Без права на выбор

— Что?! Поль, ты случайно не пьяный?

— Трезвый, — хмуро отозвался я, — спроси у Карима. Неподалеку от двадцать третьей вешки мы нашли одну очень интересную лощину. Она начинается здесь… — Я хотел взять со стола лист чистой бумаги, но Джек бесцеремонно его отобрал и вручил исчерканный листок. Да, пардон, забыл. Бумага здесь дорогая, и ее постоянно не хватает.

— Рисуй!

— Лощина начинается к северу от вешки. Метрах в двухстах. Там такие заросли, что еле пробрались.

— А зачем полезли? Делать нечего?

— Из любви, мать твою, к искусству! Чамберс, не включай дурочку! Я тебе уже говорил, что мне было неуютно в том месте. Чувствуется какое-то напряжение. Мы с Каримом, как старые вояки, привыкли доверять своей заднице. Если ты чувствуешь, что твоей пятой точке грозят неприятности, то так и будет. Итак, у нас есть лощина! По форме она напоминает букву J. Узкая. В самом широком месте — не более тридцати метров. Длиной около двухсот метров. Мы вошли здесь, — я поставил на плане точку, — и вышли вот здесь. Знаешь, даже Карим, которого практически невозможно напугать, утверждал, что ему хочется побыстрее оттуда смыться. Рано или поздно местные жители и сами бы ее нашли.

— И что вы там обнаружили?

— Вот, — я открыл рюкзак и выложил на стол находки. — Как тебе это нравится? Хороший гербарий? Могу добавить. Вот еще несколько изящных вещиц в твою коллекцию.

Джек только глазами захлопал. Как монашка при виде голого мужчины. В общем, я свое дело сделал. Загрузил Чамберса загадками и, мстительно усмехнувшись, пожелал хорошего вечера. Он у нас ученый, пусть думает. Судя по его виду, из ступора выйдет часа через два. А сам я, смыв в душе пыль, отправился искать нашу команду. В конце концов, ничего страшного не произошло. До конца света еще далеко.

Веселую компанию найти было нетрудно. Они сидели во дворе одного из домов. Можно сказать, что праздник был в самом разгаре. Людей собралось человек двадцать, если не больше. Накрытые столы, разговоры… На одном конце стола, где сидели мои коллеги, уже пели. Карим был здесь. Он сидел рядом с Настей и зачарованно — иного слова не подберешь — слушал песню. Я не большой любитель хорового вокала, но то, что пели эти парни… без музыкального сопровождения — а капелла… детство напомнило:

…Не для меня споют друзья…

Эту песню любил напевать мой дед. Я всегда жалел, что мы мало с ним общались. Да и в Легионе ее доводилось слышать. Между прочим, один наш полк, созданный в 1921 году, состоял из русских. Мой дед в нем служил. И там, отдавая должное традициям, до сих пор исполняют русские марши… Меня усадили за стол, вручили полную тарелку и стакан с чем-то красным. Крепкая, зараза…

Карим, судя по его блестящим глазам, уже успел попробовать. Он сидел, подперев голову рукой, и даже подпевать пытался. В этом нет ничего удивительного — его дед тоже служил в Первом кавалерийском.

5 год по летоисчислению Нового мира.

Побережье, к северо-востоку от русского поселения.

Чамберс поднял нас на рассвете. Бесцеремонно разбудил и меня и Карима. Это было жестоко, если учесть, что вчера мы разошлись за полночь. Поселенцы устроили нам выходной. Даже голова немного побаливает. Поднять Пратта, несмотря на все усилия, так и не удалось. Эндрю послал шефа к черту и, повернувшись на другой бок, захрапел. Все правильно — у него выходной день. Имеет право. Тем более что принесли Пратта в почти бессознательном состоянии. Принесли, уложили на место, а он даже ухом не повел. Козин минут пять потешался над «хилым янкерсом», а потом как ни в чем не бывало ушел продолжать банкет с поселенцами. Думаю, еще и не вернулся. Последнее, что я помню, это разухабистая песня, которую пел под гитару один из парней:

Светофоры, дайте визу, едет скорая на вызов… [11]

— Сдурел? Дай поспать…

— Поднимайся, Поль, — Джек выглядел хмурым. — Надо наведаться в эту лощину.

— Дьявол тебя раздери, Чамберс. — Я сел и долго тер лицо ладонями, пытаясь хоть немного проснуться. — Не мог подождать пару часиков?

— На том свете отоспимся. Поднимайся.

На соседней койке сидит Шайя и пытается «навести резкость» на окружающий мир. Судя по его виду, получается плохо. Так или иначе, но досмотреть утренние сны нам не дали. В узком проходе между домами, где стояли наши машины, уже ждал Демидов. В походной одежде и с автоматом. Серьезный, как кюре на проповеди.

11

«Песня врача скорой помощи». Автор текста и исполнитель А. Розенбаум, музыка В. Высоцкого.

— Суровый дядька, — заметил Шайя и присосался к фляге с водой, — прямо… прямо, как этот… крестный отец.

— Кто? — Я еще не проснулся и соображал медленно.

— Ну этот, из фильма… Неужели не помнишь? — Карим убрал флягу в чехол, поправил висящий на плече автомат и захрипел: — «Ты пришел и говоришь: „Дон Корлеоне, мне нужна справедливость. Но ты просишь без уважения, ты не предлагаешь дружбу, ты даже не назвал меня крестным отцом“».

— Ох… Лучше заканчивай. И без тебя тошно…

Через час мы были на месте. Джип загнали в кусты. Мало ли… Береженого Бог бережет. Демидов добавил что-то про конвой, но я не расслышал.

Заметить проход в лощину было трудно. Конечно, если специально не искать. Когда мы с Каримом обнаружили лощину, то сначала не придали находке большого значения. Мало ли в этих краях оврагов… Одним больше, одним меньше. Тем более что к нему надо было продираться сквозь густые заросли кустарника. Колючие ветви переплетаются, и пройти без помощи мачете очень трудно… А вот и проход.

Земля посыпалась вниз, и в воздухе повисло облако красноватой пыли. Следом за мной начал спускаться Чамберс. Он не удержался и последние метры съехал на заднице. За ним — Демидов. Надо сказать, что для своего возраста он легко двигается. Последним в лощину спустился Карим. Он прикрывал тыл, настороженно следя за окрестностями. Что интересно, здесь не было видно местного зверья. Вообще. Даже вездесущих ящериц, которых в этих краях полно, и тех не видно. Глинистые стены отвесно уходили вверх. Стало немного темнее и прохладнее. К сожалению, это не та прохлада, которая приносит облегчение. Нервы натянуты как струна. Через двадцать метров узкий проход начал раздаваться в стороны, открывая самый нелепый вид, который мне доводилось видеть в Новом мире.

Представьте себе небольшую площадку, окруженную высокими, почти отвесными стенами. Примерно двадцать на сорок метров. И на этом пятачке густо росли деревья. Чужие для этого мира деревья. Мало того — сухая земля саванны сменилась ковром из лишайника и мха. В здешнем климате он пожелтел, но упруго пружинил под ногами. Будто мягкий ковер в восточной гостиной.

— Это же кедр! Обычный сибирский кедр! — Демидов сорвал ветку и растер хвою между пальцами. — Глазам своим не верю!

Он бережно трогал деревья, будто надеялся, что это простая оптическая иллюзия и она вот-вот исчезнет. Деревья исчезать не хотели, а напряжение не отпускало. Нехорошее здесь место. Тяжелое. Чамберс аккуратно снял с ветки большую шишку и, отломав крупные чешуйки, высыпал на ладонь несколько коричневых орехов.