Без пощады 3

Там в убежище они провели больше часа в нервном ожидании. Кто-то наматывал круги, сжигая драгоценный кислород, другие сидели тихо у стен или провалились в короткий сон. Проповедник Мика, изменившийся, бледный, с темными провалами запавших щек и горящими яростным огнем глазами, закутанный в белую простыню, казался сошедшим с небес изможденным, но не сдавшимся ангелом — во всяком случае так заявила одна из смертельно уставших старух. Он впервые уселся на медицинской платформе, что с помощью медбрата отключила от его тела немалое количество датчиков и шлангов. Первым делом Мика сумел успокоить собравшихся вокруг него людей, удивительно звучным голосом напомнив, что все в воле божьей, а им остается лишь уповать на его милость. Не успел он закончить, в стальную дверь коротко простучали условленный стук, а затем с той стороны уже знакомый им пугающий голос предупредил:

— Без глупостей.

Микаил кивнул и один из парней торопливо отодвинул массивные задвижки, а стоящий у стены мужчина вернул винтовку за спину и скрестил пустые руки на груди. Все выжившие как один уставились на дверь, что медленно и со скрежетом открылась. Наружу с легким гулом потек более плотный воздух, вынося с собой облако пыли — и сквозь него через порог сначала переступил тяжелый рабочий ботинок, тяня за собой оранжевую штанину обычного «внешнего» комбеза и наконец показался и их обладатель — высокий худой… нет, не человек, а киборг. Дверь закрылась, под потолком загудел модуль жизнеобеспечения. Поведя головой, Вертинский просканировал комнату внимательным взглядом и замер на месте, будто давая присутствующим разглядеть себя. Те так и поступили, жадно поедая его глазами, но… не находя в нем ничего особенного и с каждой секундой разочаровываясь все сильнее.

Если бы не его мертвый и тяжелый взгляд искусственных глаз вкупе с испещренным шрамами бледным лицом с плотно сжатыми губами, то парнишка — а он ведь еще совсем молод, почти пацан! — выглядел бы обычнейшим молодым работягой, что начал пахать лет так в восемь, чтобы помочь семье и продолжал вкалывать до этого самого момента, потеряв изрядно здоровья и как минимум одну руку. Короткая машинная стрижка, едва заметная щетина на щеках, старый комбинезон и тяжелые рабочие ботинки, черная поясная сумка… как есть обычный трудяга двенадцатого сектора. На куда больше по размеру руке-протезе черная перчатка, пальцы крепко сжимают дробовик, во второй руке зажат легкий игольник с длинным магазином = вошедший не собирается никому доверять и готов открыть огонь при малейшем намеке на опасность.

Все еще улыбающийся Мика Доза первым нарушил тягостное молчание:

— Ты ранен…

Нортис едва заметно кивнул, зная, что речь о медленно намокающих от крови штанинах комбинезона. Кровь подтекает и из других открывшихся ран и разрезов на его теле. Он слишком много двигался за последний день, и биологическая часть его тела снова подвела. Плоть слаба…

— Договор в силе? — губы Вертинского едва шевельнулись, но произнесенные тяжелым голосом киборга слова расслышали все без исключения.

— В силе — подтвердил Мика и медленно сполз со своего ложа, вытягивая из вены на правой руке последнюю капельницу — Мы благодарны тебе. Ты спас нас всех и…

— Тогда я забираю медицинскую платформу и мне нужны к ней коды доступа — бесцеремонно перебил его киборг — Там в коридоре позже заберете еще четыре винтовки и шесть игольников с полным боекомплектом, а примерно через полчаса сюда доползет малая грузовая платформа с открытым доступом к управлению. На ней найдете заряженный планшет с картой шахты и проложенным маршрутом.

Мятежники закивали, а когда одна из женщин возмутилась попыткой забрать у еще не оправившегося от ран проповедника Микаила медицинскую платформу, ее остановили остальные, напомнив, что таков был уговор. Никакой благотворительности — Вертинский быстро дал понять, что ему от них требуется медицинский робот и коды доступа, так как такую технику взломать куда сложнее, чем бытовых дронов. И теперь, глядя на кровавые подтеки на его ботинках, они поняли причину этого условия…

Через пять минут платформа подчинилась новому хозяину и с гулом ушла в коридор, заняв место в небольшом и жутковатом обозе, состоящем из гусеничного АКДУ, паука и сороконожки. Вертинский развернулся, чтобы выйти, но его остановил усталый голос держащегося за стол проповедника в белом.

— Дашь совет?

— Совет? — не оборачиваясь, переспросил киборг — Какой совет?

— Как бороться дальше? Враг еще не повержен. Зло еще живо. А мы еще способны на многое, ведь Господь с нами!

— Умереть готовы? — на этот раз Вертинский медленно повернулся, снова оглядел лица жалкой горстки выживших мятежников.

— Умереть? — голос отпиравшего дверь совсем молодого парня невольно дрогнул.

Он не хотел умирать. Совсем не хотел. Особенно сейчас, когда они спаслись из, казалось бы, безнадежной ситуации.

— Не готовы — подытожил Нортис, оценив выражение каждого из лиц — Почти никто из вас. Хотите совет? Сдавайтесь. Ваша борьба закончена.

— Сдаться? — Мика выпрямился, его голос зазвенел — Не ради этого мы…

— Я не специалист по мятежам — глухо и тихо произнес киборг и его голос легко перекрыл гневный набат бывшего наркомана — И точно ничего не понимаю в переговорах. Но знаю, что вас убьют. Всех вас. Этой группе не удалось — значит, пошлют следующую. Уже не двух оперативников с парой дронов, а сразу пошлют десятерых, чтобы наверняка. Вас найдут, где бы вы не прятались и уничтожат. Мятеж там наверху уже закончился. Разгребают завалы, уцелевшие возвращаются домой, в лагерях кормят, поят и лечат раненых, а на улицах восстанавливают освещение и камеры наблюдения. Открываются магазины, больницы и полицейские участки. Никто больше не хочет бунтовать. И как бы вы не старались… вам не разжечь этот огонь снова. Поэтому сдавайтесь…

— Ты же говоришь — нас убьют! — голос парнишки уже откровенно дрожал, как и его пляшущие словно от холода губы — Безы убьют нас!

Вертинский покачал головой:

— Сдавайтесь не им и не копам, а федеральным дознавателям. Каждому из вас есть что им рассказать. У каждого из вас были причины бунтовать. Они не станут вас убивать.

— Но осудят — тихо произнес Мика — Мы подсудны лишь богу, но миряне осудят нас по своим законам…

— Тюрьма — произнес Нортис и растянул серые губы в резиновой усмешке дешевой игрушки — Да. Но это лучше, чем смерть. Слишком много не дадут — ведь у бунта были причины. Дознаватели вытряхнут всю грязь из этого города — и используют ее против правления и корпорации. Федералов не подкупить.

— Нас разлучат с отцом Микаилом! — прорыдала старуха, вцепившись в руку проповедника.

Киборг снова повернулся к двери и, открывая ее, равнодушно произнес:

— Тогда просто убегайте. Ищите готовый взять вас корабль и уходите в космос… Сможете? Успеете? Если дыры в периферии и были — их уже наверняка перекрыли или это стоит очень больших денег.

Ответом была тяжелая тишина. Киборг пожал плечами:

— Тогда проявите фантазию. Объявите себя малой религиозной христианской сектой со своим учением или еще как-то там… я что-то читал про это. Единоверцев не разлучают даже в тюрьмах, позволяя им общаться и поддерживать огонь своей веры — при условии, что они усердно работают и не нарушают тюремные правила… Информация есть в городской сети. Сигнал поймаете недалеко от выхода. Там же в сети везде висят контактные номера федералов — набирайте любой, представляйтесь и сдавайтесь. Либо так… либо смерть…

— Тогда зачем ты дал нам оружие?! — прохрипел мужчина с замотанной бинтами головой.

— Чтобы пережить еще одну встречу с безопасниками или копами. Но не стреляйте в федералов — ответил Вертинский и дверь заскрежетала, начав закрываться за его спиной.

— Так идем с нами! — крикнул Мика Доза — Ты спасешься!

— Я не хочу быть спасенным — произнес Вертинский и дверь с лязгом закрылась.

— Сколько ему лет? — тихо спросил молодой парень, поворачиваясь к Микаилу — Он ведь не старше меня, отец… А мне восемнадцать.