Бесприданница

На этот вопрос няня уверенно заявила, что матушка с нами со всеми сама занималась. Счету и грамоте мы обучены. Хоть и не приветствовал этого батюшка.

– Он ведь, как говорил: женщина должна детей рожать, да мужа ублажать! А что до грамоты – то ей ни к чему. Но матушка ваша, все же учила вас, ох и крепко они ругались оттого.

Вот здесь следует маме этого тела поклон отвесить. Надеюсь, что знания у меня остались от предыдущей хозяйки?

Рассказанное няней придало немного сил и уверенности в завтрашнем дне. Я попросила принести мне поесть и стала вспоминать. Отныне все необходимое должно храниться в моей голове. Нужно составить план действий и, главное – окончательно выздороветь.

– Няня! А сейчас на улице как? Лето или зима? – Остановила старушку своим вопросом у самой двери.

– Зимнее солнце уже летним меняется, а это значит, что весна скоро. Дни то долгими становятся! – Улыбнулась мне в ответ она.

Зимнее солнце? Это полярная ночь, что ли? Никогда не видела своими глазами. Только слышала, будто в северных широтах в летнее время ночью так же светло, как и днем. Ну ничего. Мне, по всей видимости, предстоит лично познакомиться с этим природным явлением в будущем.

Глава 5

Весь этот день я провела в обдумывании своего положения, и разговорах с няней. Она принесла мне поесть: густую рыбную похлебку и кусок чуть зачерствевшей лепешки, весь день поила заваренными травами, добавляя по чуть меда в напиток.

– Нашенские, собранные в нужное время, пей – в них вся сила! – Приговаривала она каждый раз, поднося к моим губам темную сладковато-терпкую жижу. А я и не спорила, пила, да на горшок бегала.

После еды, под убаюкивающий голос старушки, глаза сами собой закрылись, меня склонило в сон. Проснувшись, продолжила интересоваться новостями.

Няня рассказала, что матушка моя слегла после похорон. Смотрит в одну точку, ни с кем не разговаривает. А как получше ей становится – спрашивает, не вернулся ли с ярмарки муж. Плохие новости, ей бы о детях думать, перенести свое внимание на них, но видно сильно она была привязана к мужу. Фрея – младшая из сестер, все с ней рядом сидит. А Гулла тенью по дому ходит.

Одним словом, дом постепенно погружается во мрак и уныние. А это самое худшее. Обратно дорогу сложно найти. Люди теряют опору, им не за что зацепиться, никто их взбодрить не может. И чем дальше – тем хуже. Надо поскорее подниматься и начинать наводить порядок! Мне, одновременно, было и страшновато, и одолевал зуд любопытства: какой она окажется, эта новая жизнь? Справлюсь ли я?

На следующее утро я почувствовала бодрость в теле. Само собой разумеется, лучше бы полежать еще денек, да окрепнуть, но на моих плечах отныне семья и хозяйство. Поэтому некогда отлеживаться. Да и не я привыкла попусту в кровати лежать. Чуть полегче становилось – вперед, за работу. Всю прежнюю жизнь надеялась только на себя!

Попросила няню помочь мне одеться. Двигалась без резких движений, с перерывами, дожидаясь, когда мушки в глазах перестанут роиться. Ничего, привыкну ко всему и обязательно справлюсь.

Туалет, одежда, волосы. Волосы – особенно долго. Этакой красоты в прежней жизни у меня не было. Герд потратила на косу чуть не половину часа, приводя в порядок и бережно расчесывая густые пряди. И вот мы с няней осторожно спускаемся на кухню. Здесь за столом сидит Гулла, доедает серую, похожую на клейстер кашу. Рядом над своей порцией сидит Фрая.

– Доброе утро всем! – Улыбнулась с порога и села рядом со средней сестрой.

Фрая, младшая, мрачно кивнула мне, не ответив на улыбку и снова уткнулась в тарелку.

Средняя громко и пренебрежительно фыркнула на приветствие и отодвинулась чуть не на метр от меня.

Собственно, а чего я ожидала от нее? Разрушала всю жизнь наши с ней семейные отношения, а сейчас жду тепла и понимания? Не бывает такого! На восстановление мира потребуется долгое время и ангельское терпение. Я – старшая в семье, отныне являюсь для всех примером, поэтому мне первой протягивать “руку дружбы”.

– Гулла! Давай поедим, а после вместе пойдем папины бумаги разбирать? – Голосом сделала ударение на “вместе”.

– Ты не посмеешь! Только мама может читать папины бумаги! Ты – никто! – Со злобой она прямо выплюнула в меня слова.

Ух ты! Пожалуй, она меня искренне ненавидит. М-да, терпения мне потребуется больше, чем я ожидала.

– Ты же знаешь, в каком состоянии сейчас мама? Сможет ли она этим заняться? А в бумагах, возможно, содержится что-то важное. Мы прочитаем и расскажем ей. Вдруг ее это приободрит? Сама-то как думаешь? Если не согласна – предлагай свое. – И да, я попала “в яблочко”. Сестра никак не ожидала, что я дам ей волю, а не буду настаивать на своем. Она раскрыла было рот, чтобы ответить резко, но потом до нее дошел смысл моих слов и она захлопнула рот. А вот глаза широко раскрылись в удивлении. Но я решила ее “добить”:

– Я все еще слаба после болезни, поэтому хорошо будет, если ты будешь подсказывать. Тяжело мне, вдруг что-то пропущу? А ты проверишь и поправишь меня… – В подтверждении своих слов опустила плечи и жалобно так вздохнула.

Я за всю жизнь научилась подстраиваться и под начальников-самодуров, и под мужиков-работяг. К каждому умела ключик подобрать. Здесь, что главное – не своевольничать, а кивать в ответ, соглашаясь со всем. Да поддакивать почаще. Таких все любят. А поступать можно по-своему, главное не в прямую против воли начальства. Но и здесь есть варианты… А уж с ребенком и подавно как-нибудь справлюсь.

– Ну, если я главная, то так уж и быть. Пойдем к папе в кабинет. Но обещай меня во всем слушаться! – Добавила она в конце погромче, видимо, чтобы все вокруг слышали.

– Ты главная. Я буду делать то, что ты скажешь. – Заверила ее в ответ. Она гипнотизировала меня взглядом, даже слегка прищурилась, чтобы уловить в моих словах подвох. Но совершенно напрасно. Я не собиралась лукавить или обманывать ее. Мне сейчас нужен помощник в семье, а не враг!

Тем временем передо мной кухарка поставила глубокую глиняную тарелку с такой же кашей, что у сестры. И перед няней ровно такую же. Ну что же, приступим к завтраку! На вкус я не могла идентифицировать кашу. Без соли и на воде, она скорее напоминала картон по вкусу. Но это ничего, не навсегда. Мне сейчас нужны силы для жизни. Поэтому ложку в рот, и глотаем!

Как я Сашеньке маленькому говорила? За маму, за папу… Здесь несколько иначе – за сестру, за вторую, за няню… Глядишь, а в тарелке уже половина осталась. Но я никогда в жизни не допускала объедков – послевоенный ребенок. Поэтому доела все до конца. Сверху запила травяным взваром и поблагодарила кухарку за кашу. Она лишь кивнула в ответ, ничего не ответив. Ну, пусть так. Может, так и положено. Откуда мне знать?

Гулла терпеливо дождалась, пока я закончу и спросила с нажимом: