Бейкер-стрит на Петроградской
Шрифт:
Голутве не заговоришь зубы, не заморочишь голову, не втянешь в сомнительный проект или авантюру.
Однако мне удалось это однажды сделать.
Избранный на общем партсобрании «Ленфильма» секретарем парткома, я первым делом был обязан вступить в контакт со Смольным, где сектор кино в отделе культуры обкома вел инструктор Саша Голутва. Мы знали его и раньше — по Петроградскому райкому, где он также курировал «Ленфильм».
Этот молодой партработник разительно отличался от своих коллег. Во-первых, уже тогда он всерьез интересовался проблемами кинематографа и пытался разбираться в них. Во-вторых, он говорил
Два летних дня 1985 года, гуляя по Марсову полю, я уговаривал его уйти из обкома и занять вакантное место главного редактора студии.
И уговорил, втянул в этот сомнительный проект.
Почему сомнительный?
Потому что жизнь нашего кино уже сотрясали подземные толчки — предвестники приближающейся Перестройки.
В июле 1985 года Александр Голутва становится главным редактором «Ленфильма», а уже в мае 1986 года в Кремле проходит «позорный» V съезд.
Вот когда Голутве понадобилась его философская закалка.
В декабре того же года в Доме творчества кинематографистов, который ныне стоит в полуразрушенном состоянии, в Болшеве под Москвой начались «Деловые игры».
Саратовские социологи (?) проводили с киношниками мозговые штурмы, собирали банк идей на темы «Чем должно заниматься Госкино» или «Не много ли на себя берет Союз?»
Было весело и непринужденно. Сочинялись забавные палиндромы «НЕ ГНИ ПАПИН ГЕН» или «ДА ЗАЖИЛ Я ЛИЖА ЗАД», писались манифесты. Саратовские социологи запутались в сложном мире киноискусства и людских отношений, несмотря на иллюзию единства и застольное кумпанство.
Если в американском кино верховодят прокатчики и продюсеры, то в Советском Союзе кинематографом руководили чиновники, а главными людьми были кинорежиссеры. Теперь им казалось, что они могут и держать власть в своих руках, и сохранять «престижность» своей профессии. Они занимали все руководящие посты, они привыкли к тому, что государство оплатит производственные расходы, распространит картины по стране и миру, соберет доход и вернет его в производство. Такое привычное дерево — крона — госстудии, корни — госпрокат, а ствол — государство. Американская, кстати, схема: каждый доллар, пришедший в любой кинотеатр мира, потом оказывается в Голливуде.
Зазнайство режиссуры были тотчас же беспощадно наказано. Мы проворонили прокат, который в новых условиях идеологической свободы был мгновенно заполнен дешевыми (на первых порах) американскими фильмами, которых наш зритель был лишен. Наши прокатчики первыми превратились в новых капиталистов.
28 декабря 1986 года председатель кинокомитета Филипп Тимофеевич Ермаш был отправлен на пенсию, и очень скоро можно было увидеть его, а заодно с ним его заместителей Павленка и Иванову, а также ушедшего в отставку из Союза кинематографистов Григория Борисовича Марьямова робкими сотрудниками, сидевшими в приемной величественного в те годы господина Таги-Заде, создавшего фирму «АСКино» и первым запустившего в наш прокат триста купленных по дешевке третьесортных американских фильмов. Первая «наркотическая инъекция» в неокрепшие головы наших зрителей была сделана.
Перестройка в кино началась...
Весь идиотизм наступивших перемен выразился в странной судьбе А. А. Голутвы — этого администратора, функционера, просвещенного либерала, представителя
«социализмас человеческим лицом», не лишенного предприимчивости и способного встроиться в новую экономическую реальность.
Чуть больше года работал он главным редактором студии, а 1 октября 1986 года на собрании партхозактива «Ленфильма» был избран директором. Он сел в это кресло при одном социальном строе, а покинул его через десять лет при чем-то таком, что и социальным строем назвать нельзя.
Чему только мы не подивились за эти десять лет!
Листаю рабочие тетради:
«Ночной звонок: „Собрать теплые вещи и на выход. Через четверть часа будем брать...“ Путают».
«Срочно сообщили — дача ограблена! Еду в Грузино... Ложь!»
« К 8 марта гоним самогон... Купил с рук два пакета йогурта».
«Некто Риверов на собрании „Памяти" сказал, что Голутва расплодил на „Ленфильме" сионизм, а глава сионистов — Масленников».
«Вызвали в ОБХСС. Поступил сигнал, что мы в дирекции занимаемся спекуляцией автомобилями в крупных размерах».
«Снова Риверов рассказывает на сходках „Памяти" огромной толпе, что Голутва и Масленников миллионеры. Соломон Шустер дал им взятку за постановку в виде картин, которые украл из Эрмитажа его отец во время блокады».
«Партконференция в Смольном — битва за книжки, парфюмерию, галантерею. Секретаря обкома Гидаспова тихо называли Гестаповым. Известно также, что одним из разбойников, казненных вместе с Христом, был некий Гидасп».
«11 августа 1989 г. Голутва подал заявление об уходе. Такое же заявление он подписал своей заместительнице Валентине Горошниковой...»
Однако он не ушел. На какое-то время не выдержали нервы. Именно в это время он совершил поступок, который останется надолго в истории кино. Нет, не широко известная помощь Герману или Сокурову... Вместе с талантливой журналисткой и киноведом Любой Аркус они создали уникальный журнал по проблемам кино «Сеанс», резко отличающийся от московской киножурналистики, а вскоре и «Кинословарь», многотомную новейшую историю отечественного кино.
Читаем дальше:
«По телевидению выступают кандидаты в депутаты Гдлян, Иванов... По старым меркам наговорили лет на 70!»
«Ни чая, ни мыла, ни сахара. Или по талонам».
«Май 1989 г. Съезд народных депутатов — Сахаров кроет Горбачева».
« В машине на Марсовом поле умер Георгий Александрович Товстоногов. Сердце...»
«„Реппублика" о Ельцине в США». Противно даже повторять.
«Шахматные шутки одесских клоунов: во всей стране мат, а партия не сдается».
«Только что доллар был 63 копейки, а сегодня 6 рублей 30 копеек, т. е. в десять раз».
«Чаушеску закрыл границы Румынии».
«1990 г. Сокуров вышел из КПСС „по состоянию здоровья"».
«На телеэкранах Невзоров, Кашпировский... „Так жить нельзя" Говорухина».
«На съезде КПРФ избран Полозков... Подаю заявление: „Прошу считать меня выбывшим из рядов КПСС до наступления раскола”».
«Партком рассыпался в прах, райисполком развалился, райкома нет».
«Заказ в „Елисеевском": соль, спички, мука, рис, масло, мясо, рыба, конфеты...»
«Очередь за портвейном на Саблинской по талонам за ноябрь».
«Рэкетиры на бензоколонках».
«Наконец, Голутва положил партбилет — 21 января 1991 года».