Без памяти

Прийти в себя.

— Алатея, вам нельзя туда. Господину Леону это не понравится, — схватив за плечи, меня останавливает начальник по безопасности.

— Мне нужно уйти отсюда, умоляю. Прошу. В сад, к озеру… в машину, куда угодно. Я не могу больше здесь находиться. Я задыхаюсь. У меня паническая атака, — включаю свое актерское мастерство.

— Хорошо, пройдемте в автомобиль. Подождём господина Леона и обсудим наши дальнейшее передвижения.

Обхватив руками колени, откидываюсь на кожаное кресло удобного сидения. Макияж плывет, слезы жгут глаза, вода не помогает высушенному горлу. Черт возьми, этот день меня просто убил. Думала, что хуже уже не будет…

— Что случилось, Тея? Что они тебе сказали? — Леон открывает дверь и садится рядом со мной, располагаясь на заднем сидении нашего бронированного лимузина-хаммера.

— Ничего, Леон. Они ничего не сделали, в отличие от тебя, — тут же нападаю я на него, не в силах больше себя сдерживать.

— Что произошло? О чем вы говорили? — приближаясь ко мне, Леон обхватывает мое лицо, заглядывая в глаза.

— А тебя только это интересует, да? Только это?! — шиплю я, мечтая ударить его побольнее. Бью кулаками в стальную грудь, ощущая, как твердость мышц ударяет костяшки.

— Успокойся, Тея. Просто выдохни и расскажи, — приказывает Леон.

— Все прошло отлично для тебя, Леон! Я отыграла свою партию, свою роль, как по нотам. Мне просто противно от того, что я для тебя — долбаный товар, предмет переговоров…

— Ты рассчитывала на большее, маленькая? Поэтому плачешь? — глухо смеется Леон, накручивая мои волосы на пальцы. — Просто потому, что я назвал тебя «семьей»?

— Заткнись! Не смей называть меня так! Если быть ублюдком, будь им до конца! — рычу я, начиная избивать его сжатыми кулачками, до тех пор, пока не забираюсь на него сверху. Леон не теряет времени даром, и задирает мое платье до талии, а я не понимаю, как он может в такие минуты думать о сексе, и какого черта его ладони по-собственнически ложатся на мою талию.

— Давай, бей меня. Бей меня, сколько влезет. Можешь даже меня изнасиловать. Как и я тебя все время насилую.

— Да, насилуешь! Знаешь почему? Потому что я не хочу тебя. Ты меня не привлекаешь. И ни разу в жизни я тебя не хотела по-настоящему. И это не просто слова, Леон. Это правда, гребаная правда. Но ты со своей манией величия этого не замечал.

— То есть кончала подо мной ты тоже от насилия?

— Я имитировала, Леон, представь себе. Артистка я хорошая.

— Думаешь, я школьник, который не может отличить имитацию от истины, — усмехается Леон, однако, по его взгляду я осознаю, что смогла посеять сомнения в его самоуверенной голове.

— Ты не видишь дальше своего носа, из-за своей гордыни. И тут не увидел. А я больше не могу притворяться, и скрывать правду. После того, что я почувствовала сегодня… хочу, чтобы ты знал: мне не нравится ничего в тебе! Ни твои прикосновения, ни твоя близость, ни наш секс! Абсолютно ничего. Я не считаю тебя умным, не считаю тебя великим, как все эти женщины, что весь вечер пожирали нас взглядами…, иди к ним, если тебе так нужно быть для кого-то Богом! Моим Богом ты так и не стал.

— Что ты несешь, Тея? — грубо рычит Леон, обхватывая мои скулы.

— Что слышал, мать твою, — шиплю с агрессией, ощущая, как у этого извращенца стоит на меня, пока я его унижаю. Это пиздец, у него всегда на меня стоит…, чтобы я ни делала.

— Не Бог ты мне никакой. Хочешь, я тебя трахну? Сама поимею, как ты меня морально поимел сегодня, даже со мной не трахаясь?! — отчаянно целуя его в губы, я затыкаю фразу, которую он для меня приготовил. Обхватив каменный член ладонью, направляю в свое лоно, ощущая, как мышцы, будто только этого мгновения и ждали — муж наполняет и разрывает меня изнутри, и на эмоциях, я готова кончить от одного лишь ощущения его внутри.

— Тея, успокойся, сказал тебе. Тея, блядь, Тея! Тея…, — он пытается меня вразумить и слегка похлопать по лицу, чтобы отрезвить, но я обхватываю его за шею жестким захватом, и начинаю двигаться на его члене так, словно танцую бедрами на его вздыбленной плоти. Держу шею, словно стараюсь перекрыть ему кислород и танцую змейку, переходя на быструю тряску, и получаю дикое физическое удовольствие, когда его ладони врезаются в мои ягодицы, а с губ Леона срываются нечеловеческие, неудержимые стоны, разрывающие его грудную клетку. Он никогда еще так не стонал во время секса. Никогда, мать его, никогда.

Леон, кажется, вообще отлетает в космос, пока я двигаюсь на нем со всей яростью, словно наказывая и вымещая на муже всю боль, что он мне причинил.

— Получай, не Бог. Получай сполна. Я затрахаю тебя до смерти, идет? — хрипло рычу, ускоряя свои движения и двигаясь на нем так, чтобы моя грудь касалась его груди, а клитор непроизвольно терся о пах сотрясающегося в экстазе, мужа.

Черт, невыносимо смотреть на его лицо. Ему больно, ему сладко, и мне… мне тоже. Нас охватывает совместная агония, в которой мы, танцуя, сгораем до пепла.

— Черт, черт, черт, да…еще, еще, — кричу я, пока он стонет в мои губы, позволяя мне елозить на нем, словно древней жрице любви. Не понимаю, как мы оказались в этой точке…мы кончаем синхронно, с такими дикими звуками, которые наверняка слышны за пределами машины, даже несмотря на то, что она бронированная. — Господи, да-а-а-а-а, — я сотрясаюсь на нем, вращаю бедрами и наконец, замираю, обмякая в сильных руках Леона.

— Блядь, детка, — просто выдыхает Голденштерн целых пять минут спустя. Все это время он пытался отдышаться, прийти в себя. А я — понять, что мне со всем этим делать. — Охуеть можно. Меня так никто и никогда не трахал, — медленно, едва дыша, усмехается Леон. — И мне понравилось, — он вдруг становится ласковым, как слепой котенок. Льнет ко мне, нежно покрывая поцелуями лицо, нос, щеки, губы…я расплываюсь в ехидной улыбке, осознавая, что одержала победу.

Какой ценой? Но победу.

Так сказать, взорвала его мозг нестандартным подходом. Взорвала сердце.

Упираясь ладонями в его грудь, привстаю с него, и опускаюсь рядом, хотя ощущаю, что он по-прежнему не хочет меня отпускать.

— Довольно нежностей, мистер Голденштерн. Вам она не идет, — кидая на него холодный взгляд, заявляю в лицо мужа. Реагирует он не мгновенно, но спустя несколько секунд возвращает себе стальную маску. — Влюбился что ли? А я… ничего не чувствую. И не почувствую никогда. Тело может испытать тысячи оргазмов, Леон. Это никак не влияет на мои чувства. Я просто хотела показать тебе это. Теперь ты видишь.

— Ты сама напросилась, Тея. Я сделаю то, что очень долго откладывал, — рычит Леон, обхватывая меня за шею.

— Делай. Я пойду, попрощаюсь с гостями.

Вырвавшись из его все еще слабой после оргазма хватки, выхожу из машины, а он идет за мной, едва успев натянуть штаны.

Побегай за мной, давай, побегай. Когда мужчина бежит, он влюбляется в женщину. Он видит в ней личность, а не игрушку для удовлетворения своих потребностей. К тому же: с сегодняшнего дня, я не его шлюха, а жена, самая настоящая жена, и нашу свадьбу я прекрасно помню.