Беспощадный. Не русские идут

Послышался стук скатывающихся камней, шарканье, из-за палатки вышел ещё один парень, такой же крутоплечий, небритый, бледнолицый, с выстриженным особым образом виском слева.

Буй-Тур невольно напрягся, хотя с виду продолжал оставаться благожелательно-сдержанным. Выстриженный висок туриста являлся опознавательным знаком принадлежности его к касте спецназа СТО. В этом у Гордея не было никаких сомнений, он хорошо знал такие знаки, так как и сам носил за ухом знак – символический силуэтик сокола. Все бойцы ППП носили такие знаки, в то время как оперативники СОС – силуэтик тигра.

– Чего надо? – буркнул второй турист; в его речи тоже слышался почти неуловимый акцент.

Гордей, перебиравший в памяти говоры живущих за рубежом людей, которые достаточно хорошо знали русский язык, наконец определил: язык парней явно принадлежал к романской группе. То есть они были не то испанцами, не то итальянцами. Что они нашли здесь, в российской глуши, можно было не спрашивать, вывод напрашивался сам собой.

– Что ж вы так грубо? – укоризненно проговорил он. – Я ведь не требую ваши документы… пока. Зона здесь особая, можно и наряд вызвать.

Из-за груды камней, увенчанной комлем упавшей сосны, вышел ещё один турист, постарше первых двух, но такой же широкоплечий, мощный и по-медвежьи медлительный на первый взгляд. У него было гладкое плоское лицо, неожиданно махонький нос и огромная челюсть.

– А вы, собственно, кто, гражданин? – спросил он фальцетом.

– Пограничник без пальто, – съязвил Буй-Тур. – Показать документы? Или сразу вызвать пограничный наряд?

Туристы переглянулись.

– Мы тоже на службе, – сказал старший, с тонким голосом. – Передвижной отряд Мурманского историко-этнографического института.

– Впервые слышу, что в Мурманске есть такой институт. И что же здесь, на берегу Печенги, делают этнографы? Насколько я понимаю, они должны работать в селениях, деревнях и посёлках, собирать фольклор, изучать топонимы, переписывать население.

– Мы были в Лиинахамари.

– Допускаю.

– Дальше пойдём в Сальмиярви и Раякоски.

– Отсюда до Сальмиярви километров сорок, да ещё через Печенгу придётся переплавляться. Лодки у вас есть?

– Да что мы с ним вязнем? – буркнул первый турист. – Пусть убирается.

Внезапно все трое посмотрели за спину Буй-Тура.

Он оглянулся, не выпуская их из периферийного поля зрения.

К ним подходила Аглая, сияя демонстративной улыбкой.

– Здрасьте. Как вас тут много. – Она посмотрела на Гордея. – Можно тебя на минутку?

– Да я, собственно, закончил. – Буй-Тур взял её под локоть, глянул на туристов. – Мы ещё поговорим, сеньоры, я к вечерку подойду.

Он повёл несопротивлявшуюся девушку прочь от палаток.

– Ты зачем пришла? Я же просил сидеть и ждать.

– Почуяла тревогу. – Аглая виновато шмыгнула носом. – Они недобрые, озабоченные какие-то, и место здесь, – она передёрнула плечами, – неуютное.

– Согласен, очень неуютное. А главное, парни не те, за кого себя выдают. Подожди секунду.

Он достал мобильник, глянул на часы: спутники бороздили небо над Кольским полуостровом строго по расписанию, и в настоящий момент связь обещала быть устойчивой.

Родарев отозвался быстро:

– Гордей Миронович?

– Мы на месте, Всеслав Антонович. Однако нас опередили.

Секундная пауза.

– Кроты?

– Трое, двое из них скорее всего итальянцы, хотя русский знают хорошо, третий – наш, россиянин. Но это явно разведчики. Мы прибыли буквально на пару часов позже, они не успели тщательно обследовать Опухоль. Я их немножко встряхнул, так что надо ждать реакции.

– Прислать подмогу?

– Не надо, обойдусь местными помощниками. – Буй-Тур бросил взгляд на деликатно отошедшую в сторону Аглаю, и девушка одарила его восхитительной улыбкой.

– Будь осторожен, воевода, эти деятели не остановятся ни перед чем, а вы им мешаете.

– Учту.

Буй-Тур выключил телефон, догнал спутницу.

– Знаешь, о чём я подумал?

Ответный вопросительный взгляд.

– Хорошо бы ничего этого не знать и не видеть, устроиться в палатке на берегу моря, рыбу ловить, восходы встречать, закатами любоваться. И не ждать ножа в спину.

Аглая забежала вперёд, заставила его остановиться. Глаза у неё стали заботливыми и тревожными.

– Устал, да?

Он погрустнел.

– Не то чтобы устал, просто не вижу просвета в этой вечной суете, а жизнь – яркая, светлая, беззаботная – всё ждёт где-то за поворотом. Понимаешь?

– Понимаю, – кивнула она без улыбки. – Ты человек боя, обережник, а обережникам всегда достаётся тяжёлая доля.

– Откуда ты знаешь?

– Дед говорил. Ещё он говорил, что жизнь любит тех, кто любит жизнь.

Глаза их встретились. И тогда Гордей поцеловал её по-настоящему, так что едва не задохнулся сам…

Группа полковника Строева всё ещё крутилась вокруг Опухоли, выполняя свою задачу.

Гамаюн-старший куда-то исчез.

– Пойду готовить ужин, – сказала Аглая, понаблюдав за суетой мужчин.

– Я помогу, – встрепенулся Буй-Тур, сердце которого никак не желало успокаиваться. – Костёр разведу.

– Отлично, все будут довольны.

– Пока будешь готовить ингредиенты, я поищу грибы.

– Далеко не заходи, ладно? А то я стану беспокоиться.

Буй-Тур воровато оглянулся и ещё раз быстро поцеловал её, ощущая себя всё тем же восторженным мальчишкой восемнадцати лет.

Аглая засмеялась, погрозила ему пальцем.

– Дед увидит – уши оборвёт.

– Кому? – весело спросил он.

– Тебе, конечно, не мне же.

– Это очень не просто сделать. Дед – не воин.

– Он знает с л о в а, а против закла и воины бессильны.

– Так он колдун? Можно, я поспрашиваю его про эти ваши закла? Заклинания, да?