Бессилие

— Я не знаю, — ответила ему так Таня, — за мной ухаживают двое, и я не могу выбрать, кто действительно мне дорог, и кто любит меня…

— А ты? Кого любишь ты? — спросил он требовательно.

— Мое сердце молчит при взгляде на обоих. Я абсолютно нечего к ним не чувствую. — Тяжело вздыхает девушка.

— Так зачем ты тогда обоих держишь? Скажи им просто… — начал было говорить Гарри.

– … что я их не люблю? — вопросом на вопрос ответила Татьяна. — Но как? Глеб очень настойчивый и, к тому же, опасный, а Ваня… Ваня… Я боюсь разрушить дружбу между нами.

— Тебе все равно придется это сделать, объяснить это им. Не считай меня экспертом в области отношений, но лучше бы тебе сейчас разорвать обе нити, пока ты между ними не запуталась как в паучьих сетях… Дальше — будет только хуже…

Девушка, поддалась слабости и прилегла к нему на плечо головой:

— Ты такой хороший… Я знаю, что ты прав. — Ее зеленые глаза посмотрели в такие же зеленые, но за стеклами очков. — Я тебе очень благодарна — за советы и наставления. Ты действительно мой брат…

Гарри довольно зажмурился как кот, чувствуя в глубине души радость от ее похвалы. Он сам давно понял, что к своей сестре испытывает отнюдь не просто дружеские чувства, и даже не семейные узы тут были виной…

— Пошли на пир, — сказал парень. — А то все пропустим…

Они оба поднялись со скамейки, где и сидели вместе почти с самого обеда.

***

После того, как был выбран Виктор Крам, директор, искренне полагая, что все, все чемпионы выбраны, начал произносить было речь, но осекся…

Кубок огня вдруг покраснел. Посыпались искры. В воздух взметнулось пламя и выбросило еще один пергамент.

Дамблдор не раздумывая протянул руку и схватил его. Поднес к огню и воззрился на имя. Повисла длинная пауза. Дамблдор смотрел на пергамент, весь зал смотрел на него. Наконец он кашлянул и прочитал обгорелый кусочек пергамента:

— «Гарри Поттер».

Что-то с грохотом упало на стол, заставив всех окружающих вздрогнуть. Это Татьяна Гроттер уронила свой кубок с соком на стол и в упор уставилась на белого как бумага, испуганного и ничего не понимающего, Гарри Джеймса Поттера…

========== Выбор. ==========

—… Гарри, Седрик, советую вам сейчас же идти к себе, — улыбнулся Дамблдор своим чемпионам. — Не сомневаюсь, и Гриффиндор, и Пуффендуй горят желанием отпраздновать ваш успех. Нельзя лишать друзей отличного предлога устроить шумное и веселое столпотворение…

Парень и понять не мог, что это не сон. Его имя взаправду вылетело из Кубка, и он является первым в истории Четвертым чемпионом…

***

Никто в школе не верил, что Гарри не бросал свое имя в Кубок. Гарри не менее тысячу раз говорил о том, что не писал свое имя на клочке пергамента; что не приближался к Кубку, совсем и не просил старшекурсников кинуть туда его имя. Юноша искал везде, где может сам, хотя бы толику понимания, искру сочувствия…

Но не находил.

Праздник в гостиной Гриффиндора был в самом разгаре. Никто не замечал, что у «героя» нет настроения веселиться. Ли Джордан где-то раскопал гриффиндорское знамя и обмотал им Гарри наподобие мантии. Никак от них всех и не вырвешься: «Гарри, выпей еще пива, на тебе чипсы, арахис…», «Гарри, как тебе это удалось… как ты обманул запретную линию?»…

Ему так сейчас нужны Рон с Гермионой, единственные здравомыслящие люди. В гостиной их не было. Наконец Гарри удалось выскочить на площадку, и он помчался в спальню.

Слава богу, Рон находился в общей спальной комнате один. Лежит на кровати до сих пор одетый и задумчиво смотрит вверх.

— Где ты был? — захлопнув за собою дверь, спросил Гарри.

— Это ты? Привет, — сказал Рон, слишком натянуто улыбнувшись.

Гарри совсем позабыл, что на нем все еще намотано гриффиндорское знамя, подарок Ли Джордана. Юноша стал спешно стягивать его, не тут-то было. А Рон все так же лежал бревном в своей постели и безразлично смотрел на мучения друга. Кое-как справившись с алым с золотом полотнищем, Гарри зашвырнул знамя в самый темный угол.

— Поздравляю тебя, — сказал Рон.

— Поздравляешь? С чем? — глянул на него Гарри. Улыбка похожа оскал или на гримасу. Что-то с Роном сейчас совсем не так!

— Да брось ты! Никто не мог переступить запретную линию. Даже Фред с Джорджем. Надел мантию-невидимку?

— Мантии-невидимке линию не обмануть. Я не подходил к Кубку! Я все это время был со своей сестрой Таней!

— Понимаю. — Сладко отозвался Рон. — Ты это с ней и провернул. Будь это мантия, ты бы и меня прихватил. Мы ведь под ней вдвоем умещаемся…

— Послушай, Рон. — Гарри начал уже терять терпение. Ситуация ему нравилась все меньше и меньше. — Я вообще не подходил к Кубку. Я был с сестрой! Кто-то другой бросил в него мое имя.

Брови у Рона поползли наверх. Он явно ему не поверил.

— Зачем? — спросил он слегка надменно.

— Не знаю.

Не отвечать Рональду же так: «Меня хотят убить или устранить». Это же глупо! А он знал, что убить его хочет Темный Лорд… кому еще он так был очень нужен?! Брови Рона при этом ответе чуть не слились с рыжими волосами.

— Не знаешь? Так я и поверил! Мне-то ты можешь сказать правду! Пусть тебе неприятно, чтобы все знали. Но все и так знают. Зачем же врать! Тебя никто не накажет за это. Подруга Полной Дамы, ну, знаешь, старушка Виолетта, все нам рассказала. Дамблдор допустил тебя к участию. Тысяча галлеонов, плохо ли? Да еще экзамены не сдавать. Красота!

— Но я не бросал в Кубок пергамента с моим именем! — начал уже всерьез злиться на него Гарри.

— Да ладно, — протянул Рон скептическим тоном. — А ты, выходит, лгун. Я что, совсем дурак?!

— Сейчас, во всяком случае, очень на него похож. — Сорвался наконец Гарри, уставший от всего этого балагана.

— Чего-чего? — без следа улыбки, вымученной или какой еще, протянул Рон. — Тебе явно пора спать, Гарри. Завтра тебе, ведь, рано вставать. Всякие там фотосъемки…

Он задернул на кровати красный бархатный полог. А Гарри словно прирос к полу, глядя на бордовые занавески. За ними лежал друг, который еще никогда не подозревал Гарри во лжи…

— Ты мне больше не друг, Рон, — проговорил в Гарри в «пустоту» спальни. — Ты мне больше не друг…