Беспредел (сборник)

Танк вздрогнул – туши лопнули, как гнойные фурункулы. Звонко щелкнули кости, и внутренности выпростались в грязь… Ну, наверное – я этого из кабины не видел. Даже жаль…

Рогатые дуры внезапно поумнели и ломанулись куда-то нам в тыл. Наверное, спасались в проломе ограждения. Да сильно вы мне сдались! Объезжать просто ваш гадюшник неохота, тупорылые котлеты. Молоко вообще пить нельзя, ты в курсе? Оно содержит кровь и гной коровы.

Танк хлюпал и приятно урчал. Мясистые сиськи болтались над панелью по правую руку. Если их хорошенько сжать, то можно прибавить ходу. Что я и сделал. Из треснутых сосков на мое плечо закапала кровь.

Тряска погружала в сиденье, баюкала, как младенца в люльке. Соки и влага доходили до колен, обжигающие струи чужого горячего пота текли по моим бокам и ляжкам. Бедра покрылись маслянистыми разводами спермы. Думаю, не только моей!

Поле я пересек быстро и повернул к изгибу дороги, ведущему прямо к поселку. Тут я планировал вырулить на трассу и уже по асфальту двинуться к цели. На поселок плевать, как и на деревню. Атавизмы цивилизации, отмирающие образования – этим дерьмом и без нас есть кому заняться.

Из-за металлического листа автобусной остановки выскочили белоснежные платьица. Что за детсад по курсу?.. Я прильнул к липкой амбразуре и всмотрелся в убегающие фигурки. А, бабье. Пухлая дурында с двумя мелкими девками удирали, разглядев мое шедевральное творение. Мать схватила малых за руки и бежала по обочине. Шустрая, как черножопый афроамериканский спринтер.

Да не, ты чо. Что я – зверь, что ли, как коров их давить? Тут надо деликатнее.

Я пнул ногой в твердый бугор, и на панель сверху откинулись две волосатые руки, перетянутые строительным скотчем. Пальцы, склеенные по два, загибались в форме спусковых крючков. Я упер в плечо свисающие локти и плавно оттянул их на себя. Танковый пулемет брызнул вдогонку бабам добрую очередь битых костей и стальных болтов. Мощная струя влупила бабенке прямо в широкую спину.

Девчонки-то каковы, а? Так забавно семенили ногами, когда свернули с дороги и бросились к лесу. Бежали, как и раньше – сжимая в кулачках мамкины руки. А больше от мамаши ничего и не осталось.

Я тормознул, чтобы развернуть машину в их сторону. Два красных – теперь уже красных, ты понял, да?! – платьица мелькали среди высокой травы. Ага, девоньки, жизнь – она, сука, такая. Смысл не ищите. Ну вас на хер.

На асфальте трясло гораздо меньше. Не поездка, а одно удовольствие. Я проехал старую церковь, заколоченный кривой клуб и свернул на мост. Тут еще поглядывал по сторонам, сохранял бдительность, но после речки уже можно будет гнать вовсю.

За спиной бодро шипело и хлюпало – танк окончательно разогрелся. Сочленения, сосуды и клапаны жаждали мощи, движения.

Было все-таки определенное удовольствие перемещаться внутри мягкого податливого брюха. Взрослый мужик внутри огромной беременной бабы. Забрался, считай, в самую матку, с головой, с руками-ногами – и не пизди, что никогда не мечтал о подобном!

Сюрприз поджидал сразу за мостом. Дорогу перегородили два белых седана с синими полосками и соответствующими надписями.

Стражи, ебте… Вы-то тут откуда? Ладно б еще один… Ваше место в кустах прятаться, чего повылазили? Неужели меня встречали?

Возле автомобилей засуетились плечистые человечки в широких кожаных куртках с коротышами «Кедрами» через плечо. Непонятно… Что ж, если хотите, первый бой дам тут. Маловато вас только для боя, бесстрашные вы мои.

Человечки попрятались за автомобилями. Я остановил танк метров за пятьдесят. Внутри, вокруг меня, все урчало, в мясных складках бурлили газы, а след от траков наверняка был забрызган испражнениями.

Я переставил фонарь, крутанул осклизлое сиденье и оттянул боковую крышку. За ней из морщинистой коричневой дыры наполовину высунулась смуглая голова с бестолковыми мутными глазами – не, ну а какие еще бельма у трупа-то могут быть?.. Я ухватил башку за челюсть и с усилием потянул на себя. Голова, чпокнув, выскочила, следом за ней дохнуло хлоркой, но тут же свободное место заняла другая. Недовольно почавкал запасник, продолжая мариновать в растворе свежие снаряды.

Дослав голову в казенник, я сунул руку в щель меж двумя жирными ломтями и нащупал в полости с полдюжины склизких текстикул. Шары встрепенулись и дернулись от моих пальцев, как от раскаленных углей.

Человечки выглядывали из-за машин, что-то крякали в мегафон. Не слышно, родимые! Тут же все урчит. Так что простите, герои, и прощевайте. Передавайте приветы мамкам и деткам, сейчас я вам крылышки-то приделаю.

Я сжал в полости яйца, потянул на себя. Ствол вздрогнул, опустился и вперился в одну из машин.

Сквозь урчание раздались глухие щелчки. Танк вздрогнул. Это чо, по нам открыли огонь? Ну и ладненько, не я первый начал.

Голова ударила прямо в крыло одного из автомобилей, разлетевшись огненными шипящими брызгами. Седан юлой закрутился прочь по трассе, а следом за ним растянулся широкий красный след с рыхлыми комками и обрывками кожаной куртки. Беднягу-копа разнесло фаршем по асфальту. Еще один вояка, попавший под душ из моей хитрой начинки, ломанулся в поле. Разорванное брюхо болталось, будто фартук. И этот не боец.

Да и не жилец тоже.

Я зарядил орудие вторым снарядом и навел ствол.

Чуваки, которые скрывались за оставшимся седаном, быстро просекли аромат жареного и дернулись в придорожную канаву. Поздно, блядь! В этот раз я навел прицел чуть ниже, под авто. Взрывом его подбросило вверх – машина рухнула прямиком на головы копам, которые в этот момент уже не драпали, а кое-как расползались, как недодавленные тараканы. Голова разорвалась под колесами и смела осколками ноги дурачков в труху. Не побегаешь! На всякий пожарный я еще раз долбанул в кучу окровавленного металла, но там и так уже никто не дергался.

Что-то как-то легко все прошло, да?

Сквозь довольное урчание охраняющей меня плоти донеслись болезненные всхлипы и странный прерывистый гул. Мясо вокруг стало потряхивать. Что за херня? Меня обложили, что ли?

Я дернул на себя костяной рычаг и вдавил скользкую педаль. Танк резво крутанулся.

Горизонт вроде чист… Две разбитые тачки, обрамленные месивом из свежевыпотрошенных недогероев, да залитое солнцем поле. И дерганая тень скачет по тошнотно-зеленой траве…