Бессмертие не для всех

Путешествие в Весёлку

Шло время. Молодая королева тихо скончалась во дворце: она не смогла пережить обрушившегося на нее горя. Скорбь об ушедшей недолго омрачала сердца сундарцев. Ни одного короля в истории Сундара люди не обожали так, как Зарада. Его называли Великим Умом, Вечным Героем и другими пышными именами. Будучи очень жестким и требовательным человеком, он словно встряхнул всю страну, установил новые законы и задал стремительный темп жизни. Те же люди, которые были некогда подданными Киннара, а теперь подчинялись Зараду, работали быстрее, точнее и с полной отдачей, потому что поверили вдруг, что они сами хозяева своего будущего. Киннар хотел, чтобы все были уравнены в правах и счастливы. Зарад стремился к благополучию одних только сундарцев, так что его задача была конкретнее. Зарад больше не боялся возвращения Мирэи: никто не поверил бы ей сейчас.

Никто не возмущался, когда был назначен день новой свадьбы: дочь Ларта дождалась своего звездного часа и взошла на сундарский трон.

Король сдружился с Терлоком, который постепенно стал его правой рукой. Колдун больше его не шантажировал, а всячески помогал. В глубине души Зарад ему не доверял. Знал, что дедушка Терлок отнюдь не добрый волшебник. Но что делать? Он в нем нуждался. Терлок изобрел чудодейственную мазь, которую они назвали "Эликсир Эльсии". Он разглаживал морщины, пусть не так уж бесследно, но изобретение произвело фурор. Все, даже те, у кого не было морщин, втирали мазь в кожу и утверждали, что это первый шаг на пути к вечной жизни.

Терлок настаивал, чтобы Зарад был бдителен и суров с врагами. Но Зарад и без него был осторожен, и, если бы кто-то осмелился сделать выпад против него, он бы, не задумываясь, раздавил злодея. Он интуитивно знал законы успешной власти. Но никто на него не покушался.

Деятельному Зараду не сиделось на месте, ведь власть нужна не для того, чтобы дрожать над нею, а чтобы пользоваться ею!

"Для начала, – мечтал Зарад, – я должен свергнуть Сарказа, тогда не только сундарцы, но и народы Крора будут на меня молиться".

Мирэя и Юниэр жили в Эррилии. Здесь она поняла, что раньше не представляла жизнь на материке. Сундар казался ей теперь настоящим раем, обетованной землей.

"Я всю жизнь прожила на острове волшебно-прекрасном, как мираж, – думала она, – а теперь словно вступила в дремучий лес".

Дома, на острове, она слышала много рассказов о Кроре: о людях-варварах, блуждающих в холодных степях, убивающих друг друга за пищу, об уродливых драконах, выжигающих города, о злогах, живущих стаями и нападающих ночью, о гигантских летучих мышах – слепых кровопийцах, кричащих голосом смерти. Но тогда казалось, что рассказчики преувеличивают, что не может быть такого места на земле, где собрано столько нечисти сразу. Сейчас она поняла, что ужас реален, и люди живут бок о бок со смертью.

В фейрском владении Эррилии было спокойно: никто не воевал, не голодал и не нападал исподтишка. Но каждый день приходили разведчики из самых разных мест и обменивались новостями с Исанной и его приближенными. В Рудауре злоги отравили источники, и две деревни вымерли. Мирное население Лебенина подверглось нападению свирепых южан, и тех, кто выжил, угнали в плен. Отряды злогов подходили все ближе к Ратанцам, а черные шатуны Сарказа уже летали над Земуной.

Мирэе передавались страхи людей и фейров, окружавших ее. Даже воздух казался отравленным; люди не жили, а терпели беду за бедой. "Как же мы, сундарцы, могли быть такими равнодушными? – думала она. – Давно пора было сделать что-то решительное, не дать злу расползтись. Как случилось, что главной заботой для нас стала жажда бессмертия? Пожили бы где-нибудь в Рудауре, вряд ли захотели бы вечного продолжения этой агонии!"

Вечером обстановка в доме Исанны разряжалась: люди и фейры вместе ели и пили, обменивались шутками, смеялись. Но Мирэя не находила покоя, и любое веселье казалось ей кощунством. Все, что разведчики рассказывали днем, ночью превращалось в видения, и Мирэя плакала, просыпаясь. Ей снились кошмары. Юниэр спал как младенец и счастливо улыбался во сне. Он заметил, что Мирэя печальна, и пристал к ней с расспросами. Ее признания поразили его.

– Кошмары в доме Исанны? Невероятно. Для всех путников этот дом, словно очаг надежды. Доброжелательное обращение и фейрские волшебства навевают покой и забвение. Все, кто живет здесь, излечиваются от тоски, и даже самые нервные, поверь мне, спят в Эррилии хорошо.

Не медля, Юниэр попросил свидания у Исанны.

– По-моему, Мирэя больна, – пожаловался он. – Она так безнадежно грустна, словно вместила все печали и ужасы Крора, и даже у тебя не может спать спокойно.

Исанна немного смутился.

– Твоя жена – редкая идеалистка. Она не видела жизни, что непростительно для такой важной особы, как королева Сундара. Киннар лелеял ее как нежную мимозу. А ей, Юниэр, предстоит выполнить задачи, может быть, непосильные для обыкновенного человека. Я намеренно посылаю ей невеселые сновидения, чтобы она поняла, как трудно жить в этом мире. Думаю, это пойдет ей на пользу.

– Не могу поверить, что это говорит мудрый Исанна! – воскликнул Юниэр. – Прекрати свои опыты немедленно, ты сведешь ее с ума! Иначе я сегодня же уеду из Эррилии и увезу бедную Мирэ. Перестань даже думать о ней, как о королеве и исполнительнице особой миссии. Может вы, фейры, не делите свою жизнь на юность и старость, но для людей это очень важно. Не нужен ей горький опыт.

Исанна нахмурился, пожал плечами.

– Когда вы прибыли к нам из Сундара и попросили помощи, чтобы свергнуть Зарада, мы не кинулись впопыхах собирать армию и объявлять ему войну. Мирэя была возмущена и едва не упрекнула нас в трусости. Теперь она знает, что в Кроре довольно своих проблем, а наших сил едва хватает, чтобы оборонить себя от врагов. Прости, больше не буду ее тревожить.

Исанна исполнил обещание, и Мирэе стали сниться самые красивые земли Крора, поющие водопады, полевые цветы, роскошные закаты. Сны наполняла дивная музыка фейров.

События в Сундаре сказались на отношениях фейров и людей на материке: положение и тех, и других ухудшилось. Если раньше они могли сообща противостоять вылазкам врага, советоваться друг с другом и согласовывать свои действия, то теперь, часто не успевали предупредить козни Сарказа и боролись с его приспешниками порознь. А враг не дремал. От внимания Сарказа не ускользнул раздор среди недавних союзников – ему это было на руку.

Мирэя не подозревала, что фейры могут сыпать проклятиями, до того, как в Эррилию из похода в Эмнет вернулся отряд Мизамира. Фейры были подавлены, оборваны, обожжены. Атаку злогов удалось отбить, но черные шатуны напали с неба. Тогда положение фейров стало плачевным – спрятаться от пламени было негде. Злоги захватили в плен двух фейров.

Ясноликого Лотлуина невозможно было узнать – так он обгорел. Его принесли на носилках. Конечно, пострадавших тут же окружили вниманием и заботой, но лица фейров краснели от гнева, когда они вспоминали о пленниках, которых вонючие злоги утащили в Изморг. Мизамир не пострадал в битве, как другие, и ему выказывали недовольство за то, что его подчиненные попали в лапы врагу. Мизамир хмурился, огрызался. Все-таки ему удалось привести домой остальных раненых, а могли бы все сгинуть в Изморге. Но его мало слушали. Все были возбуждены, трясли оружием и требовали от Исанны немедленной мести врагу и освобождения пленных.

Так случилось, что именно в этот день всеобщего переполоха в Эррилии к берегу пристала лодка с тремя маленькими грибунами. Деловито вытащив ее на берег, грибуны подошли к фейрам, спорящим на берегу.

– Простите, пожалуйста, – робко потянул за рукав высокого фейра Пум. – Нам необходимо встретиться с Исанной Заботливым.

Фейры посмотрели на них недовольно.

– Только не сегодня, малявки. Господину Исанне совершенно не до вас.

– Но, но… – заикался Пум, не ожидавший такого приема, – нам нужна помощь.