Без маршала Тито (1944+)

— Думаю, что Арсо прав.

Милован начал набирать воздуха для отповеди, но я опередил:

— Только не самим. Вот эти Кочи-Панди, помочь, подсказать, дескать, мусульманско-феодальная группировка Ходжи и с этим… как его, дьявола?

— Шеху.

— Да, Шеху. Применяет троцкистские методы, неоправданно форсирует коллективизацию нарушает принципы единого фронта и вообще, что там у вас в числе самых страшных обвинений?

— Уклоняются от генеральной линии… — зачарованно пробормотал Милован.

А Лека пнул меня кулаком в плечо:

— Ну ты и жук!

— С кем поведешься, у того и наберешься, — вернул я толчок.

— Из командования я бы опирался на Петрита Думе, Рахмана Парлаку и Сейко Теме, — тут же приступил к планированию Арсо.

Я воспользовался паузой, выскользнул с террасы и отправился проверить женское общество, где меня немедля засыпали комплиментами Альке — какая она молодец, как все правильно делает, что у нас непременно будет сын, который обязательно вырастет юнаком. Алька устало улыбалась, но принимала все сказанное с удовольствием, поглаживая живот.

На террасе же неведомая сила (хотя скорее всего, Милуша) убрала пустые чашки и вытряхнула пепельницы, а гости, прихлебывая свежесваренный обжигающий кофе, уже обсуждали перспективы демократии.

— Во Франции коммунисты готовы объединится с социал-демократоами и социалистами, — вещал Милован. — Шестьсот тысяч подпольщиков и партизан неизбежно либо перевоспитают, либо переварят рыхлые полулиберальные партии.

— Ну, это как у нас. Полумилионная армия, практически идейно однородная, — при этом Иво снисходительно посмотрел на меня, а остальные понимающе улыбнулись.

— Я у вас вроде лакмусовой бумажки, меня беречь надо! А то оторветесь от народа и не будете знать, о чем простые люди думают.

— Это ты-то простой? — заржал Лека. — Сабуров фон Таубенберг? Ой, не смеши, у меня и так губа треснутая…

— Вот когда коммунисты в меньшинстве, — гнул свое Милован, — но активны и дееспособны, размежевание необходимо и чем скорее, тем лучше.

— Ну да, меньше придется арестовывать товарищей по вооруженной борьбе, — кинул взгляд со своей колокольни Лека.

— Это почему же? — не сразу въехал я.

— Ну, если они выйдут из коалиции, то перестанут быть товарищами, — глубокомысленно заметил Лека, — и станут врагами.

— Все бы вам врагов плодить, нет бы сделать из них союзников.

— И как же? — ехидно полюбопытствовал Иво.

— Да как товарищ Сталин сделал союзников из империалистов.

Обращение к высшему авторитету заставило моих партийных друзей примолкнуть.

— Поменьше фанатизма, поменьше догматизма, думать ширше, действовать гибче, а к людям мяхше, — почти процитировал Райкина. — Чего вам боятся? На выборах в Учредительную Скупщину вы гарантированно победите…

Временную Скупщину составили из членов Антифашистского вече и депутатов 1938 года, которые не сотрудничали с оккупантами и профашистскими правительствами. Такой парламент почти сразу предоставил избирательные права всем партизанам, вне зависимости от возраста — прежняя Конституции давала их с двадцати одного года. А молодняка среди партизан, вроде Бошко Бухи, Марко, Живки или даже меня — почти половина! Попутно Временная Скупщина лишила возможности голосовать тех, кто сотрудничал с оккупантами или служил им, прямо или в коллаборационистских структурах. То есть двумя элегантными решениями, принятыми при всеобщей поддержке и воодушевлении, Народно-освободительный фронт получил перевес не менее чем в полмиллиона голосов.

Разъехались гости заполночь, когда Алина уже давно спала. Семейная жизнь у нас пока что странная — меня мотает с бригадой, Алька дома сидит, ребенка носит, но пока я не вижу, что тут можно поменять. Невозможно ведь столько ждать, когда уже наступит конец генералу Парлаку и генералу Шеху и прочим умникам, и можно будет просто жить без всех этих интриг и пальбы.

Утром короткое прощание и вперед, в Южную Далмацию, там безобразило усташское подполье, а «ты, Владо, в тех местах бывал, помоги местным товарищам». Дело привычное, но из старых со мной едет только Небош, да и тот не сильно обрадовался:

— А чего я? Вон, Марко возьми, он молодой.

Марко я взять не мог — как и предполагалось, Живка затащила его под венец.

— Дай ему хотя бы месяц отгулять. И потом, ты же знаешь, как он к хорватам относится, сорвет у него тормоза, натворит бед, что тогда?

Небош потеребил свой орлиный нос, цыкнул зубом и огладил усы. Так-то я его понимаю — Глиша вообще в отставку вышел, трудился слесарем и все наши проблемы ему пофиг.

Пока везли в Дубровник по кое-как приведенной в рабочее состояние железке через Чачак, Ужице, Сараево и Мостар, мы наперебой рассказывали новеньким о наших похождениях в этих местах. Заодно слушали информативный, но очень нудный инструктаж, или попросту спали.

Новенькие они условно, просто зачислены в бригаду после нас или воевали в других местах. А так все стандартно, девять пятерок, в каждой пулемет, снайперка, винтовка с тромблоном и два автомата. Проверил оружие — у каждого вычищено, смазано, содержат в порядке. И жесты тактические наши знают, не зря внедрял.

Инструктировали нас о силах и методах «крижарей», то бишь крестоносцев, так они себя обозвали. Создавать их усташи начали, когда ощутимо запахло жареным, в конце сорок третьего года, но сильно не преуспели. Приток бойцов пошел только после взятия Загреба, когда в боевые группы поперли те, кто не успел удрать и не чаял себе прощения. Оттого их набралось тысяч сорок на всю Хорватию, зато мотивация у них на высоте. А методы… методы стандартные, как у любой герильи — пальнуть или бросить гранату в окно председнику општины, убить коммуниста, заманить в засаду группу полицейских или партизан, завладеть оружием. В прямые столкновения вступать не любили, но могли взорвать мост или здание. Ну и резали сербов, как же без этого. И попутно учителей и вообще всех, кого присылала новая власть.

Только и мы не лыком шиты, три с лишним года партизанили, опыта у нас всяко побольше. И советские товарищи многое подсказали, от истребительных батальонов до спецгрупп, действовавших под видом «крижарей».

Была мысль сделать из нас такую спецгруппу и выдать за хорватов, но послушали, послушали и решили ну его нафиг — язык хоть и один, но произношение и словечки у сербов другие. И оказались мы вроде как сбоку припека, если бы не приехавшая одновременно с нами в Мостар развединформация об эмиссаре Павелича.

Сам поглавник успел смыться в Италию, причем спрятался не на севере, где партизаны, а на юге, где англичане и американцы. Да и беглых усташей, что в Италии, что в других странах скопилось побольше, чем осталось крижарей в Хорватии. Вот Павелич и восстанавливал организацию, рассылал своих представителей к эмигрантам и в Югославию. В этот раз, по данным Ранковича, эмиссар вез деньги и новые шифры.

Ради такого дела усташи взбодрили всю свою агентуру — следить за далматинскими частями армии и Корпуса народной обороны, чтобы не прозевать их выдвижения на облавы. А вот нас там никто не ждал, опять же, ландшафты знакомые, мы там малость южнее с Хадсоном шастали.