Бессилие

— Понимаю, — одними губами произнесла Таня, крутанув головой в сторону и вынуждая Гермиону отпустить ее.

— Но у нас обеих (друг меня сейчас не волнует), есть проблема…

Гермиона отошла от застывшей в изумлении Татьяны Гроттер. И только после бросила, сжав зубы:

— Я тоже его люблю.

Глаза девушки стали круглыми. Но в душе, глубоко-глубоко, она понимала — она это и ранее подозревала… А сейчас это просто вылилось в слова.

— И что нам делать? — спросила вслух Таня, разрывая столь тягостное молчание. — Мы не можем…

— Подожди, — резко сказала Гермиона, останавливая Татьяну жестом. — Я хочу высказаться и расставить все точки над „i“. Я знаю, что он никогда не будет моим, — она впервые грустно улыбается, и выражение ее лица делается фраза от фразы, жестким, едва ли не жестоким, — знала это еще раньше. Он тебя любит, Тань. И только тебя… Именно поэтому я помогаю и тебе, и ему — он очень дорог мне. Мне, конечно, больно осознавать — он с каждым шагом отдаляется от меня, и я ничего не могу с этим сделать… Раньше была слабая надежда, ныне пустая и совсем бессмысленная…

— Герм, — выдыхает Гроттер, жалея девушку.

—…но я обещаю вам не мешать. Не ставить палки в колеса. Клянусь своей честью…

Гроттер протянула ей руку; Гермиона ответила на ее жест, скрепив их рукопожатие. Мир, хилый и шаткий, между ними был теперь обеспечен…»

Он очень близко. Его горячее дыхание опаляет ее щеку. Его вытянутые руки упираются в стену, не давая ей путь к отступлению. Их губы соприкасаются и они оба сливаются в жарком, страстном поцелуе. Его язык хозяйничает у нее во рту; она откликается на все его движения…

Он прерывается на миг лишь для того, чтобы они оба глотнули воздуха. И снова нырок — в это жаркое, опаляющее дыхание страсти…

Ее руки ныряют ему под мантию; она чувствует его напрягшиеся под тканью мышцы спины и пресса. Она гладит, очерчивает кончиками пальцев, касанием и прикосновениями… Гарри сдавленно хрипит (или стонет) — ему очень приятно. Она сквозь черное полотнище его мантии чувствует, как горит жаром его кожа.

На его лице написана решимость; зрачки от удовольствия расширенные, дыхание частое, прерывистое, пульс учащается… Он почти вжался в нее, она…

Она чувствует у себя внутри такой же жар. Она желает, чтобы он гладил, ласкал ее… Она желает его объятий и поцелуев. Горячая волна поднимается будто бы из недр ее организма, застилая разум и все чувства. Ноги начинают предательски слабеть и подкашиваться…

Они отрываются друг от друга с нечеловеческим усилием.

— Мы, — тяжело дышит Таня, пытаясь удержаться на дрожащих ногах и отстраняется от него, — можем сейчас совершить непоправимое…

Гарри тяжко дышит вместе с ней:

— Да. Ты права…

Страсть и любовь все еще не ушла из его глаз, как и его желание. Но Татьяна права — нужно было остановиться…

– … мы можем подарить друг другу кое-что другое. Если сдержимся.

Сестра с интересом глядит на брата — он начинает расстегивать мантию, и снимать футболку. Он полуобнажил, оголил свой торс и улыбнулся. Таня чуть смутилась, рассматривая его, такого красивого и сильного.

— Твоя очередь, сестренка… — протянул лениво он.

Она откинула свои пышные, рыжие волосы назад; Таня, глядя Гарри прямо в зеленые глаза, в свою очередь тоже расстегивала пуговки на своей мантии; ей сейчас казалось, это бесконечный процесс. Мантия упала к его ногам как тряпка, сброшенная с плеч.

Блузку тоже, спустя некоторое время, постигла та же участь. Она осталась перед ним лишь в лифчике и в старых, стертых джинсах.

Гарри шагнул к ней; казалось, сейчас мир сузился до них обоих.

— Ты, — он медленно провел ей по обнаженному плечу; ее пробила дрожь, — так прекрасна…

— Спасибо, — тихо произнесла она, с усилием пытаясь не зажмуриться и побороть в себе желание прикрыться. Но все же отвела взгляд и уткнулась пустым взглядом в пол. Ее грудь в лифчике чуть вздымалась от ее быстрого дыхания.

— Ты, — он нежно провел ей рукой по шее и поднял ее голову за подбородок, заставляя взглянуть ему в глаза. — Самая красивая девушка на свете…

Он прикоснулся губами к ее щеке. Таня дернулась от неожиданности, но взгляда от него храбро не отводила. Его рука медленно прикоснулась к лямке лифчика на левом плече. И оттянул ее, спуская вниз…

— Не надо, — услышал он тихий и слабый, протестующий голос девушки. Но Гарри не остановился, и произвел такую же операцию со второй лямкой. Сам же он взял ее теплую ладошку и положил к себе на левую грудь. Она была изрядно удивлена его жестом; Гарри же, словно говоря ей глазами «давай», ждал ее дальнейших действий.

Она, чуть осмелев, провела кончиками пальцев по его телу. Прикоснулась к темному соску. Гарри накрыл ее пальцы сверху своей рукой.

Они изучали тела друг друга.

— Теперь я не буду стесняться, — сказала Таня, и, заведя руки за спину, расстегнула застежку…

Полуобнаженные оба, они стояли в темном кабинете, прижимаясь к друг другу. Таня глядела в зеленые глаза Гарри, а сам Гарри перебирал ее своими пальцами рыжие локоны струящихся волос, иногда вдыхая слабый, цветочный аромат духов, исходящий от них. Она грелась в его сильных, мужских руках; он прижимал ее к себе, ощущая в душе небывалую гармонию и спокойствие.

Но теперь Таня знала одно — она никогда перед ним не будет стесняться…

Он действительно принадлежит ей…

========== Первое. ==========

— Гробыня! Помоги! — девушку с эффектными желто-зелеными волосами (в этот раз) и в тон такими же ногтями, этот призыв о помощи застал за завтраком. Та поперхнулась, закашлялась, но справилась с собой:

— Ты смерти моей хочешь, Гроттер?! — взвизгнула Склепова. — Всегда знала — белым магам доверять нельзя…

— Склеп! — с нажимом произнесла Татьяна Гроттер. — Идем за мной… Пожалуйста! — и девушка что-то зашептала ей на ухо.

Наступил день первого тура Турнира. Гарри дико нервничал, но Таня здорово успокоила его. Тур должен был состоятся почти в самый обед — чтобы все чемпионы успели дойти до загонов с драконами. И уроки был специально сокращены.

По мере выслушивания торопливого шепота, глаза Гробыни Склеповой становились круглыми как чайные блюдца, а на лице появилась какая-то непонятная ухмылка и торжество.

— Идем, Гроттерша. Мне с тобою предстоит очень много работы…- отстранилась с этими словами от нее ученица темного отделения, — учти — ты согласилась на все!