Без Вариантов

— Она с вами не поедет. Уходите.

Эх, этот чеченский говор…И я подумал, что Боря таки не соврал.

Ситуация, из расправы надо мной, поменяла знак, и я сказал гбшникам:

— Я вам дырок делать не буду. Отберу ксивы и стволы, и отнесу в приемную на Лубянке. А вот когда вас, ссаными тряпками, выгонят, тогда ребята — я кивнул на чеченцев,- с вами и побеседуют.

Очень забавно то, что оба чеченца, не сказав ни слова, как то так пошевелились, что нам всем стало ясно, что они одновременно продумали- а хорошая ведь мысль, надо бы так и поступить.

Короче, младший из ГеноПеть, убрал ствол, и прошипев что то типа выблять еще поплачете, пошел за старшим, что развернулся и потопал восвояси чуть раньше.

Немного поодаль, они уселись в черную Волгу, и взревев мотором, резко стартанули, чуть не сбив какого-то пешехода. Рядом нарисовалась Маслова, даже кончиком носа выражая мучающее ее любопытство. Но я придержал ее, и посмотрел на Бориного крестника.

Они оба, не торопясь, застегнули свои кожаны и подошли к нам:

— Алексей Анатольевич, просил тебе передать, что здесь Машу будем охранять мы — крепки чеченские головы. Получил железякой по башке, и хоть бы хны — меня зовут Юсуп. А это Аслан. Езжай, брат, и не беспокойся. Алексей Анатольевич просил тебя приехать как можно быстрей.

Он протянул руку и я ее пожал. Штангист штоли? А потом и второму- этот скорее боксер. Потом я чуть подумал и сказал:

— Меня зовут Саша. Сделаем так. Я, с Марией, сейчас, встречусь с врачом. Переговорю, и потом поеду. А вы — проследите, что бы она пообедала, ладно?

Маслова рядом возмущенно фыркнула и пробурчала, что еще и чтоб шапку не снимала, но я не снизошел.

— Все будет нормально, брат — даже слегка поклонился который Аслан — не беспокойся…

Ринат Акчурин — уже доктор наук и светило, но в московских кругах. Да и одет он не в будущюю зеленую стильную спецовку хирургов, делающую дам-врачей весьма сексуальными, а в белую робу, и тканевые бахилы.

По дороге в кабинет, бесконечным коридором, я попросил Машку, если что, исполнять приказы этой неожиданной охраны. Мне мол, надо уехать, но я вернусь. Она, внезапно для меня, покладисто сказала — хорошо, Саш, не волнуйся.

А доктор Акчурин, рассказал что дело плохо. Вероятность успешной операции- процентов двадцать. Но если ее не провести, то максимум — пара недель. Дмитрий Сергеевич, дал согласие на операцию. Вы, Мария Михайловна, можете пятнадцать минут поговорить с дедом. Пока его не повезут в операционную…

Выруливая обратно на набережную, я философски думал, что главное –дать увидеть свой интерес. Чеченцы, с Лехиной подачи, порвут любого, кто помешает им торговать крадеными тачками в надежном месте, и грабить неосторожных коммерсантов, угодивших в их поле зрения.

Доктор Акчурин, отрабатывает новые методики на сложных больных, попутно обеспечивая себя международными публикациями повсюду, включая ' Ланцет'. Что и является Лехиной формой расчета с доктором. Я же говорю, он серьезно занимается продвижением российских ученых за рубежом.

Это же только досужий обыватель, решит, что нобелевский комитет просто перерыл кучу метериалов, разыскивая, какого бы русского ученого наградить. А Ряженов, уже сейчас помогает Жоресу Алферову публиковаться в КалТеховских сборниках, и устраивает ему колаборацию с американцами, вплоть до статей ' Нечурал'.

Ну а про имущество ЗГВ, передаваемого немцам, и говорить нечего. Мало кто обращал внимание, что этой историей занимался первый и единственный вице-президент России, господин Руцкой. Его доверенный человек, в 92-м, где-то надыбав вот эти документы, пытался запустить реализацию. И даже что то продал, за вполне приличные деньги.

И погорели они, как водится в России, из за Чубайса. Упрощая, выглядело это так. Поначалу, разного рода начальники и директора, как правило, приезжали в ГосКомИмущество, что бы сообщить, что так уж и быть, я свой завод согласен приватизировать за рупь двадцать.

На что Чубайс отвечал — нет. Есть правила. Государство, ваш завод продает на открытых торгах, извольте их выиграть и заплатить. А я — отвечаю за то, что бы деньги были получены государством.

Ворье реформаторское, тряслись в падучей халявщики. Подонки, распродают страну! Да- да, конечно, не спорил с мудаками Борисыч. Только деньги государству — заплатите.

Вот и с имуществом ГСВГ та же история. Руцкой впал в ахуй, когда узнал, что за имущество придется заплатить государству. Причем, именно в связи с его статусом, и сложностью вопроса, торги решено было не проводить. Причем, с учетом инфляции, это были не бог весть какие деньги. Но — платить?! Тут же поползи слухи о сорока чемоданах компромата. И сближение с Верховным Советом РФ, бессильно наблюдающим, как халява не проходит. И надо же, события осени 93-го. Когда Руцкой с чего то решил стать президентом.

С другой стороны, вот как бы повернулось дело, если бы не было Лукина с Ряженовым? Ха, похоже, в прошлой истории вот так и шло. Так бы и уплыло Руцкому. Наверняка эти Гена и Петя, суетятся с его подачи. Ну а что? Вице-Президент России поручил Гене с Петей добыть документы. Может и в долю взял бы… И уж точно, в российских структурах этим двоим нашлось бы место. А не как сейчас, когда даже непонятно, упразднят КГБ или нет.

Впрочем, если я, сейчас, воспользуюсь знакомством и прорвусь к тому же Чубайсу… Ха. Анатолий Борисович — раб закона и порядка. Так что, со стопроцентной уверенностью, можно утверждать, что эти бумаги, с Чубайсовским матерком, тут же ушли бы обратно в министерство обороны. С требованием определить уже реализатора, и согласовать график выплат. И оказались бы те документы, почти наверняка, у Гены и Пети.

Дорога до офиса недолгая, так что вошел я в него, в без десяти девять. Почти как обычно. И тут Резнюк недовольно преподнесла мене сюрприз:

— Там у тебя, с Бусловым, гости сидят. Парень и девушка. У тебя, одни девки на уме, Лукин.

— Крепись, Оль, но это у тебя, одни мои девки на уме. А я не приделах.

В кабинете я застал Евгения, Захарову и мучительно красного Буслова. Женя, сидя на подоконнике, с иронией наблюдал, Серегины трепыхания. Процесс знакомства был в полном разгаре.

Я и забыл, что Ирка с непривычки оглушает. Я то уже привык, а Буслову — туго.

В принципе, их не так уж и мало, таких девчонок у нас в стране. И любое быстрое описание будет не точным. Лихость и дерзость, гордость и робость, готовность к приключениям, пренебрежение условностями, презрение к самой идее брака, упорное стремление к независимости, социальной или сексуальной…все это имеет отношение к делу, но не передает главного — интонации. А именно она, кажется, делает ее — неподражаемой, и готовой героически сопротивляться несправедливому миру. И способной походя влюблять в себя крутых мужиков. Потому что, это все, как-то становится очевидно почти сразу.