Без имени

Несколько мужчин в форме поворачивают головы в мою сторону. Комиссары. Я чувствую, как у меня немеют конечности. Попалась. Кажется, словно время останавливается, а я наблюдаю за происходящим со стороны.

Комиссары на долю секунды замирают, оценивая ситуацию. У меня расширяются глаза, и перехватывает дыхание от напряжения, скопившегося в воздухе.

Никита дергает меня за руку, тем самым вновь заставляя меня оживиться.

– За мной, - его слова эхом отдаются у меня в голове.

Ему не приходится повторять дважды, я разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов и бросаюсь вслед за Мятежником. Он скрывается за углом, ныряя вглубь соседнего ряда. Двигается быстро и плавно, как маленький воришка, разница лишь в том, что он совсем непохож на ребёнка, а поэтому затеряться в толпе, гораздо сложнее. В памяти всплывают воспоминания нашей первой встречи с ним, мне кажется, будто я вновь могу почувствовать удары, которые он мне нанес. Техника боя, порой, подводит его, но скорость и сила все с лихвой восполняют.

– Прочь!
– выкрикивают комиссары, отталкивая покупателей в стороны.

Один из них достаёт пистолет и среди людей поднимается больший шум. Одни женщины хватаются за свои сумки, прижимая ценности к груди, другие находят укрытие за спинами мужчин. Приказы комиссаров теряются в коллективном, испуганном вздохе. Никита, в отличие от меня, предпочитает не оборачиваться, я бегу за ним, разглядывая каждую деталь в его одежде, и отмечают все, что в дальнейшем сможет мне помочь противостоять ему, если это понадобится. Мы можем не знать, что нас ждёт, поэтому, никогда нельзя терять бдительность и забывать об осторожности. К сожалению, грань между другом и врагом такая же прозрачная, как между ненавистью и любовью. Невозможно определить точно, стоит ли перед тобой возлюбленный или соперник, готовый в любой подходящий момент воткнуть тебе нож в спину. Лучше полагаться только на себя.

Впереди людей становится меньше, только приглядевшись, я понимаю из-за чего. Ряд заканчивается стеной, а прохода между палатками нет. Мы в тупике.

Я борюсь с желанием вступить в схватку с комиссарами, понимая, что это принесёт мне неприятности. Я могу справиться с двумя, но к тому моменту, как покончу с ними, прибудут другие. Никита уверенно ускоряется, я следую его примеру, надеясь, что не пожалею об этом. До стены остаётся меньше пятнадцати метров, я только молюсь о том, чтобы не слиться с выпячивающими кирпичами в болезненном поцелуе.

Мятежник сокращает расстояние между ним и стеной в считанные секунды. Он подпрыгивает, цепляясь за край стены, помогает себе ногами, отталкиваясь от торчащих кирпичей. Мне кажется, будто я слышу, как крошатся красные камни под его ботинками. Никита взбирается на стену, и, не оборачиваясь, прыгает.

Я предпочитаю не задумываться и проделываю тоже самое. Благодаря подготовке, действую быстро и слаженно, словно всю жизнь только эти и занимаюсь.

– Я буду стрелять, - доносится голос комиссара за спиной.

Я замираю на месте.

– Подними руки вверх и повернись лицом.

Я медленно поднимаю руки вверх.

– У меня нет оружия, - кидаю предупреждение через плечо.

– Разворачивайся медленно, - в его голосе я разбираю нотки неуверенности.

Он боится, что я могу быть опасна, решаю воспользоваться этим. Я чуть сгибаю ноги, и прежде, чем комиссары понимают, что я собираюсь сделать, я лечу вниз.

Чувство полёта пропадает так же быстро, как в нос ударяет отвратительный запах отходов. Я приземляюсь прямо в мусорный бак.

– Пригнись, - приказывает Никита.

Он толкает меня вниз. Я лишь успеваю сделать глубокий вдох, как крышка бака закрывается надо мной, и все погружается во тьму.

Слышу, как шаги Никиты отдаляются, а затем прямо у моей головы раздаётся оглушительный удар. Я еле сдерживаюсь, чтобы не закричать. Закрываю уши руками, скрючившись от ужасного металлического скрежета. Кажется, словно я нахожусь в огромном барабане, по которому бьют несколько десятков рук.

– Куда они делись?
– один из комиссаров спрыгивает с бака на землю, другой прыгает со стены и приземляется прямо над моим животом.

Металлическая крышка еле заметно прогибается.

– Туда, - скорее всего он указывает пальцем куда-то в сторону или кивает головой.

Стоящий на баке спускается вниз, следуя за напарником. Звуки хлюпающих луж и грязи дают знать, что они отдаляются. Я не тороплюсь покидать бак, потому как комиссары могут вернуться в любой момент, а незнание местности не позволит мне скрыться от них. Я зажимаю нос рукой, заставляя себя дышать через рот, вследствие чего появляется привкус картонных коробок и пропавшей пищи. К такому нас не готовили. В лагере проводили уроки по мусорологии, но там приходилось копаться в мусоре, а не скрываться в нем.

Спустя вечность среди отходов, а на деле - триста двадцать семь секунд личного ада, я прислушиваюсь. Приближающиеся шаги и сбивчивое дыхание. Один человек.

Либо это комиссар, либо Мятежник, взявший на себя ответственность за моё времяпровождение внутри мусорного бака.

Крышка поднимается, сквозь дыру свет бьёт в глаза, несмотря на то, что на улице пасмурно, я чувствую, солнечные лучи, растекающиеся под кожей. Чужая рука ложится мне на плечо и сжимает его, вытаскивая наружу. Я отталкиваю его от себя, задыхаясь в безудержном кашле.

– Ты позеленела, - ухмыляется Никита, он подходит ко мне, вытаскивая из моих волос картофельные очистки. Должно быть, мой ужасный вид приносит ему удовольствие. Ублюдок.
– Мои поздравления, ты только что прошла обряд посвящения в Мятежники.

Парень протягивает руку. Я кошусь на неё с недоверием и желанием сломать, но вместо этого подаю свою, и Никита помогает мне вылезти.

– Пошёл ты, - отвечаю я, еле сдерживая улыбку.

Глава 11.

Наконец вечная серость уступает яркому солнцу. Я совсем забыла, как прекрасно небо, непокрытое занавесой грозных почти чёрных облаков, заставляющих поверить, что сама природа гневается на нас за наши пороки. Грязь, слякоть, ветер, пробирающий до костей, настолько приелись, что не в силах совладать с собой, я открываю окно, впуская в салон свежий воздух. Лучи солнца ласкают мою кожу, а лёгкий ветерок теребит волосы, выбившиеся из хвоста.

– Это может быть опасно, - Дмитрий хмурит брови, бросая в мою сторону короткие, но многозначительные взгляды.