Без права выбора. Чужие миры

Примерно шесть недель. Сорок пять дней. Кажется, что долго, но ведь они пролетят и останутся позади, как сегодняшний снег, а мы откроем новую страницу нашей жизни. Или не откроем? Ведь отрезки жизни меряются не годами или месяцами, а чувствами, мыслями, ощущениями, а никак не датами. Даже события — лишь повод для запоминания чувств, испытываемых нами в тот или этот конкретный момент времени.

А с тех пор как я узнала, что буду жить долго, что-то во мне сдвинулось. Я не считаю больше свои годы и дни приближением к забвению. Забавно, но если бы не вся эта свистопляска со вторым совершеннолетием сирен, я бы вряд ли поинтересовалась, когда у меня день рождения по местному летоисчислению. Так легко и приятно было осознать, что молодость не промелькнёт кометой, а будет присутствовать на моём лице и теле столько, сколько я захочу. И главное, есть тот, с кем хочется это время разделить.

За тихой беседой с самой собой, которую, возможно, подслушивал один вредный, но любимый мужчина, я дошла до заведения матушки Жины. Её сын попросил меня подождать, горячему оставалось готовиться буквально десять минут, ну и время на сбор корзины.

Я заказала горячий настой с капелькой местного подобия рома и наслаждалась одиночеством, насколько это возможно в подобном заведении, сидела в углу и глядела в окно на снегопад. Настроение было умиротворённо-лирическое, надеюсь, мне удастся его сохранить в оставшийся час.

* * *

Вечер. Любимый супруг должен был с минуты на минуту появиться дома. Ужин в состоянии стазиса был накрыт на столе в гостиной. В камине потрескивало фиолетовое пламя. А настроение падало с каждой минутой ожидания всё ниже.

Все мысли были заняты предстоящим разговором. И возбуждением. Чёртова природа. Может, удастся отложить моё воспитание на потом? Ладно, если быть честной, я бы не отказалась от такого преимущества, как согласная на всё за ласку, оказавшись на месте мужа. А почему собственно не отказалась бы? Не пришло ли время перестать рассматривать нашу супружескую жизнь как театр военных действий?

Какие забавные открытия находишь в собственном голове, когда оказываешься припёртой к стенке обстоятельствами.

Наконец, когда я совсем извелась, входная дверь открылась, впуская Иска домой. А ведь я уже была готова сотворить что-нибудь откровенно глупое, но успокаивающее, например, достать мужнюю заначку тролльего самогона, или выпить его же успокоительного, которое создала для него Милана, я ведь тоже капельку василиск, должно помочь, наверное, существует же малая вероятность удачного исхода подобной затеи.

— Тебе вредно так много думать о глупостях. У меня уже голова кругом от твоих метаний, — он уверенно сокращал расстояние между нами, раздеваясь на ходу. В итоге остановился около меня он в одних штанах. Моих любимых, черных кожаных, не скрывающих ни одной линии тела любимого.

— А ты не подслушивай, — руки тряслись, как у человека с болезнью Паркинсона, так хотелось притянуть его к себе, вдохнуть ни с чем не сравнимый запах его кожи, почувствовать на губах его вкус.

— Солнышко, не заводись, — он внаглую отошел от меня и плюхнулся в кресло.

— Даже не поцелуешь? — неудовлетворенное желание перерождалось в гнев на его нарочитую холодность.

— Не сейчас.

— Ты мне мстишь, что ли?

— Нет. Что ты родная. Мстить любимым — это не в моих правилах. Лучше сядь, поешь, успокойся, — он говорил абсолютно спокойно, но в каждом слове мне слышалась издёвка. — Демоны! — зарычал он. — Да не будет никакого разговора, женщина. Ты всё равно меня не услышишь! Дай мне просто поесть, и я займусь тобой!

У меня от обиды задрожали губы.

Займусь тобой! — как будто я вещь, которую нужно просто взять, починить и положить на полочку до следующей неисправности. А как же в горе и в радости?

— Говорила мне богиня, что я от тебя устану. Я-то думал только физически. Но за эти несчастные пятнадцать дней ты в совершенстве освоила методику домашнего психологического насилия. А от вывертов твоего разума у меня скоро хвост бантиком завяжется. Никогда не думал, что моя милая Кайхен где-то в глубине души нервная истеричка.

После его тирады у меня потекли слёзы. Горько, больно, обидно. Я даже не могла обличить свои чувства в слова. В груди наливалась свинцовая тяжесть. Каждый вздох я как будто насильно проталкивала в себя.

Наверное, не будь Иск в этот момент увлечён высказыванием своих, может быть, с его точки зрения, и обоснованных претензий, у меня бы ничего не получилось. А так создать рамку перехода дело трёх секунд, особенно когда нужные координаты были заучены одними из первых. Мне захотелось оказаться как можно дальше от Иска, а главное там, где меня любят. Отправиться туда, где поддержат, успокоят, напоят травами и уложат спать. Хотелось к маме, но за неимением сил для перехода между мирами, я сбежала к Ари.

Иск легко может последовать за мной, но там он бессилен, а мне нужна передышка.

Удивительно, но муж не пришел за мной ни через час, ни через два. Ариаты не было дома, я послала ей вестника, и она в ответном послании обещала вернуться к восьми. И ещё Ари предупредила в послании, что если я захочу уйти, нужно выйти за порог дома. Она усовершенствовала защиту и поставила запрет на исходящие перемещения.

Четыре часа разница во времени с Империей, так что ещё час мне предстояло куковать в одиночестве. Ну, это я так думала. Всё-таки жить одними инстинктами, как я сейчас, не очень удобно. Что мне стоило выбрать книжку поинтереснее и спрятаться у Ари в спальне? Нет, меня понесло на кухню, в поисках чего-нибудь съестного. Пропущенный ужин не поднимал настроение, и я решила, что стоит поднять хотя бы сахар в крови. Для этого я заварила чай, травы и ягоды для которого Ариата заготавливала сама. Нашла кусок копчёного мяса и овощи, пару булочек из серой муки и устроилась там же на кухне, не хотелось накрошить в комнате.

Первым звоночком, который должен был меня насторожить, стали мурашки, что разбегались по всему телу и сползались к низу живота. Но я списала это на своё уже привычное, чуть возбуждённое состояние. Почти двадцать часов без секса — для меня это своеобразный рекорд. Может, поэтому Иск и не пошел за мной? Знает, что ещё несколько часов, максимум сутки, и я сама прибегу к нему, умоляя потушить этот огонь.

Вторым тревожащим меня моментом должны были стать ощущения прикосновения. Как будто меня гладили по спине и шее, невесомые касания к губам, осторожная щекотка на груди и животе. Если б я не была уверена, что ничего мистического в доме Хозяйки леса не живёт, поверила бы в призраков-извращенцев. А так вновь списала на разыгравшееся воображение.

Еда сделала своё коварное дело, меня начало клонить в сон, я кинула Ари ещё одно сообщение, сказав, что займу спальню, в которой отдыхала в прошлый раз. Сон сморил меня, стоило голове коснуться подушки.

Удивительно, в этот раз, очутившись в шелковой темноте, я сразу вспомнила свои сны. Правда, испугаться мне не удавалось. Если бы гость моих сновидений хотел бы причинить мне вред, у него была тысяча возможностей. И он не заставил меня ждать. В этот раз я увидела, как мужская фигура соткалась из тёмного пламени, принесённого ветром. Но понять, кто это, я не могла, его фигура и лицо были скрыты плотными тенями, они как будто скользили по его телу, не давая глазам зацепиться, опознать того, кто стоит передо мной.