Бэтмэн - по следу Спектра

Чэмберс усмехнулся.

– Это не мое поколение, - сказал он.
– Для меня это был Боб Конрад в "Диком, диком западе".

– Государственный агент, всегда в костюме и никогда не улыбается, - вспомнил Гордон.
– Да. Понимаю, почему вы поступили в ФБР.

Чэмберс загоготал.

– Неужели вы и вправду думаете, что все так просто?

– Конечно нет, - признал Гордон, - но это важный фактор. Герои детства формируют наши ценности. Быть может мы не воспринимаем это сознательно, но тем не менее это так.

– Кто же был для вас таким героем?
– поинтересовался Чэмберс.

– Только не смейтесь.

– Хорошо, я обещаю.

– Зеленый Шершень.

– Зеленый Шершень?

– Вы обещали не смеяться.

– Я не смеюсь. Но... Зеленый Шершень? Но почему этот герой, из старого радиошоу?

– Полагаю, что для меня, маленького мальчика, Зеленый Шершень символизировал добродетель. Он был чистым. В нем не было места для серого, неясного. Он принимал людей либо как плохих, либо как хороших. А хороший человек не знал ситуаций, в которых позволительно быть плохим или даже чуть-чуть плохим. Компромиссов не существовало.

– Другими словами, никакой ситуационной этики, - поддакнул Чэмберс.

– Верно. Хотя, будучи маленьким мальчиком, что я мог понимать в ситуационной этике? Я знал: если ты хороший человек - ты и поступаешь хорошо, помогаешь другим людям. А ближе всех к идеалу Зеленого Шершня был мой старик.

– Который был полицейским.

– Обыкновенным патрульным в Чикаго, - подтвердил Гордон.
– И в те времена, когда многие полицейские в Чикаго были коррумпированы. Но только не мой отец. Каждый в округе знал, на чем он стоял. Люди снимали перед ним шляпы, когда он шел по улице. Он заботился о людях и пытался помочь им. Он был большим человеком и сильным, и хорошим, и казалось, нет такой вещи, с какой он не смог бы справиться. Для меня мой отец был совсем как Зеленый Шершень.

– Так вы стали полицейским, - заключил, кивнув, Чэмберс.
– Да, звучит логично.
– Он вздохнул.
– Но быть полицейским в наши дни совсем другое дело. Вы когда-нибудь жалели о своем выборе?

– Ни секунды.

– Правда?

– Правда. А вы?

– Иногда, - признался Чэмберс.
– Были времена, когда нужно было стать юристом, чтобы вступить в ФБР. Теперь это положение, конечно, изменилось, но иногда я спрашиваю себя: не лучше ли мне было стать юристом?

– И, конечно же, прокурором, - предположил Гордон.

– Конечно. Я разоблачал бы нехороших людей, а может быть, стал бы писателем.

– Писателем?

– Да. Тогда я бы писал красивые истории и всегда с хорошим концом. Романы, в которых хорошие ребята всегда побеждают. Романы, в которых не страдают невинные люди, а наш мир - лучшее место для жизни.

– Вы бы разорились, - сказал Гордон.

– Да, наверное, вы правы.

Они выехали на лужайку для пикников, хорошо укрытую от дороги небольшой рощицей.

– Это то самое место?
– спросил Чэмберс.

– Нет, мы просто остановились на пикник, - пошутил Гордон.

– Забавно.

Они выбрались из машины.

Чэмберс огляделся вокруг.

– Укромное местечко, но не похоже, что это самая безопасная лужайка на свете. Он не боится попасть в западню?

– Нет, не боится, - произнес глубокий голос из тени деревьев.

Рука Чэмберса инстинктивно рванулась к пистолету, но Гордон заранее освободил его от этой тяжелой обузы. Он настоял на своем и запер оружие в бардачке машины.

Бэтмэн вышел из тени. Чэмберс был готов увидеть необычный костюм Летучей мыши, но не был готов к такому облику. В нем было больше шести футов росту, а по комплекции он походил на Мистера Олимпия. Под костюмом был не набивочный материал, а груда твердых мускулов. И что-то еще было в этом человеке. Что-то невероятное в самом его образе. Не только в том, как он выглядел, но и как он держал себя, как двигался... Он притягивал внимание. Чэмберс медленно вытащил руку из-под пиджака, где была лишь пустая кобура.

– Здравствуйте, комиссар. А вы, должно быть, мистер Чэмберс?

Он шатнул вперед и протянул Чэмберсу руку. Рукопожатие у него было крепким.

– Разве вы не рискуете, встречаясь со мной?
– спросил агент ФБР.
– Что, если бы я вытащил пистолет и ткнул вам в лицо?

– Я бы отобрал его у вас, - сказал Бэтмэн. Он сказал это так мягко, просто и как бы между прочим, что у Чэмберса не осталось никаких сомнений, что он без труда именно так бы и сделал.
– Кроме того, - продолжил Бэтмэн, - вам нужен не я, а Спектр.

– Можете повторить эти слова, - согласился Чэмберс.
– Сейчас вы та проблема, которая меня волнует меньше всего. Вы знаете, что этот ублюдок сделал прошлым вечером?

– Да, - мягко сказал Бэтмэн, - я знаю. Вот почему я искал встречи с вами. Его необходимо остановить.

– В этом пункте наши точки зрения совпадают, - сказал Чэмберс. Кстати, как там мой свидетель?

– Мисс Моррисон в полном порядке, и ей у меня очень уютно. Вы можете не беспокоиться на ее счет. Уверяю вас, она будет присутствовать на суде, чтобы свидетельствовать против Гарсиа.

– Вы не находите ее несколько несносной?
– спросил Чэмберс.

– У нее была непростая жизнь, - ответил Бэтмэн.
– Это нужно принимать во внимание. По крайней мере, попытаться.

– Объясните мне одну вещь, - сказал Чэмберс.
– Как вам удалось провернуть это дело?

– У меня свои методы, - ответил Бэтмэн.

Он повернулся к Гордону.

– Я прошу прощения, комиссар, за то, что пришлось нокаутировать ваших людей, но я не хотел подвергать их риску ранения. Будьте добры, передайте им мои извинения.

– Я передам, - заверил Гордон.

– Мистер Чэмберс, я должен извиниться и перед вами. В мои намерения не входило мешать ни вам, ни комиссару, но я очень беспокоился о безопасности всех сторон, вовлеченных в это дело. Я опасался, что Спектр может попытаться давить на комиссара, угрожая его семье. Я же не восприимчив к таким угрозам, так же, как невосприимчив к политическому давлению, и для меня невозможны утечки информации.

– Я ценю ваши побуждения, - сказал Чэмберс, - но вы отдаете себе отчет, что стали виновны в похищении и ряде других преступлений? По закону я должен был бы арестовать вас.