Бессонный патруль (Сборник)

Осужденные ждали. Сложив аккуратно кубики, Абельдипов попросил принести ведро, электрическую плитку и для всех присутствующих - по кружке.

– Люблю чай, - проговорил он, - в особенности в такую стужу. Если я правильно понял, вы тоже собрались чайком побаловаться. Попьем вместе.

Когда чай был готов, он наполнил кружки и сказал:

– Скучно так. Не будем притворяться. Я знаю, зачем вы собрались. Но вы не сделаете того, что надумали: ведь вы - люди. Договоримся так: попьем чай, пойдем спать, а завтра - на работу.

В это морозное утро, кроме больных и хозобслуги, в зоне никого не осталось: все вышли па. работу,

Не прошло к недели, вновь жалобы. Причина - плохо пропеченный хлеб.

Уговаривать осужденных, ссылаясь на то, что здесь какое-то недоразумение, было бессмысленно.

– Пригласить повара и хлебореза, - распорядился Абельдннов, оказавшись в окружении разъяренной толпы.

– Опять митинг!
– заорали со всех сторон.
– Хватит.

Намитинговались! Прокурора!

– Вот что, - сказал Абельдннов появившемуся повару и хлеборезу, немедленно несите чашку супа и пайку хлеба.

Когда принесли еду, Абельдинов снял шапку и поудобней уселся на табуретку. Суп оказался наваристым, вкусным. Хлеб же смахивал на глину. Но он сосредоточенно ел, хотя почти давился непропеченным хлебом.

Неугомонная толпа приумолкла. А Худайберген Жантаевич старался казаться равнодушным. Главное сейчас было не сконфузиться, одолеть пайку хлеба. Опорожнив чашку с супом и проглотив последние крошки, он встал, надел шапку и совсем незлобиво сказал окружавшим его осужденным:

– Прохвосты, скажу вам. Хлеб не по вкусу пришелся!

А знаете ли вы, сколько людей во время войны за такой хлеб для женщин и детей в Ленинграде головы сложили?..

Осужденные молчали.

Уже за воротами колонии, когда колонна отмерила добрый километр, он остановил ее и сказал: "В одном вы правы: хлеб и впредь скверный. Виновные понесут строгое наказание. Но даю слово коммуниста: в обед вы получите хороший хлеб". И хотя развод задержался на три часа, с дневным заданием осужденные справились.

Кончился квартал. Производственное задание колония выполнила. Это была несомненная победа, но праздновать было еще рано. В колонии плохо обстояло дело с режимом, беспредметно велась политико-воспитательная работа.

А главное, по-прежнему в зоне верховодили воры.

Можно было, конечно, разобщить воровскую группировку, и потом всеми силами повести наступление, чтобы масса сведенных, пока еще неорганизованная и не собранная, сама, своими силами воздействовала на тех, кому она сегодня безропотно повинуется. Путь к обузданию воров и их прихвостней Абельдинов видел в создании актива. Без актива, без помощников из числа заключенных ему не справиться с возложенной на него задачей. Но как раз актива у него не было. Осужденные пока боялись даже этого слова.

Уловил Абсльдинов еще одну немаловажную деталь.

Осужденные с недовернем относились к коллективу сотрудников. Они видели в воспитателях не добрых наставников, а лишь исполнителей приказов. И это, конечно, было ненормальным явлением.

Абельдинов со своими помощниками решил - пусть заключенные сами выдвинут кандидатуры в самодеятельные органы. Он понимал, что в числе их окажутся и люди, которые не только станут помогать администрации в работе, но даже будут вредить. Но надо же с чего-то начинать. Первое, чего он хотел добиться, чтобы слово "активист" не пугало осужденных, а уж потом неторопливо, но настойчиво проводить в жизнь задачи, которые возлагаются на самодеятельные организации.

К выборам совета актива готовились долго и тщательно. На видных местах повесили объявления о дате и месте оощего соорання осужденных, в день выборовппигласилп представителей общественности из соседнего предприятия.

Накануне состоялось собрание офицеров колонии. Решение по предложению Абельдинова приняли одно: па собрание явиться в парадней форме, при орденах и медалях

И сот ровно в десять утра офицеры организованно явились в клуб, за кулисами сцены сняли шинели и сели за стол. Последним занял место в президиуме Абельдинов, каоалер пятнадцати орденов и медалей. Зал на миг замер а потом поднялся, приветствуя воспитателей-фронтовиков

– Собрание, - вспоминает Абельдинов, - прошло на редкость дружно и организованно. Выступило человек тридцать. Ни до, ни после подобного собрания не помню. Этим крайнем мы встряхнули людей, и в колонии началась новая жизнь.

С той поры об Абельдинове пошла молва как о способном воспитателе и умелом организаторе

Конечно, и потом ему нередко приходилось начинать сначала, снова сталкиваться с трудностями, преодолевать их и это закономерно. Жизнь сложна, и трижды сложнее она у тех, кто находится на переднем крае борьбы за человека.

Худайберген Жаитаевич - на редкость скромен. Но мы знаем: многим, очень многим людям он помог стать на истинный путь. Красноречивее всего об этом говорят письма, которые ежедневно получает Абельдинов из разных концов страны: из городов и сел, с фабрик, новостроек.

"Дорогой товарищ полковник! Только теперь, когда я на свободе, когда наконец устроился в жизни, понял, как много вы для меня сделали", - это из письма бывшего осужденного Виктора Т. "Приезжайте, товарищ, полковник, ко мне в отпуск. Встречу вас, как родного отца", - пишет в прошлом злостный нарушитель режима Сергеи И.

Подобных писем много. А когда бывшие воспитанники Абельдииова узнали, что к полувековому юбилею Октября он за свои нелегкий труд был отмечен высшей правительственной наградой - орденом Ленина, поток писем и телеграмм неизмеримо возрос.

Мы идем по городу, выросшему в пустыне. Ровными рядами стоят красивые многоэтажные здания, по асфальтированным улицам бегут машины. Торопятся пешеходы.

И никто не подозревает, что шагающий им навстречу человек в серой шинели забил здесь первый колышек жилого дома, и во многом благодаря ему для многих людей здесь началась настоящая жизнь.

П. ВИТВИЦКИЙ