Бессмертная жена, или Джесси и Джон Фремонт

— Зачем ты вообще приехала в Вашингтон? Почему вы не дали возможности Фрэнку уладить дела в Сент-Луисе, а Монтгомери — здесь, в столице? Почему вы поссорились с Фрэнком, пытаясь вытеснить его из политической жизни Миссури?

Собрав все силы, Джесси ответила:

— Мы сделали все возможное, чтобы не ссориться с Фрэнком. Мы пытались всеми возможными путями умилостивить его. Но с момента смерти Натаниэля Лайона он, видимо, потерял доверие к нам.

— Фрэнк утверждает иное. Он писал мне, что старался избежать ссоры с вами, а вы хотели ссоры в качестве предлога, чтобы избавиться от него.

— Нет, нет и нет! Это неверно, мистер Блэр, вы знаете, что мы всегда любили Фрэнка.

— До вашего отъезда в Сент-Луис я просил вас приехать в Вашингтон, я показал бы вам, как можно помочь мужу здесь, говорил вам, что женщине не следует быть с армией. Если бы вы оставались в Вашингтоне, вы имели бы все, что вам нужно. Но вы пренебрегли моими советами, и в данный момент, когда вам не следовало вообще появляться, вы предстали перед президентом в неряшливом виде…

— У меня были основания пойти к президенту при первой представившейся возможности, а мое белье и одежда еще не были доставлены с железнодорожной станции. Мы знали, что Фрэнк направил президенту злое письмо с обвинениями против Джона. Не так ли?

— Фрэнк написал мистеру Линкольну, — признался Блэр, — но это не было раздраженное письмо. В нем просто рассматривалось положение на Западе.

— …И потребовал отзыва Джона?

— Президент намерен дать Джону все возможности; он верит в побуждения и честность Джона, но не верит ему как военному руководителю. В конце концов Джон — топограф, а не военный. Именно поэтому президент направил Монтгомери и генерала Мейгса обследовать Западное командование.

Джесси обозлилась на Блэра:

— За шесть недель командования Джон добился чуда в Миссури. Покажите мне генерала Союза, который добился большего! Солдаты Джона сражаются каждый день, сражаются без провианта, без амуниции, без артиллерии…

— Вы вредите Джону. Вы слышали разговоры о генерале Джесси?

— А слышали ли вы, чтобы такой термин употребляли с пренебрежением?

Блэр перешел на более мягкий тон:

— Не то чтобы злая критика, на самом деле Доротея Дикс хвалила вас за работу с больными. Но само употребление термина несет в себе порицание. Разве вы не понимаете, насколько нелеп этот термин? Вы что, амазонка, руководитель женской армии, если вас именуют генералом Джесси? С каких это пор женщины стали генералами? Это дурной вкус, Джесси; это постановка себя на место, не принадлежащее женщине, даже если она хорошо выполняет работу.

— Это чистейшее словоблудие, мистер Блэр. Пять лет назад вы хвалили меня за участие в избирательной кампании, за то, что я заинтересовала американских женщин политикой, помогла привлечь их голоса. Когда женщина служит вашим целям, вы одобряете ее деятельность; когда же сделанное ею, как кажется вам, вступает в противоречие с вашими интересами, тогда вы хватаетесь за вопрос пола. Это несостоятельно, мистер Блэр, а несостоятельность приписывается женщинам.

Фрэнсис Блэр взял с шифоньерки свою шляпу, затем положил руку на ее плечо:

— Джесси, я слишком стар, чтобы ссориться с детьми, которым я помог вырасти. Ты знаешь, как я люблю Фрэнка, ты знаешь о моих честолюбивых планах в отношении него. Именно поэтому я так огорчен ссорой между вами. Но, что бы ни случилось, мы не должны перестать любить друг друга — на этом настаивал бы Том Бентон, Джесси.

Она поцеловала его в морщинистую щеку. Блэр вышел, закрыв за собой дверь. Джесси подумала, как похожи эта встреча с Фрэнсисом Блэром и встреча с генералом Кирни по поводу гаубицы. Она вспомнила о печальных последствиях ее диспута с Кирни, и у нее возникли опасения, как бы схожесть не проявилась и в остальном.

Она отсчитывала часы в ожидании письма президента Линкольна, не очень-то надеясь, что письмо будет дружеским и обнадеживающим. Проходя мимо небольшого зеркала, она с удивлением заметила, что на ее волосах все еще видна дорожная пыль. Она подошла ближе к зеркалу и внимательно вгляделась.

«Это вовсе не пыль, — прошептала она почти слышно. — Мои волосы поседели. Видимо, это произошло вчера вечером».

На ее глаза набежали слезы; чувствуя, что если не отвлечется, то может сойти с ума от тревоги, она надела шляпку и вышла из гостиницы. Она не знала, куда идет, но вскоре повернула на Си-стрит. Она стояла перед незастроенным участком Бентонов, все еще принадлежащим семье. Дымовая кирпичная труба была разобрана, участок зарос сорняками. Глядя на него, она подумала, как одиноко стало ей в Вашингтоне и каким неприветливым стал город. Элиза уехала с мужем по военным делам. Две младшие сестры жили в другом месте, большая группа кузин и друзей, южан, уехала домой с ненавистью к имени Фремонт. В прошлом она знала каждый дом, каждую постройку, каждую лужайку и каждый ручей, почти каждое лицо, встречавшееся на улицах столицы, теперь же она не знала никого. Город вырос за ее спиной и помимо нее, она не нужна здесь и впервые стала нежеланным гостем в Белом доме.

Несмотря на боль в сердце и тревогу, у нее родилось чувство: если бы здесь был ее отец, если бы только сенатор Томас Гарт Бентон от Миссури взял ее за руку и поднялся с нею по ступеням Белого дома, все прошло бы хорошо. Но Том Бентон прожил свою жизнь, провел свою кампанию и теперь ушел в мир иной; ей самой придется вести свои сражения. Она вспомнила слова, написанные Томасом Старром Кингом другу о ней: «Джесси Фремонт — пушка, способная запугать целый кабинет: она — „Мерримак“ женского пола, полностью обшитый броней и несущий подлинный бентоновский огонь».

Теперь же уставшая, отчаявшаяся, взволнованная затянувшимся молчанием президента, болезненно пульсирующим родимым пятном, не зная, что делать, куда пойти, она уже не чувствовала себя «Мерримаком» женского пола; огонь был довольно существенно ослаблен в итоге встречи с Линкольном и Блэром. У нее было единственное желание: сбежать быстро и подальше от конфликтных сцен в Вашингтоне и Сент-Луисе, вернуться в свой коттедж в Блэк-Пойнте с видом на Сан-Францисский залив и пролив, где она может слышать, как на ветру трепещут паруса при входе в порт.

Рано утром на следующий день, после бессонной ночи, она написала письмо мистеру Линкольну.

«Президенту Соединенных Штатов

Вчера мистер Блэр сказал мне, что пять дней назад было получено письмо от его сына Фрэнка Блэра, и оно было доставлено Вам его сыном Монтгомери Блэром, почтмейстером; письмо содержало некоторые замечания относительно генерала Фремонта и его военного командования в Западном регионе.

Мистер Блэр также сказал мне, что на основе этого письма Вы направили почтмейстера Блэра и генерала Мейгса в Сент-Луис, чтобы провести инспекцию региона и доложить Вам.

От имени и как представляющая генерала Фремонта должна просить предоставить мне копии этого письма и другие сообщения, если таковые имеются, которые, по Вашему суждению, сделали необходимой инспекцию.

Имею честь оставаться

глубоко уважающая Вас

Джесси Бентон Фремонт».

К полудню она получила ответ от президента.

«Миссис генерал Фремонт

Уважаемая мадам!

Я подготовил ответ на письмо, доставленное Вами от генерала Фремонта вчера, и, поскольку не имел известий от Вас в течение дня, послал ему ответ по почте. Я не считаю себя вправе передать вам копии писем, полученных мною, без согласия написавших их. Не было какого-либо давления на мое суждение, направленного против чести и честности генерала Фремонта, и я протестую против утверждений, будто враждебно действовал против него. Ваш покорный слуга

А. Линкольн».