Бессонный всадник

– Точно так, доктор.

– Ну, так на его месте я постарался бы заслужить расположение начальства.

Тут Магдалено Паласин – тот, что затеял тяжбу с недогадливым Эдмундо Руисом, – тотчас же и постарался заслужить расположение начальства.

Празднества пошли одно за другим. Все, у кого были дела в суде, быстро сообразили, от чего зависит настроение Первого Гражданина, и наперерыв устраивали банкеты. Ни одной субботы не проходило впустую. Если же случалась заминка, Арутинго тотчас же подходил к кому-либо и, громоподобно салютуя задом, сообщал, что «сеньоре Монтенегро было бы очень приятно, если бы вы устроили небольшой вечерок». Избраннику ничего не оставалось, как только улыбаться. Пошли бесчисленные обмывания. Обмывали все на свете. Там провели водопровод, тут прорыли новый оросительный канал, потом на крыше Полицейского управления установили флагшток, потом построили новые ворота на кладбище… Праздники цвели пышным цветом под отеческим взором семейства Монтенегро. Нечего и говорить, что отмечали также и все исторические даты: победы при Хунине, битву. при Аякучо, мужественную оборону Арики, эпопею Ангамос, братание при Макингайо, когда измученные боями солдаты бросились друг другу в объятия, День индейца (об индейцах в свое время вспомнил, что, разумеется, необычайно трогательно, генерал Мариано Прадо, восстановивший повинности, снятые с них Сан-Мартином и Боливаром, даты рождения и смерти которых, впрочем, тоже отмечали).

Дни за днями проходили в веселье. Донья Пепита не могла и часу прожить без музыки. Гости расходились, но ей не спалось, она приказывала поставить кресло посреди двора, раскупорить еще бутылку. «Давай музыку, заразы», – кричала донья Пепита. Оркестр из арестантов, присланный сержантом Астокури, – тромбон, кларнет, барабан и корнет – тотчас брался за дело. Арестанты старались изо всех сил, напрасно надеясь заработать свободу. Надрывался певец – тоже подарок рыцарски воспитанного сержанта Астокури:

Прошу тебя, лапочка, выйди,Спустись хоть на полчаса.Смотри, друг, как горько плачу.Как покраснели глаза.Она меня разлюбила,Сердце разбила мое.Смотри, друг, как горько плачу,А все, друг, из-за нее.

Охваченная лирическим порывом, донья Пепита швыряла певцу несколько солей. «Пой еще, зараза!» – вопила она.

Даже в период падения Римской империи не разлагались так шикарно. Дошло, наконец, до того, что все имеющиеся налицо граждане выдохлись. Пришлось выпустить из тюрьмы Эгмидио Лоро, взяв с него обещание устроить пирушку. Тем не менее празднества стали редки. Поскольку ресурсы свободных граждан иссякли, донья Пепита вспомнила о пеонах. У жителей Уараутамбо был всего один праздник в году, но отмечали его с большой помпой. Заранее назначался распорядитель. В течение двенадцати месяцев он копил деньги, и потом целую неделю длился роскошный пир. Праздник обходился не менее чем в тридцать-сорок тысяч солей. Устроитель нанимает оркестр на восемь дней – восемь тысяч солей, на праздник сходится вся округа, на угощение надо не меньше десятка коров зарезать, еще десять тысяч. Кто сладко ест, тот славно пьет – приходится выставлять десять арроб [14] водки. А кавалькада? Не выезжать же у всех на глазах с ободранной уздой да на самодельном седле. Надо, чтоб лошадь была в серебряных латах. Устроитель только о том и думает, как бы не ударить в грязь лицом. Надо добыть двадцать красивых лошадей. В Янауанке такие чудеса не водятся, зато в Серро-де-Паско, у сеньора Берни, все, что угодно, можно напрокат получить. В долг Берни не верит, вноси заранее пять тысяч солей. Да поскорее: не у одних только жителей Уараутамбо праздник – все селения участвуют в кавалькаде, каждому хочется покрасоваться. А у Берни чего только нет: и маски (как же без маски на таком великолепном празднике?), и седла с инкрустациями (лестно выехать на таком седле на праздник Тапук). А еще там полно карнавальных костюмов: всякие звери, шахматные кони_} ведьмы, плясуны… вот и еще пять тысяч солей. А еще надо вязанок пятьдесят Дров, чтобы сготовить угощение. А еще…

14

Мера жидкости, равная 11,5 литра.

Как Я любил ее, боже,Сердце пылало огнем,Лучше девчонки не сыщешьВ краю моем родном.Нынче сказали ребята,О нею случилась беда:Тот белобрысый,Что спал с пей,Бросил ее навсегда.

«Этот вальс мне все печенки переворачивает», – орет донья Пепита, вытирая слезы. Бывает так, вдруг донье Пепите покажется, что кто-то глянул на нее косо; она возьмет да и выгонит из дому всю семью. Вот и спи под открытым небом полмесяца, пока не смилуется. Но от грустных песен донья Пепита тает.

И вот за свою изменуЗаплатила тяжкой судьбой.Сынок ее с нищими ходит,Она же торгует собой.

Донья Пепита переживает. Она вспоминает прежние годы, когда суровый судья еще не увез ее из дому. Голос певца слабеет. Хозяйка хмурится. «Пой, сволочь!» – кричит она.

Вот, друг, о чем я рыдаю,От горя и злости не сплю.Пропащая стала такая,А я вот люблю, друг, люблю.

Донья Пепита всхлипывает:

– Ну что это такое? На двадцать лиг в округе не найти Приличного певца. Приходится слушать этот поганый вой.

Оркестр в отчаянии на ходу меняет репертуар. Исполняется «Провинциал»:

Безумные надеждыВлекли меня из дома,Покинул я деревню,В столицу я пошел,Я помню день счастливый,Счастливый день отъезда.Не думал я о горе,Когда покинул дом.

«Провинциал» разогнал тучи. Донья Пепита откидывает голову на спинку кресла и заливается слезами. В молодости, до того как судья возник на повороте к Чипипате, донья Пепита жила в Лиме. Песня, видимо, будит какие-то воспоминания.

Чтоб оплатить все великолепие, распорядитель праздника просит гуахе. Гуахе – это долг, который возвращается вдвойне. Если кто берет в долг ягненка, должен возвратить двух, кто берет быка, возвращает двух. Астрономическую сумму, в которую обходится праздник, приходится выплачивать в течение всей жизни, а зачастую и жизни не хватает. Человек смертен, долг бессмертен. Вдова и дети продолжают выплачивать. Год за годом люди сеют, собирают урожаи и платят, платят за веселье, в котором не участвовали, ибо еще не родились. Они сделали то, что должно, а должны за то, что сделали.

Донья Пепита перебирает струны гитары. Она вспоминает маркиза де Монтекларос. Те празднества, что гремели, когда Донья Пепита играла в куклы, не оплачены по сей день, хотя в Волосах ее уже поблескивают первые белые нити. Пиры начала века, времен цилиндров и сюртуков и дона Аугусто Б. Легиа оплачиваются теперь, под сапогом дона Мануэля Аполинарио Одриа. [15] Тогда, в 1900 году, пеон из Уараутамбо Максимо Веласкес был распорядителем праздника в честь святой Розы. Разумеется, он попросил и получил гуахе. Праздник начался утром, в час, когда маленькая Пепита рыдала над разбитым зеркальцем. Она не хотела ничего есть с горя, но отец, гости и пеоны вовсе не жалели о зеркальце и плясали три дня подряд. Дон Максимо Веласкес умер в 1944 году. В счет долга у его вдовы забрали весь скот, а Веласкесы сейчас должны больше, чем в 1900 году. Но у Веласкесов по крайней мере есть утешение: они хотя бы помнят, как дон Максимо, их дед, знаменитый исполнитель уайно, плясал подряд три дня и три ночи. А есть ведь и такие, что даже и понятия не имеют, откуда взялись их долги. Вот, например, Лукас: самые-самые старые старики не упомнят, когда его семья задолжала хозяевам. Говорят, какой-то его прадед во время войны против Чили попросил гуахе, чтоб оплатить блестящий праздник по случаю спасения Янауанки от пожара. Но даже уцелевшие участники войны не помнят этого праздника. Слишком уж давние это, темные дела. Те, кто шел тогда в индейские отряды, думали так: генерал Чили поссорился с генералом Перу, вот и воюют. Где ж тут какую-то пирушку помнить? Чилийцы сожгли тогда чуть ли не половину страны, но ни одно правительство не согласилось подписать акт, отторгающий самую богатую провинцию. Маршал Касерес во главе своей конницы палил одно за другим горные селения. Но ни один перуанский полководец не захотел сдаться. Тогда чилийцам пришла в голову гениальная мысль: посадить своего ставленника в качестве вождя перуанцев. Снедаемый мелким тщеславием, генерал Иглесиас принял командование армией, вооруженной захватчиками. Цель у него была одна: расстрелять последних перуанцев, оказывающих сопротивление, и, покрыв себя таким образом «неувядаемой славой», усесться за стол мирных переговоров. На рассвете одного из позорнейших в нашей истории дней его войска остановились в Уараутамбо. За то, что они не разграбили поместье, в их честь устроили праздник, и распорядителем оказался тот самый дальний предок семьи Лукас. Вот как получилось, что прадед в 1882 году плясал куэки [16] да уайны, а в 1972 году правнуки расплачиваются. Один из Лукасов начал было подсчитывать да записывать, так у него получилось, что долг будет погашен окончательно в 1990 году. Всё раньше, чем у эквадорцев – эти только в 2040 году расплатятся с англичанами, что оружием и деньгами помогли им добиться независимости.

15

Одриа, Мануэль Аполинарио (1896–1974) – президент Республики Перу (1950–1956).

16

Чилийский народный танец.

Ну, так вот: жители Уараутамбо узнали, что донья Пепита тоскует, и задрожали от страха. Судья Монтенегро встревожился л пожелал, чтобы аккорды гитары и общее веселье рассеяли тучи, окутавшие душу любимой. Но приглашателей не было. Как-то раз в час сиесты, когда Арутинго дремал в кресле, донья Пепита вскочила и, нарушая покой своего верного слуги, завопила:

– Мне скучно, черт бы вас всех побрал! – И схватила календарь. – Почему сейчас не святая неделя? Какого дьявола ждать-то? Эти сволочи святые уселись в алтарях, как курица на яйцах, никак не вылезут! Надо календарь изменить, чтоб скорее!

– Задрыги! – охотно подхватил Арутинго.

– Ты что? – рассердилась донья Пепита. Она любила употреблять крепкие словечки, но не выносила, когда другие их употребляли.

– Надо это сделать, хозяюшка.

– Что сделать?

– Вы же сами сказали, донья Пепита: изменить календарь. Чтоб время шло быстрей, хозяюшка!

– Поздравляю тебя, парень. Наконец-то у тебя в башке шарики завертелись, – захохотала донья Пепита. – Сегодня Какое число?

– Пятнадцатое февраля.

– А если бы март был, можно пасху праздновать.

– Но если вы хотите, чтоб был март, кто может помешать? Почему в месяце должно быть тридцать дней? По вашей воле их может быть десять или хоть сто. Скажите, как вы хотите, а уж мы постараемся, чтоб никто не спорил!

На следующее утро Арутинго отправился в Уараутамбо. Ильдефонсо Куцый вместе с другими арендаторами уже ожидал его. Не тратя лишних слов, Арутинго сообщил следующее: донья Пепита не желает, чтоб они думали, будто она «Задается», и с удовольствием примет их приглашение. Донья Пепита решила перенести страстную неделю. День распятия Спасителя будет в феврале – в ближайшее воскресенье можете скорбеть. Дон Полидоро Леандро забормотал было, что прожил на свете девяносто лет, а про такую машину, чтоб ускоряла время, не слыхивал. «Пасха не привязана к определенной дате, дон Полидоро». – «Мы и так еле перебиваемся, сеньор Арутинго». – «Все, что надо можно получить, если попросить гуахе, и меня очень удивляют ваши слова, дон Полидоро, тем более что вы и есть распорядитель». Пасхальная неделя прошла очень весело, особенно суббота Все вокруг благоухало жаренным на углях мясом, всюду – горы телятины, нашпигованной свининой, свинины, нашпигованной крольчатиной, крольчатины, нашпигованной миндалем, изюмом и индейским перцем. Прибыл сержант Астокури и с ним оркестр в полном составе. Донья Пепита рыдала с наслаждением.