Без правил

сплеча, чтобы самому не обжечься. Но когда-нибудь ты забудешь

обо всём, потеряешь бдительность, это и будет любовь. А теперь

свалил из моей комнаты! Я пожала твою руку.

Она толкнула меня в грудь, а я закрыл глаза. Попала в цель, в

яблочко. Ответила мне за боль с тройной силой. Она слишком

хорошо меня знает, ведь всегда точно бьёт по самым воспалённым

участкам души. Но видит чувак наверху, я не хотел, чтобы она

страдала. Так почему он мне не поможет?

— Ливи…

— Оливия, тупой осел! — её кулак встретился с моей

челюстью, что я от неожиданности выдохнул.

Вот это удар. Блять, как больно. Я подвигал зубами, и

посмотрел на девушку, разрабатывающую руку.

— Уходи, ты достаточно уже сказал. А я ведь дура, полная

идиотка, раз решила поверить, что у мумии ещё бьётся сердце, —

горько рассмеялась она. — Вываливайся из этой комнаты.

Я знал, что должен уйти, но не мог. Я смотрел на неё и

растирал скулу, пока сердце внутри билось яростно и глупо. В

этот момент я понял насколько люблю её.

— Прости, Оливия, — произнёс я и вышел из спальни,

закрывая за собой дверь.

Громкий стук в панель и что-то разбилось. Возможно, моё

сердце? Или её? Или то хрупкое, что мы берегли друг для друга?

Неважно. Разве я смогу поправить всё? Вряд ли. Я обличил её

страх, как и она мой. И от этого ещё гаже внутри.

Я прижался лбом к двери и начал дышать. Ведь я должен

радоваться, что получилось всё хорошо. Теперь она не подойдёт

ко мне, а одного её взгляда полного ненависти и отвращения

хватит, чтобы остудить меня. Я сделал это ради неё. Ведь если бы

рассказал всю правду, то где-нибудь бы прокололись. И мне

необходима холодная голова на плечах, а не то, что происходило

со мной эти дни. Мысли постоянно были заполнены Лив,

ежесекундно. Я молодец, я сделал всё правильно. Да кого я

обманываю?

Я сглотнул — во рту стоял неприятный горький привкус.

Сердце пронзала острая боль, словно кто-то резал его ножом. Я

потерял её. Всхлипы Лив за дверью, отдавались внутри.

— Я люблю тебя, малышка, я так тебя люблю, — одними

губами сказал я дереву, и сжал зубы, чтобы не закричать это.

Чтобы не подвергнуть её опасности.

Развернувшись, я зашёл к себе и закрыл дверь, запирая на

ключ. Опускаясь по двери и садясь на пол, сжимая руками голову.

Мне необходимо одиночество, чтобы…чтобы…

— Блять, — проскулил я, и незнакомый ком поднялся в горле,

застревая. Его не было возможности сглотнуть, удалить или

просто откашлять. Глаза неприятно свело, и тёплая капля упала

на брюки.

Почему мужчины плачут? Должны ли они плакать? Да. Иначе

тебя на хрен разорвёт от внутреннего айсберга разочарования.

Нет не в ней. В себе. Ты строил воздушные замки, а реальность

сурова. Когда наступает утро в твоём разуме, и розовый туман

ночи уходит ты превращаешься из сопливого ублюдка в полного

мудака. Ты мечешься от решений к мечтам, уже путая их. И

слезы это необходимая эмоциональная составляющая, чтобы не

сойти с ума от одиночества.

Телефон Зейна завибрировал в брюках, а я судорожно

вздохнул. Не хочу ни с кем говорить, хочу сам себя пожалеть,

поскулить и выйти готовый к борьбе. Мне нужны минуты,

возможно часы тишины. Но нет, какой-то урод решил, что у меня

нет на это права.

— Да, — мрачно ответил я в телефон.

— Мистер Стайлс, это офицер Рей мы сегодня с вами

встречались на месте ДТП. Вы могли бы приехать в полицейский

участок округа Челси сейчас? — произнёс мужской голос.

Блять, да прибейте меня. Я никуда не хочу, хочу только

вернуться к ней и обнять. Объяснить всё и спрятаться. Не хочу.

— Да, могу, буду примерно через полчаса, — ответил за меня

мой разум.

— Хорошо. И мистер Стайлс, никому не говорите, что вы

едете к нам, — предостерёг он, а я кивнул.

Потом понял, что я мудак и меня он не видит и ответил:

— Хорошо.

Поднявшись с пола, я вытер лицо руками и пару раз глубоко

вздохнул, застёгивая пуговицы на рубашке. Открыв дверь, я

прислушался. Было тихо. Подозрительно тихо. Я подошёл к

двери Лив и приложил ухо к дереву. Никакого движения. Может

быть, заснула?

Громкий хлопок двери внизу, заставил меня вздрогнуть и

отскочить. Голоса оповестили меня, что прилетела Маргарет с

мужем, там же я услышал Хью и маму.

Я не должен сейчас с ней встретиться. Не будет сил уйти,

поэтому я быстрым шагом направился к лестнице и сбежал по

ней.

— Гарри, — улыбнулась Маргарет. — Очень рада тебя

видеть.

— Я тоже, — кивнул я и подошёл к Хью.

Схватив его за руку, я оттащил от удивлённой компании и

прошептал на ухо.

— Я сделал твоей дочери больно, очень больно. Но ради неё.

Береги мою малышку, Хью. Я люблю её.

Будущий отчим медленно кивнул, а я, не обращая внимания на

оклик мамы, развернулся и вышел из дома.

Прохладный воздух придал сил и я прошёл к дороге, чтобы

поймать такси. Мы доехали до участка только через час со всеми

пробками. Я вошёл в здание и представился, меня провели в

отдельный офис, где мне навстречу встал уже знакомый офицер.

— Добрый вечер, мистер Стайлс, — протянул он руку.

— Пусть будет добрый, — сухо ответил я на рукопожатие.

— Присаживайтесь, — он указал на стул, а сам сел в кресло,

перебирая бумаги.

— Итак, — я развёл руками, требуя продолжения.

— Итак, — протянул он. — Ваш друг, Лиам Пейн назвал нам

имя Винсент Джеймс Ливингстон. Мы проверили его, и даже