Беспощадная истина

– Успокойся. Не изображай самого себя, брат. Ты слишком дорог нам. Это все ловушка белого человека. Ты же не хочешь оказаться в клетке белого человека!

Если бы я уже переспал с ней, я бы вскочил и искромсал этого ниггера своим ножом. Но пока еще этого не произошло, поэтому я решил не обострять ситуацию и отвернулся от Митча. Он вернулся к велосипеду и укатил, но об этом случае пошли слухи, и некоторые из моих друзей в районе выследили его задницу и пульнули в нее, чтобы отпугнуть. А у меня больше никогда не было никого из Египта/Сомали.

Наша драка, конечно, получила широкую огласку. На следующий день меня вызвали в суд для рассмотрения дела о «нападении без отягчающих обстоятельств». Кроме того, в результате сильного апперкота я получил трещину в кисти, поэтому мой следующий бой с Бруно пришлось отложить. Пресса тут же набросилась на меня. Сначала они создают тебе рекламу, а затем разносят тебя в пух и прах. Таковы правила игры. Неважно, что это на меня напали и что это мне угрожал чувак, потерявший над собой контроль после «ангельской пыли». Теперь все хотели знать, почему я оказался в Гарлеме в четыре утра. Ковырялись в моем прошлом, пытались накопать дерьмо за те годы, что я жил в Катскилле, сочиняли дикие истории о том, как раньше утаивались эпизоды с проявлением моей жестокости. Даже мой человек в «Ньюсдей», Уолли Мэттью, напечатал все, что он обо мне думает:

– Как абсолютному чемпиону мира в тяжелом весе, миллионеру, выдающемуся спортсмену, который стремится быть образцом для подражания молодежи, особенно неблагополучной чернокожей молодежи, Тайсону следовало бы быть благоразумнее. Это еще одно пятно на его репутации, которое не идет на пользу его и без того не безупречному имиджу.

Жестокий. Чудовищный. Асоциальный. Что далее? Психически больной? Именно это как раз и было нужно Безжалостной-дубль-два. 4 сентября я гостил в Катскилле у Камиллы. Я уже не так часто встречался с Робин и Безжалостной, но время от времени принимал эти чертовы таблетки, которые прописал мне МакКуртис. Камилла была против этого: она считала, что от них я становлюсь вялым и замкнутым. Мне отчасти даже нравилось ощущение вялости, однако она уговаривала меня проконсультироваться у другого, незаинтересованного специалиста. Пока я был там, постоянно названивала Робин: «А почему ты там? Почему ты не с нами?» Ну, и все такое же дерьмо.

– Отъе… сь, я больше не желаю говорить с тобой! Я хочу развестись с тобой. А еще я хотел бы убить себя, – ответил я в конце концов и повесил трубку.

Я был действительно в бешенстве. Я сел в машину, чтобы поехать в город – мне надо было там кое-что забрать. Шел дождь, дорога была вся в грязи. Чтобы добраться до главной дороги, надо было проехать по подъездной около пятидесяти футов [107] , преодолев подъем под углом в 10 градусов. Я сел в свой большой «БМВ» и дал газ, но колеса прокручивались в грязи. Я прибавил газа, рванулся с места и направил машину к большому дереву. Я специально хотел въехать в него, чтобы привлечь к себе внимание, но я не был намерен покончить с собой. Я знал, что автомобиль защитит меня. Я ударился головой о руль и, придя в себя, увидел, что Камилла стояла надо мной, хлопая меня по лицу и пытаясь привести меня в чувство искусственным дыханием «рот в рот».

107

Чуть больше 15 метров.

Однако мой спектакль под названием «попытка самоубийства» обернулся против самого меня. Я не хотел ни умирать, ни даже калечить себя. Я хотел только внимания. Я по-прежнему любил Робин и желал, чтобы она почувствовала себя виноватой за ту боль, которую она причинила мне. У меня было мировосприятие очумевшего. Я принял яд и ждал смерти своего врага.

Поскольку на некоторое время я потерял сознание, Камилла вызвала «Скорую» и меня доставили в местную больницу Катскилла. Очевидно, кто-то позвонил Робин, потому что, когда я в своей палате поглощал блюда китайской кухни на вынос, которые мне принесли, появилась она и бросилась ко мне в сопровождении съемочных групп и еще одной «Скорой помощи». Она собиралась решить проблему – для пятичасовой программы новостей.

– Видишь, б… дь, до чего ты меня довела? – зарычал я на нее.

По словам врачей, у меня был ушиб грудной клетки и тупая травма головы, поэтому я согласился, чтобы меня перевели в Нью-Йоркскую пресвитерианскую больницу. Робин, конечно же, была рядом с моей каталкой, театрально пытаясь прогнать фотографов, но оставаясь при этом в центре их видоискателей. Когда мы добрались до города, Робин со своей матерью вручили персоналу больнице утвержденный ими список посетителей. В списке были Дональд и Ивана Трамп [108] , Говард Рубинштейн [109] , знаток общественных отношений, и их адвокаты. Они не были моими друзьями, но мои друзья в любом случае не крутились вокруг, когда я был с Ужасной-дубль-два.

108

Дональд Джон Трамп (род. в 1946 г.) – американский магнат и писатель, Ивана Трамп (Зельничкова, род. в 1949 г.) – его супруга (развелись в 1992 г.), американская бизнесвумен, писательница, светская львица, бывшая чехословацкая спортсменка, актриса и фотомодель.

109

Говард Рубинштейн – американский юрист, признанный специалист в области связей с общественностью.

Но у меня был и незваный посетитель. Мое окно было открыто, и я услышал какое-то движение внизу, на тротуаре. Я выглянул – и не поверил, блин, своим глазам. Это был Митч Грин в окружении прессы. Митч снял рубашку и вел бой с тенью, выкрикивая: «Сисели Тайсон – педик! Я надеру ему его гребаную задницу!» Я никак не мог избавиться от этого дурака. Если когда-нибудь где-нибудь и существовал черный парень, похожий на Франкенштейна, чудовище в облике человека, то это должен был быть Митч Грин.

Когда на следующее утро я открыл газету «Дейли ньюз», я понял, почему знаток общественных отношений был включен в утвержденный список посетителей. Там была большая статья некоего автора по имени МакАлари, которого я не знал, он не был из мира бокса. Он писал, что мой случай является серьезной попыткой самоубийства.

«Я собираюсь пойти и убить себя. Я собираюсь пойти и разбить свою машину», – по его утверждению, именно это я сказал Робин. Как явствовало из статьи, неделей ранее я угрожал убить Робин. Приводились цитаты моих безымянных «друзей» о том, что я купил в Катскилле два ружья, чтобы застрелиться. Описывалась опечаленная Гивенс, которая страшно переживала, сидя у моей постели, когда я говорил: «Я ведь предупреждал тебя, что я сделаю это. И как только я выберусь отсюда, я сделаю это снова». МакАлари писал, что женщины умоляли меня пойти к доктору МакКуртису и что «по утверждению источников, МакКуртис хотел положить Тайсона на психиатрическое обследование».

Эврика! Не надо быть воспитанником Гарвардской медицинской школе, чтобы понять: эти две женщины подбирали документально зафиксированные доказательства того, что я неконтролируемый псих. В этом случае мое личное состояние оказалось бы под их контролем.

МакАлари продолжал: все эти годы я был болен и принимал лекарства, но Кас отменил их прием, потому что заботился лишь о результатах моих боев. Это был полная чушь. Согласно МакАлари, только Трамп, Рубинштейн и Парчер, их адвокат, понимали, что мне действительно нужно, и были больше заинтересованы в моем благополучии, чем в результате моего следующего боя. Вся эта дрянь была «слита» в прессу окружением Робин. А эту старую фигню о том, что я знаю, как колотить Робин, не оставляя следов, на свет божий вновь вытащила, судя по всему, Беспощадная. Ну да, я – изощренный черный подонок Фу Манчу [110] . Поэтому предполагается, что я, Железный Майк Тайсон, должен знать, как бить людей, не оставляя следов. При этом вся моя карьера была построена на том, чтобы быть костоломом. По мере прочтения статьи становилось понятно, что на всем этом оставлены отпечатки пальчиков Безжалостной-дубль-два. Подозреваю, это была попытка получить документы о психической жестокости как основании для расторжения брака прежде, чем я подготовлю свои.

110

Доктор Фу Манчу – литературный персонаж, созданный английским писателем Саксом Ромером; является воплощением зла, криминальным гением, вроде профессора Мориарти или Фантомаса; его образ широко используется в США в кино, телевидении, радио, комиксах.

МакКуртис продолжал звонить Камилле, призывая ее следить за тем, чтобы я принимал свои лекарства. Спустя несколько дней я вылетел в Москву вместе с Робин, ее матерью и ее пресс-атташе, поскольку там снимались эпизоды ее комедийного шоу. Меня всегда приводила в восхищение история России, поэтому я решил побывать там. Я часто слышал, как Кас и Норман Мейлер говорили о Толстом, так что я стал большим поклонником русской культуры и их профессиональных боксеров.

До своего отъезда мы ответили на вопросы журналистов. Я высмеял историю о попытке самоубийства и сказал:

– Я люблю свою жену, я не подвергаю ее побоям. Я не собираюсь бросать свою жену, и моя жена не собирается бросать меня.

Я был в своем стиле чмошника.

– Никто, абсолютно никто не сможет разрушить наш брак, – сказала Робин. – Я продолжаю состоять в нем. Я люблю Майкла и забочусь о нем. Майкл также слишком любит меня, чтобы убить себя и оставить меня одну.

Да, она продолжала состоять в нем до тех пор, пока получала деньги.

Когда мы вернулись из Москвы, в прессу просочились слухи о том, что я выходил из-под контроля. Мол, я с криками бегал вокруг гостиницы, свисал из окна, угрожая убить себя. Думаю, что все забыли, что мы были в России и что российские менты живо надрали бы мне задницу, если бы я вздумал устроить что-то подобное. Женщины даже попытались было организовать мой арест в России, но это не сработало. Мы находились в холле нашей гостиницы, когда Робин с матерью принялись кричать и просить охранника, чтобы меня арестовали. Он подошел ко мне и сказал: