Бездарыш

— Идущие и собирают, — неохотно сознался Хардун. — В пещерах у рыжих. Их племя Мать-Ночь тоже чтит. Ближайший посёлок рыжих под третьей горой от реки. Сами ислины путь и подскажут — за Кровавой их много. Как переправишься, сразу правее бери, и найдёшь. От брода седмицы две ходу, примерно.

Вот я и узнал всё, что нужно. Остаётся задобрить медведя, который сейчас непременно на меня разозлится, и откланиваюсь.

— Теперь всё про гравов давай, — закончив, пробасил мумр. — Я подробно ответил. С тебя то же самое. Где? Сколько их? Куда шли? Всё выкладывай. Гравы не только мне и хассам враги, но и вам тоже. Они-то как раз-таки Отцу-Дню поклоняются. Тот велит идунов убивать. Знаешь, сколько пустолобых прикончили?

— Меня тоже пытались, — улыбнулся я. — Только силы не рассчитали. Перебил всех. Потом ещё несколько раз гравов видел, но сам им на глаза уже не показывался. К закату отсюда их тьма.

— Далеко? — испугался Хардун.

— Да не то, чтобы очень. Сразу за рекой, по ту сторону скал.

— Тьфу ты! — очень по-человечески ругнулся медведь. — За рекой им и место. Обдурил меня.

Мумр резко для своих габаритов и возраста поднялся с земли.

— Так не пойдёт, — прорычал он с угрозой. — Всё! Хватит пустой болтовни. Хочешь знать, как выжить на Суши и на следующий пояс уйти, плати цену. Отдавай мечи!

— Эти что ли? — вскочив на ноги, выхватил я из ножен мечи молниеносным движением. — Ты уверен, что хочешь забрать их?

— Грозишь мне? — положил лапу на рукоять секиры медведь.

— А мне показалось, что ты мне.

— Ты меня обманул! — рыкнул мумр. — Так дела не делаются.

— Согласен, — сделал я шаг вперёд. — Вот только обманул меня ты. Все твои описания места, где собираются отряды идущих, ничего не дают, если не знаешь, где находится брод. Ты же от него пляшешь.

Тут у мишки уже не нашлось, что ответить. Бесхитростная, как и все его другие уловки, хитрость имела место быть. И он это знает. Как знает и то, что силой отобрать у меня оружие у него не получится. Если попытка ограбить меня и увенчается успехом, то сам Хардун её точно не переживёт. Добравшийся до Суши воин априори силён, а уж в одиночку прикончивший ходока и тем более.

— Уходи, — после непродолжительной борьбы взглядами хмуро бросил медведь. — Сделки не будет.

Наконец-то он понял, что расплачиваться за что-либо оружием я не готов. А заодно и убедился, что запугать меня не получится.

— Жаль, — спрятал я мечи в ножны. — Только вспомнил, что у меня кое-что на обмен всё же есть. Может, заинтересует тебя.

Я вернулся к оставленному на земле мешку и, запустив в него руку, нашарил на дне небольшой свёрток из плотного пальмового листа. Уже на этой стороне реки паковал.

— Вот, — развернул я лист. — Отличные острые наконечники. Вижу, луков твои воины не признают, но под их малый рост и для дротиков будут впору. Возьмёшь?

— Не смеши меня, — отмахнулся Хардун. — За всю правду о Суши какие-то вшивые наконечники? Уходи. Разговор окончен.

Мумр демонстративно отвернулся от меня и двинулся к своей длиннохвостой свите.

— Покажи, где найти человека, про которого мне сказал один из хвостатых, и наконечники твои, — предложил я широкой спине медведя. — За эту-то мелочь нормальная плата.

Мумр остановился.

— Разболтал-таки Кукс, — прорычал Хардун. — Впрочем, может, это и к лучшему, — задумчиво произнёс он, повернувшись ко мне. — У тебя уже два луча. Не опасно. Только к наконечникам ты прибавишь обещание: увести своего собрата из моих земель.

Что-то он согласился чересчур быстро. Даже не стал торговаться.

— Договорились, — кивнул я. — Я ведь знаю, что брод в верховьях реки. Уведу.

И опять попал. На морде-лице звероморфа всё написано большими и яркими буквами. Я давно уже иду вдоль реки, вниз по течению. И везде, то с одной стороны, то с другой к руслу жмутся скалистые кручи. Очевидно, что брод, либо остался где-то у истока, либо ждёт впереди, ближе к устью. Теперь же направление мне точно известно. Недалёкий медведь, сам того не желая, поделился и этими знаниями.

— Давай наконечники, — шагнув ко мне, протянул вперёд лапу мумр. — Тебя отведут.

— Расплачусь, когда увижу идущего.

Обиженный моим недоверием мумр скривился.

— Отдашь моим воинам, — бросил Хардун отворачиваясь. — Не рад был знакомству. Прощай!

— И тебе спасибо за всё! Ты мне очень помог.

* * *

Идти пришлось долго. За день с дорогой не справились. Ночевали отдельно — я в поросшей жухлой травой ложбине, провожавшие меня крысюки за холмом. Утром к нам присоединился мой старый знакомый — тот хвостатый знаток общей речи по имени Кукс, что общался со мной перед встречей с медведем. И понятно, зачем нас догнал. Им получен приказ — объяснить мне, возможно, неочевидную для меня важность ухода того человека из земель клана. Хардун боится, что я не смогу увести этого упрямца с собой, а это важно для мумра.

— Он прийти от гор много дней назад, — объяснял семенящий в десятке шагов от меня коротышка. — С луч на лбу. С один луч. Не хотеть платить цену. Гнать нас. Даже убивать. Мы к нему не ходить теперь близко. Злой идун.

Подозреваю, имела быть место попытка обокрасть человека. Рассказ Дормиана наводит на мысль, что у тех людей, кто отказывается менять оружие на знания, крысюки стараются его стащить. По крайней мере, сначала, пока не убедятся, что в случае с конкретным человеком это не лучшая мысль.

— Мать-Ночь не велит убивать идуны, — продолжал крысюк. — Мы больше не лезть к нему. Ждать, когда он уйти. Но он никак не уйти. Хардун говорить: может, он найти нора в два луча. Идун кто-то сказать, что в неё заходить только два идун, и теперь идун ждать ещё идун, чтобы вместе войти в нора. Это плохо. Один из идун может стать ходок. Ходок очень злой — убивать много хассы.

Вот теперь всё понятно. Религия не позволяет чтящим Мать-Ночь звероморфам убивать людей. Мы в землях крысюков в безопасности. Зато сами представляем для местных опасность. Хардун не имеет возможности изгнать нерадивого гостя, как не мог он и прикончить меня. Или это только у крысюков на убийство идущих запрет? Впрочем, это неважно. Без своего крысиного воинства, мумр сам по себе мне не страшен.

Глупый мишка. Обзывает хвостатых тупицами, а ведь именно Кукс, заметив у меня на лбу два луча, сразу понял, что меня можно смело сводить со вторым идуном. Я ему не помощник в закрытии ромбовидной норы.

Ого! А человек не из трусов. Или просто знает, что крысюки для него не опасны. Так спокойно выдаёт своё местоположение дымом. Столб последнего потихоньку растёт в нескольких километрах от нас.

Хотя, нет. Для костра из сухой травы и колючек чересчур уж густые клубы. Там едва ли сейчас на огне жарят пищу. Это именно, что подаётся сигнал. Я искал людей, странствуя вдоль реки. Этот же человек предпочёл, оставаясь на месте, дать возможность кому-нибудь найти себя.

— Каждый день дым дымит, — подтвердил мою мысль Кукс. — Глупый. Ходоки к дым идти.

Нет, он умный. Просто не знает всего. Знания — сила. У меня их опять стало больше.

Через час, сопровождаемый по-прежнему держащими от меня дистанцию крысюками, я дошёл до холма, из-за которого поднимался дым, давно уже успевший развеяться. Кукс уверяет, что мы у лагеря идуна. А вот и вернувшийся разведчик подтверждает присутствие человека в распадке.

Подойдя ближе, заглядываю в неглубокую впадину и бросаю крысюкам свёрток с наконечниками. Не обманули. Сидящий спиной ко мне у костровища мужчина что-то неторопливо жуёт. К сожалению, он мне незнаком. Надежда встретить одного из своих соратников так и осталась всего лишь надеждой.