Без лица

– Я же просил заклеить им всем рты! – кричит на Марию Шон. – Ты можешь хоть что-нибудь сделать нормально?!

Мне в голову приходит мысль, что Мария подставила нас, не заклеив рты, кто знает, что Безлицые сделают с теми, кто не сдержит эмоций.

Шон сужает глаза, приковывая ко мне взгляд. Он краснеет от злости. Никто не поворачивает даже головы, как этого требовала Мария. В ушах до сих пор все звуки отдаются вибрацией. Мое запястье ноет, но я не спешу его растирать. Хлоя сжимает мои пальцы, а потом плавно отпускает меня.

– Интересно, как громко ты кричишь по ночам, – Шон подходит ко мне, поднимая пальцами мой подбородок, чтобы заглянуть мне в глаза.

Страх сковывает легкие, я перестаю дышать. Рука Шона скользит по моей шее, нежно поглаживая ее тыльной стороной ладони, затем пальцы с мозолями на кончиках двигаются по моей ключице, поддевая лямку платья. Безлицый наклоняется ко мне, я желаю оттолкнуть его, но сделать этого не решаюсь. Я чувствую его несвежее дыхание на своей шее, отчего сразу же немею.

– Сладкая, невероятно сладкая, – шепчет Шон, сделав глубокий вдох.

Я дрожу, колени подкашиваются, голова начинает кружиться, но я заставляю взять себя в руки. Шон снимает с меня маску, и наши глаза встречаются. Он выглядит старше, но Безлицый красив и мужественен, его внешность довольно внушительна. Я чувствую, как адреналин растекается по крови, от Безлицего веет опасностью, но в тоже время им можно восхищаться, понимая насколько мужчины из Совета сильны и бесстрашны. Но чувство отвращения к ним, никогда не покинет пределы моей головы и сердца.

Я отвожу взгляд в сторону, чувствуя, как по спине стекает струйка пота. Все Безлицые с любопытством уставились на нас. Я встречаюсь взглядом с черными, как бездна глазами Дмитрия, его губы искривляются в ехидной улыбке.

– Лучше возьму эту, – нарушает тишину Шон.

Я отвожу от него взгляд, и замечаю в углу комнаты движение.

– Прошу прощения, я опоздал, – лениво тянет слова знакомый голос. Мои глаза взметаются в сторону, где стоит Алекс.

Верхняя пуговица его белой рубашки расстегнута, а рукава закатаны. Он выглядит немного небрежно, словно выполнял такую-то физическую работу или проспал как минимум половину дня, что более вероятно.

– Так много драмы, – наши взгляды с Алексом встречаются. Он облокачивается на барную стойку и взмахивает рукой, наша барменша наливает ему в прозрачный стакан какую-то жидкость, добавляя несколько кусочков льда, а затем ставит на отполированную поверхность. – Прости, Шон, эта девушка моя.

Если бы не запрет Марии, моя челюсть бы точно отвисла. Я перевожу взгляд с Алекса на Шона.

В воздухе чувствуется напряженность.

– Ты опоздал, Александр, я уже выбрал ее, – произносит Шон, сжимая губы в тонкую линию.

Безлицый отходит от меня подальше, наводя пистолет на вторые наручники. Я перевожу взгляд на огнестрельное оружие. Хотелось бы мне уметь обращаться с чем-то подобным.

Шона покачивает, и я боюсь, что он может промахнуться и случайно ранить Хлою или кого-нибудь из других девушек.

Алекс не прикасается к алкоголю, он быстрым махом руки достает нож и кидает, прежде чем Шон успевает нажать на курок. Я не успеваю даже задуматься о том, куда полетел нож, как чувствую колотую боль на плече. По коже стекает теплая кровь. Нож позади меня врезается в стену. Лямка платья соскальзывает мне на грудь, открывая больше, чем следовало бы. Боль не сильная, лишь слегка пульсирует, Алекс просто порезал меня.

Ненависть вспыхивает во мне. Я чувствую, как длинные ногти впиваются в ладони.

Сумасшедший.

– Ну, отлично! – взмахивает руками Шон, оборачиваясь к Алексу. – Можешь забирать девчонку, валите отсюда, пока она не запачкала паркет своей кровью! – Безлицего явно не интересует здешний пол, он просто пытается увести тему от своего провала.

Я кидаю злобный взгляд в сторону Алекса, но он даже не смотрит на меня. Он берет стакан и подносит его ко рту. Мария подходит ко мне, чтобы снять наручники.

– Тебе несказанно везет, – шепчет Мария. В ее голосе нет сарказма или ехидства, она говорит серьезно.

Алекс вместе со стаканом отходит от стойки и кивком велит идти за ним.

– Сыграем еще разок, – ворчит какой-то Безлицый за столом. Все возвращается на круги своя. Я незаметно покидаю бар.

Мы, молча, поднимаемся до комнаты Алекса. Он идет впереди, но я не нуждаюсь в напоминании. Я знаю свое место. Парень держит свой стакан, по-прежнему толком не выпив. В моей голове творится такая каша, что я не могу понять собственных чувств. Я его ненавижу, это очевидно. Но я его не боюсь, Алекс не пугает меня, как остальные мужчины. Возможно, это из-за того, что он не такой, как они.

Он напряжен, я замечаю, как вены на его руках вздуты, а скулы имеют четкое очертание. Алекс медленно дышит, но его руки нервно подрагиваются, поэтому он стискивает их в кулаки. Мне хочется узнать, все ли с ним хорошо, но я понимаю, что если спрошу, он разозлится.

Мы идем до комнаты по освещенному коридору. Мне сложно идти на каблуках по ковру, поэтому я чуть отстаю и снимаю туфли. Алекс даже не оборачивается, тогда я спокойно вздыхаю, когда встаю на нормальную поверхность. Босая. Я чуть отдергиваю обтягивающее платье, чтобы хоть как-то сузить вырез.

Напрасно.

Алекс открывает комнату и включает свет, оставив для меня дверь открытой. Я не спешу, чувствуя, что с ним что-то не так. Рука тянется к раненному плечу, где кровь уже остановилась, но рана все еще неприятно ноет.

– Идем в ванную, я осмотрю тебя, – произносит Алекс, когда появляюсь на пороге комнаты.

Я опускаю туфли на пол и закрываю за собой дверь, все еще неуверенная можно ли мне говорить, точнее догадываюсь, что теперь это не имеет какой-либо смысл, но все же боюсь сказать лишнего.

Алекс направляется в ванную, а я иду следом за ним. Слышу, как поворачивается кран, и затем звук воды оглушает.

– Ты в порядке? – спрашивает Алекс.

Я облокачиваюсь на дверной косяк и киваю.

Он заворачивает в платок куски льда из своего пустого стакана, я замечаю, как жидкость: то ли виски, то ли ром, смешивается с водой в раковине, а затем и вовсе исчезает.

– Что ты делаешь? – спрашиваю я, хмуря брови.

Алекс вопросительно косится на меня, затем запускает руку в волосы и тяжело вздыхает, отводя взгляд.