Бессмертные

— А, черт, — произнес я. — Вытащи-ка лучше из бардачка технический паспорт и страховой полис.

Мэрилин тупо уставилась на меня.

— Технический паспорт? Страховой полис?

У меня упало сердце. Я остановил машину, поправил галстук, размышляя, удастся ли мне уладить этот инцидент, подав полицейским свои права с заложенной в них двадцатидолларовой купюрой. Мне это показалось маловероятным: полицейские Лос-Анджелеса славились своей неподкупностью и безжалостным отношением к нарушителям правил дорожного движения. Затем я вспомнил, что мои права остались дома: в Лос-Анджелесе у меня был свой шофер, поэтому я никогда не носил с собой права.

Полицейский оказался таким, как я и представлял себе, — высокий, стройный, в очках с зеркальными стеклами и недосягаемый, как марсианин. Я объяснил ему, что документов у меня нет, и вручил ему визитную карточку с названием моей фирмы. Он взял ее кончиками пальцев, словно боясь заразиться.

— Это ваша машина, сэр?

— Нет, — ответил я. — Машина принадлежит этой даме. — Мэрилин смотрела прямо перед собой, подпевая Синатре.

— Дорогая, — нежно обратился к ней я, — дай мне, пожалуйста, документы на машину.

Мэрилин открыла бардачок, в котором лежал всевозможный хлам: чулки, старый бюстгальтер, бутылочки с таблетками и просто таблетки без упаковок, тампоны, косметика, использованные и чистые салфетки. Мэрилин тщательно перерыла все содержимое бардачка и покачала головой. Документов на машину она не нашла.

Взгляд полицейского был прикован к таблеткам — ничего хорошего это не предвещало.

— Давайте все расставим по своим местам, — обратился он ко мне. — Вы не остановились у знака “Стоп”. Машина не ваша. Прав с собой у вас нет. Технического паспорта и страхового полиса тоже нет.

— Получается так. Послушайте, я понимаю, это дело серьезное, но у меня здесь есть свой офис, вам подтвердят мою личность. Начальник полиции Паркер знает меня. В данный момент я занимаюсь подготовкой съезда демократической партии, и если есть хоть какая-то возможность побыстрее уладить это дело… — Я решил сразу попросить его о самом главном. — И без лишнего шума, — попросил я. — Без огласки.

Полицейский никак не отреагировал на мою просьбу.

— Я республиканец, — сказал он. — Это ваша машина, мисс?

Мэрилин на мгновение перестала мурлыкать песню и кивнула.

— Да, — прошептала она едва слышно. — Пожалуй.

— Что значит “пожалуй” ?

— То есть да, моя. Мне ее подарили. Правда, я не помню, мне ее подарили с документами или без?

Полицейский покачал головой и вытащил блокнот.

— Если позволите, я объясню… — начал я, но он оборвал меня.

— Вот что, — сказал он, — тебе , дружище, грозит тюрьма. — Он повернулся к Мэрилин. Она по-прежнему смотрела куда-то в сторону. — Как вас зовут, мисс?

Последовало долгое молчание.

— Мэрилия Монро, — ответила она тонким голоском.

Полицейский записал, затем недоуменно уставился в свой блокнот.

— Не смейте шутить со мной, леди! — сердито вскричал он, впервые сбросив маску равнодушной холодности. Тогда Мэрилин, словно только и ждала этого момента, сняла темные очки и повернулась к нему с очаровательной улыбкой на лице.

— А я не шучу, — проворковала она своим неповторимым голосом. — Честное слово.

— О Боже! — произнес полицейский с благоговением в голосе. — Вы и впрямь не шутите.

— Прошу извинить, что у меня нет с собой документов на машину, — сказала она. — По всей вероятности, они остались у моего мужа.

— У господина Миллера? — Как и все полицейские в Лос-Анджелесе, этот молодой человек, видимо, любил читать о личной жизни звезд.

— Нет. У моего прежнего мужа. У господина ди Маджо.

— В детстве я был его большим поклонником.

На лице Мэрилин появилось задумчивое выражение.

— Я тоже, — сказала она.

Полицейский снял солнцезащитные очки. Без них он казался не таким грозным — обычный оклахомец из какого-нибудь Бейкерсфилда, чьи предки переехали в Калифорнию за два поколения до него.

— Вы хотите сказать, что ездите на этой машине все это время — сколько? четыре или пять лет? — не имея при себе технического паспорта?

— Похоже, что так.

— Позвольте внести предложение? — прервал я их разговор, быстро перебирая в голове все возможные варианты. — Мой адвокат — Айк Люблин. Может, он приедет в ваше управление и утрясет это дело?

Имя Люблина произвело впечатление на полицейского. Айк был самым известным адвокатом Лос-Анджелеса. Хотя он, как правило, вел дела крупных деятелей организованной преступности, он поддерживал хорошие отношения и с полицейскими: отчислял крупные суммы на нужды полиции, посещал устраиваемые полицейским управлением банкеты, где всегда заказывал целый стол.

— Вам все же придется проехать со мной, — обратился ко мне полицейский. — Вы были за рулем. Вы нарушили правила дорожного движения. Мисс Монро тоже должна поехать с нами.

— Зовите меня Мэрилин, — сказала она. — Понимаете, господин Леман просто пытается вам объяснить, что я буду поставлена в очень неловкое положение, если в газетах напишут об этом происшествии. Мой муж страшно рассердится на меня. И на киностудии тоже расстроятся. — Ее глаза, как по заказу, наполнились слезами. Она подняла с пола салфетку и стала вытирать слезы, чтобы разжалобить полицейского.

У того пересохло в горле.

— Я понимаю, мадам. — Он снял фуражку и почесал голову. — Давайте сделаем так, — сказал он. — Вы поедете со мной. Я отвезу вас в гараж полицейского управления. Оттуда вы сможете позвонить господину Люблину. Тогда репортеры даже не узнают, что вы в полиции.

Это был наиболее приемлемый вариант. Лучшей перспективы ожидать не приходилось, поэтому мы охотно согласились на предложение полицейского и потащились за черно-белой полицейской машиной со скоростью тридцать пять миль в час, не быстрее и не медленнее. По дороге Мэрилин выбросила из бардачка и из сумочки все таблетки, какие у нее только были — в бутылочках и валявшиеся просто так, — впервые в жизни повиновавшись моему приказу.

Верный своему слову, наш полицейский быстро шепнул что-то своему сержанту — имена Мэрилин Монро и Айка Люблина произвели должный эффект, — и нас провели в небольшой кабинет на цокольном этаже рядом с помещением для арестованных. Там стоял зловонный запах пота, мочи и несвежего табака. Настроение у Мэрилин упало. Она стала ныть по поводу того, что я заставил ее выбросить все таблетки.

— Сейчас они мне так нужны, — жаловалась она.

— Нет. Если ты думаешь, что полицейские поверят твоей сказке о том, что это противоаллергические средства, ты глубоко заблуждаешься. Они, конечно, твои поклонники, но их долг — бороться с такими, как ты. Вспомни, что произошло с Робертом Митчумом.