Бессердечный

Водитель к нам даже не оборачивается, взгляд его сосредоточен исключительно на дороге. Мимо пролетают ярко освещенные небоскребы Коконат-Гроув, сверкают цветастые неоновые вывески, и кажется, будто жизнь идет своим чередом.

Я многое бы отдала, чтобы вернуться в прошлое и уговорить саму себя никогда не соваться в этот район. В этот проклятый район, полный богатеньких идиотов и подлых свиней вроде Бакстера. Или изворотливых тварей вроде Змея.

– Знания? – удивленно вскидывает брови Терри, но быстро берет себя в руки. Стягивает маску и обнажает синяки на лице и здоровенную царапину на щеке. – Вообще-то я делал это только ради денег.

– Блядь, да так еще хуже! – кричу я и заношу ладонь, но так и не даю другу пощечину. Ему сегодня и без меня досталось. Терри даже не дергается, смотрит уверенно и почти что спокойно. Только с жалостью какой-то, со снисходительностью. – В жопу себе эти деньги теперь засунь.

– Я никому тебя не продавал, Алекс. Змей платил мне только за то, чтобы я приглядывал за тобой после пожара. И сам прислал мне приглашения. Но раз уж он все тебе рассказал, – Терри закатывает глаза и показывает пальцами кавычки, – то чего и мне молчать. Сегодня я отказался от нашей сделки, и его парни чуть не размозжили мне череп. Но он меня отпустил, так что и на том спасибо. Говорят, наивные идиоты редко уходят от Змея живыми.

Несколько секунд в салоне слышно лишь наше частое дыхание и мерный рокот двигателя. Вот кто-то сигналит на светофоре, а кто-то обгоняет нашу машину и показывает пару ласковых жестов прямо из открытого окна автомобиля. Обычное дело в Майами.

Но мне плевать, даже если сейчас водитель даст по газам и попробует подрезать обидчиков, показав, что он тоже не в отстойнике родился. Слова Терри никак не укладываются в голове. Змей сказал мне одно, а вот друг – уже другое. Да и морда у него разбита в хлам, и выглядел он так себе, когда мы встретились на первом этаже «Садов».

И кто такой Змей, чтобы безоговорочно ему верить? Лгун, преступник и убийца. Однако ростки сомнений внутри уже дали всходы и успели вымахать в настоящее дерево, парой слов такое не исправить.

– Ага, а ты, такой особенный, ушел, – фыркаю я. – Конечно.

И снова тишина. Гребаный день, пусть водитель хоть музыку включит, что ли. Но читать мысли тот не умеет и просто сворачивает на шоссе в сторону Овертауна.

– Не особенный я, Алекс, черт побери! – Терри все-таки выходит из себя. – Не знаю, что он тебе сказал, но я никогда не собирался тебя продавать. Я сам предупреждал, чтобы ты не светила меткой, забыла? Потому что продать тебя запросто мог и Бакстер.

– Это Бакстер меня в «Сады» привел, что ли? Бакстер маячил перед лаунж-зоной и договаривался о встрече со Змеем? Да я как только сказала, что меня Терри привел, охранник сразу в сторону отскочил. Ты знал. Ты все знал!

Я с силой луплю его кулаком по колену, а мои глаза наверняка сверкают не хуже, чем у Гарольда, когда тот болтал с амбалом из Отбросов. Но Терри не сдается. Хватает меня за запястье и тут же, будто обжегшись, отпускает и в ужасе косится на покрасневшую ладонь.

– Это что за хрень? – спрашивает он опешив.

Я и сама с удивлением смотрю на потемневшую метку на руке. Линии и переплетения все те же – и мысль о том, что мы со Змеем делим одну метку на двоих, пугает до дрожи, – ничего не изменилось. И все-таки на ладони Терри красуется самый настоящий ожог, даже несколько мелких волдырей появились.

Когда я сама касаюсь метки, то не чувствую ни боли, ни жара. Кожа теплая, но ничего особенного – на второй руке то же самое.

– Фокусы, которым меня Змей научил, – вру я, скривившись. – Не у тебя одного есть с ним дела. Особенно теперь.

– Алекс, – произносит Терри куда серьезнее, но приблизиться ко мне больше не решается. – От этого зависела твоя жизнь. Бакстер тебя прикончил бы.

– Вот так ты теперь заговорил? А как же «Я не продавал тебя, Алекс», – и голос друга я могу изобразить даже сейчас, злая и заплаканная, – «Я не особенный!» Определись сначала, о чем врать будешь, а потом рот открывай.

Машина наконец останавливается, за окном уже маячат знакомые приземистые дома Овертауна, а в конце виднеется знакомый дом девчонок. Шерил наверняка там. Вот у нее-то я до завтра и останусь, заодно верну ей платье и попрошу смыть дурацкий макияж. От попавшей в глаз туши болят глаза. А может, это из-за слез.

В любом случае, лучше уж с Шерил, чем и дальше слушать вранье Терри. Мать его, а ведь только вчера утром я считала его другом. Да я сама разбила бы лицо тому, кто его разукрасил! Но вчерашнее утро осталось в прошлом, как и многое другое.

– Алекс! – Терри пытается схватить меня за другую руку, не изуродованную меткой, но я выскакиваю из машины и бросаюсь вверх по улице, даже не попрощавшись с водителем.

Если это кто-то из парней Змея, скажу ему спасибо потом. Или плюну в рожу, если он такой же урод, как босс или Терри.

– Алекс!

Но голос друга – а может, уже и не друга вовсе – тонет в знакомом шуме вечернего Овертауна. Теряется среди отборной ругани ребят, звона посуды и собачьего лая. Заглушается совсем другим, едва знакомым мне голосом.

«Моя цена, Алекс, это ты. И тебе никуда от меня не деться».

Глава 8 Алекс

Погода ранним утром хреновая, под стать настроению. Я тащусь вдоль главной улицы Овертауна, то и дело оглядываясь назад – не плетется ли за мной Терри? Но лучи предрассветного солнца выхватывают из полумрака лишь квадратные двухэтажные постройки и редкие силуэты тех, кто не успел добраться до дома да так и заснул на улице. А может, дома у этих ребят нет вовсе. Такое в районе не редкость.

В другой день я присмотрелась бы к беднягам, может, спросила бы, не хотят ли они пристроиться в нашей каморке, но сегодня думать о чужих проблемах некогда. Стоит остановиться, и меня лишат не только дома, но и жизни. Кто знает, не сидели ли на хвосте у таксиста Отбросы. Ни на мгновение не поверю, что слухи в Майами распространяются со скоростью звука – вот Змей благодушно кивнул, взяв меня под свое крыло, а через полчаса об этом болтают даже на задворках Либерти-Сити.

Ага, конечно. Мне давно уже не пять лет, чтобы довольствоваться сказками.

Дом Шерил, который та делит еще с несколькими девчонками, белеет впереди уже через пару минут. Напуганная собственными мыслями, я ускоряю шаг и припускаю к дверям разве что не бегом. Едва не спотыкаюсь на лестнице и стучу куда громче, чем собиралась изначально. Сама Шер наверняка все еще не спит, мы договаривались пересечься, если нам с Терри повезет вернуться из «Садов» живыми, но ее соседки грохоту в четыре утра явно не обрадуются.

Живо представляется недовольное лицо одной из них – надменной Саманты, той только повод дай кого-то с дерьмом смешать – и полный презрения взгляд. Саманте уже к тридцати, но к девчонкам вроде меня она относится вовсе не с теплотой старшей подруги. Скорее со злостью настоящей мегеры. Старик Гарольд позволяет ей жить в Овертауне и дальше только потому, что она хороший финансист. И потому, что ее когда-то переманили из Отбросов.