Безбашенный

– Можешь не разуваться, – шепчет возле моего виска. – Проходи, покажу тебе твою квартиру.

Ох, что-то мне нехорошо...

– Смелее, Лизочка, – подталкивает меня Фридман.

Прохожу в гостиную. Мужчина включает свет. Осматриваюсь. Тут просторно, но неуютно. Стены холодного светло-голубого цвета. Что-то фактурное с перламутровым отливом. Мебель кажется вычурной и слишком тёмной.

Возможно, я просто придираюсь, чтобы найти повод отказаться от такого дара. Вот только я обещала Ильдару...

Молча выхожу из гостиной и захожу в соседнюю комнату. Фридман идёт за мной по пятам. Свет он здесь не включает, но я вижу, что это спальня. Кровать просто огромная, застелена тёмным пледом. На полу тёмный ворсистый ковёр.

Мне неловко находиться в этой спальне с мужчиной. Разворачиваюсь к двери, но он ловит меня за плечи.

– Подожди. Здесь пока не подключено потолочное освещение, но зато есть вот это...

Подводит меня к кровати, нажимает на кнопку над тумбочкой. Стена за изголовьем, декорированная деревянными рейками, начинает мерцать красными огоньками. Глазам становится неприятно от такого света.

– Не нравится? – ловит мою эмоцию Фридман.

– Всё просто восхитительно, – едва шевелю губами. – Мне хочется поскорее посмотреть всю квартиру.

Поспешно сбегаю. Нахожу кухню, сама включаю свет. Кухня современная и светлая. Здесь комфортно.

– Сейчас сделаю нам кофе, – Давид Русланович начинает открывать ящики.

– Это совсем не обязательно.

– Ты права. Наверное, хочешь взглянуть на документы? Пойдём, Лизочка, – направляется к двери.

Меня немного отпускает. Находиться здесь наедине с ним довольно неприятно. Наверняка документы на квартиру находятся в его офисе, и там, скорее всего, будет кто-то из сотрудников. Охрана, например.

Но все подозрения и мерзкие ощущения вновь поднимаются во мне, когда мы едем совсем не в его офис. Точнее, мы вообще никуда не едем на машине. А просто поднимаемся на лифте на последний этаж.

– Куда мы идём? – спрашиваю настороженно.

– Ко мне.

– Вы живёте в этом доме? – шокированно произношу я.

– Да. Удивлена? – усмехается он. – Неужели думаешь, что я смог бы оставить тебя без присмотра?

Не могу ничего ответить. Горло сковывает от предчувствия чего-то плохого.

– Проходи, Лизочка.

Передо мной открывается единственная дверь на этом этаже. Похоже, так выглядит пентхаус.

– Ну чего ты боишься? – заглядывает Фридман мне в глаза.

«Я боюсь Вас», – хочется мне сказать, но я качаю головой и захожу в квартиру. Давид Русланович не снимает ботинки, и я тоже остаюсь в обуви. Не предлагая никаких экскурсий по пентхаусу, он ведёт меня по коридору, приобняв за плечи. Последняя дверь оказывается кабинетом.

Фридман усаживает меня на стул. Сам обходит величественный стол из красного дерева и опускается в кресло. Достаёт из ящика стола папку. Перебирает в ней какие-то бумаги и кладёт наконец передо мной один листок.

Пробегаю по нему глазами. Свидетельство на собственность. Квартира и правда оформлена на моё имя.

Хочу взять свидетельство в руки, но Фридман быстро убирает его обратно в папку. Вопросительно смотрю мужчине в глаза.

– Тебе документы не нужны, Лизочка. У меня они будут сохраннее. Прописывать тебя в эту квартиру поедем вместе. Счета я буду оплачивать сам, ты их не потянешь.

Это всё крайне паршиво пахнет...

– Так квартира моя или нет? – робко спрашиваю я.

– Твоя.

– Без каких-то дополнительных условий?

– Эмм... – поджимает губы, отводит взгляд и небрежно роняет: – Не совсем так.

– А как?

– Давай всё-таки кофе, – поднимается из-за стола.

– Нет. Объясните! – настаиваю я.

Пусть в лицо мне скажет, чего он хочет. Даже ради Ильдара я не приму эту квартиру, если мои подозрения о грязных желаниях Фридмана окажутся правильными.

– Хорошо, – он садится обратно в кресло. – Всё просто, Лизочка. Ты мне очень дорога. Я тебя опекаю. Ты не сопротивляешься и позволяешь себя опекать.

Это не объяснение!

– Я всё равно не понимаю. Как именно опекать?

– Как, по-твоему, мужчина может опекать женщину? – его голос просаживается, а взгляд тяжелеет.

Всё, мне дурно...

– Знаете... – начинают дрожать мои губы. – Я, пожалуй, пойду.

Поднимаюсь. Фридман тут же оказывается рядом.

– Лиза, ну что за истерика? – укоризненно качает головой. – Я же тебя ни разу не обидел. И никогда не обижу. Мои намерения чисты.

– Вы же в отцы мне годитесь! – морщусь я.

– Это не имеет значения. Ты уже взрослая. Девушка. Даже женщина. Возраст – это просто цифры.

– Давид Русланович, – заставляю себя смотреть в его похотливые глаза. – Вы предлагаете мне стать Вашей любовницей за эту квартиру?

– Зачем так грубо, Лизочка?

– Ну Вы же не жениться на мне собираетесь!

– Верно.

– Получается, я должна стать Вашим маленьким грязным секретом? – меня вдруг выносит на эмоции. – Вы в своём уме?! Я была о Вас лучшего мнения!

Хочу убраться отсюда, но Фридман хватает меня за плечи и силой прижимает к своей груди.

– Зачем же так нервничать, Лизочка?.. Глупенькая, ведь я – твой шанс! Я готов положить мир к твоим ногам!

Его мерзкие руки тискают меня, пытаются обхватить лицо и повернуть так, чтобы получить доступ к губам. Я выкручиваюсь, опустив подбородок к груди, брыкаюсь, кричу. Горловина моей футболки рвётся, плечо оголяется. Мужские губы оказываются на плече, а пальцы больно сжимают волосы на затылке. Дёрнусь – и клок волос окажется в его руке.

– Отпустите... Отпустите!

– Папа! – внезапно раздаётся голос Ильдара.

И тут же слышатся шаги. Фридман не успевает от меня отпрянуть.

– Что тут за херня? – восклицает Ильдар, направляя на нас камеру телефона. – Пап, ты что делаешь? А как же память о моей матери? А как же твоя публичная жизнь? Ты что, спишь с малолеткой?! Вдруг кто-то узнает?! Ой, как нехорошо!..

– Убери камеру, говнюк! – рявкает Фридман, делая шаг к сыну.

– Я говнюк? – Ильдар изображает удивление. Поворачивает камеру на своё лицо. – Всем привет, народ! Я – говнюк и сын Давида Руслановича Фридмана. Но если я говнюк, то он – отец говнюка. Правильно я понимаю? Такое огромное говни-и-ще!