобы достичь того, к чему я стремился, но я принял это как должное.
Пришвартовавшись в Сицилии, мы побывали на вечеринке, и обратно на яхту нас сопровождало около сотни людей. Все они хотели увидеть меня и сфотографироваться со мной. Внезапно яхта начала опрокидываться и тонуть.
Всем хотелось погулять со мной. Моих духов-искусителей это вполне устраивало, в этом не было никаких сомнений.
Мы остановились на Сардинии, и это оказалось совершенно потрясающее место. Я очень люблю историю, поэтому Сардиния всегда напоминает мне о Пунических войнах и Ганнибале. Тут ощущалась атмосфера великих войн прошлого. Мы с Джеффом зашли в местечко, которое называлось «Клуб миллиардера». Оно оправдывало свое название: бутылка шампанского здесь стоила примерно 100 000 долларов.
– Вам не придется беспокоиться о том, что сегодня вечером я могу напиться, – поделился я шуткой с Джеффом. Но нам все равно присылали несколько бутылок.
На Сардинии мы тусовались с Кавалли и Викторией Бекхэм [304] . Он пригласил меня на свою яхту, которая была просто шикарна: она могла менять свой цвет. Я сел на один из гидроциклов Джеффа и перебирался от одной яхты к другой, на каждой перекусывая и выпивая.
На Сардинии у нас был один неприятный инцидент. На яхте Джеффа был один парень, его английский приятель. Он привел на борт двух француженок, и мы все заторчали от «кокса». Я взял одну из девушек к себе в каюту и занялся с ней сексом. Затем я поднялся на палубу, а когда спустился обратно вниз, я увидел, что моя девушка шарит по другим каютам. Я был под сильным кайфом, но здорово обозлился на нее. Я подумал: «Черт побери! Если что-нибудь пропадает, обвинят меня. Я здесь единственный ниггер». Поэтому я схватил ее за волосы и спросил: «Что, мать твою, ты делаешь?» Затем я вытащил ее на палубу. Я был здорово расстроен, моя подозрительность после «кокса» усилилась, и я уже готов был выбросить ее за борт, когда это заметил парень на соседней яхте.
304
Роберто Кавалли (род. в 1940 г.) – итальянский дизайнер одежды; Виктория Бекхэм (род. в 1974 г.) – английская певица, модель и дизайнер, является его почитательницей.
– Нет, Майк! Стой! – закричал он.
Теперь на нас все смотрели. Я схватил обеих девиц и велел персоналу выпроводить их с яхты. Это была не моя яхта, и я чувствовал ответственность за все, что могли сделать эти девицы. Мы покинули Сардинию и были уже примерно в ста милях от Капри, когда к нам подошел полицейский катер. На нем был пулемет, и выглядел он слегка устрашающе.
На нашу яхту высадилась полиция береговой охраны, чтобы расследовать факт моего предположительного нападения на девушку. Им пришлось опросить кучу людей, и когда подошла моя очередь, я сказал всю правду:
– Эта девушка воровала вещи из каюты, поэтому я схватил ее…
– Подождите! – сказал коп на ломаном английском. – Нет, это не то, что случилось. Скажите снова. Скажите, что случилось, снова.
Я
«въехал» и повторил уже правильно:– Она была в каюте, воровала, я не знал, что делать, и она просто сбежала с яхты, я не смог ее поймать.
– Да, это, действительно то, что случилось, – сказал он и занес это в протокол.
Когда полицейские высадились на борт, во мне проснулся параноик. Дело в том, что у меня был большой пакет с травкой, и я не хотел, чтобы они начали обыск и наткнулись на него, поэтому я попросил свою подружку Дженни, которая загорала с голым задом, сесть на мою травку. Полицейские посмотрели на нее, но не попросили встать или что-нибудь еще.
Мы сделали еще несколько остановок, в том числе одну в Турции, где я познакомился с премьер-министром и пообщался с ним. Однако я с нетерпением ожидал поездку в Москву, чтобы встретиться со своим психотерапевтом. Ее звали Мэрилин Мюррей, она была классным семидесятилетним психологом, с которым я встречался с 1999 года. Я познакомился с ней в то лето, когда я был вынужден пойти на сеансы по умению владеть собой, предписанные судом после инцидента с моим агрессивным поведением на дороге. Вместе со мной пошла и Моника, мы решили одновременно проконсультироваться и по вопросам брака. Мы обратились в соответствующее заведение в Финиксе. Я обставил свое появление так, словно я был президентом Соединенных Штатов. Два лимузина, телохранители в черных костюмах, смахивавшие на сотрудников секретной службы. Я специально нацепил на себя дорогие ювелирные украшения и бриллианты, надел одежду от Версаче и обувь из крокодиловой кожи за 6000 долларов. Мы с психотерапевтом сели, и сеанс начался. Я был убежден, что Моника заранее сговорилась с этим парнем. Они оба буквально растерзали меня. Психотерапевт практически не занимался Моникой, он долбал только меня одного.
– А пошли вы оба! Считайте, что уже вылечили меня! – завопил я и выскочил из кабинета.
Через шесть месяцев я вернулся один, в такси, все просрав, разорившийся и сломленный.
– Нельзя ли попробовать это еще раз, пожалуйста, сэр? – попросил я смиренно.
И на этот раз он отвел меня к Мэрилин. У нее было весьма интересное прошлое. Одно время у нее была собственная художественная галерея в Финиксе, однако в связи с болезнью она была вынуждена пройти курс лечения: еще в детстве она столкнулась с насилием. Когда ей было сорок пять, она возобновила учебу, получила степень по психологии и стала психотерапевтом. Несколько лет она на добровольных началах работала в тюрьмах штата Аризона с сексуальными преступниками, жестокими насильниками и растлителями малолетних. У нее была репутация специалиста, занимающегося очень трудными случаями, людьми, которые пережили в своей жизни много психологических травм.
Посчитали, что я ей как раз подхожу. Я много лет проходил разные курсы лечения, но все те парни, которые их вели, были для меня слишком консервативными. Сначала я уж было подумал, что она из тех вздорных белых женщин, которые считают, что могут запросто изменить меня. Я собирался играть роль хорошего черного, чтобы она не смогла рассмотреть моей сути. Но я не знал, что Мэрилин была настоящим мастером своего дела. Она не велась ни на какую лажу. Она уже встречалась со всеми уловками. Я даже не предполагал, что она знала про мою фишку, которая была мне свойственна еще с детских лет при общении со всеми психологами.
Тот, кто хочет наладить со мной отношения, должен, чтобы привлечь мое внимание, иметь что-то от рыкающего свирепого зверя. Он может все делать крайне тактично, так, чтобы это не было заметно невооруженным глазом, но я должен чувствовать, что в нем это есть. Это может проявляться в быстром, едва уловимом взгляде. И в Мэрилин это было.
Через некоторое время для меня стало очевидно, что работа Мэрилин заключалась в том, чтобы помочь людям. Некоторые не могут даже представить себе этого. Им трудно вообразить себе такого человека, чья цель – это отдать свою жизненную энергию заботе о ком-то другом. Мы приучены к тому, что у таких людей имеются какие-то скрытые мотивы. Но у нее была миссия. В свое время Кас выразился так: «Моя работа с парнишкой заключается в том, чтобы поставить на место здоровых сильных ужасных мужиков». Точно так же и работа Мэрилин заключалась в том, чтобы взять здоровых сильных ужасных мужиков, которых отвергло общество, и сделать так, чтобы общество приняло их снова и чтобы они преуспели после того, как будут приняты.
Мэрилин ознакомила меня с концепцией под названием «нормальный исходный уровень» образа жизни и психики. У здорового человека в качестве нормального состояния может быть высокий исходный уровень, но у меня это была безнадежная нищета. Моим нормальным состоянием исходного уровня был секс, алкоголь, наркотики, насилие, и еще больше секса, алкоголя и насилия, и полный хаос. Я сказал Мэрилин, что самым ужасным днем в моей жизни был тот, когда я выиграл чемпионский пояс, а Каса уже не было рядом. У меня была эта куча денег, а я понятия не имел, что же мне делать. И вот тогда-то и появились стервятники и пиявки.