Бездна Мурены

– Этот трассер и сам потеряется, и маршрут просохатит, и в дыню от дроидов выхватит. – Юрич бережно уложил своего картонного крокодила на подушку, подскочил к Штурману с грацией ягуара и выхватил у того навигационную дискету из оцепеневших пальцев. – Беру эту задачу на себя.

– У Вени есть терминал с экраном, под ним – щель для этой штуковины, – пояснил капрал.

– Разберусь, разведка как-никак. – Бортинженер выпрыгнул в холл, словно хищник джунглей, заслышавший в зарослях хруст ветки под копытом зазевавшейся жертвы.

Не прошло и пяти минут, как «джунгли» разорвал звон пожарной сигнализации. По холлу и коридорам забегали санитары. Помимо яростного звона в третью палату доносились крики и вопли «Пожар!». Р-Нат зажал руками уши и опустил голову на колени.

– Не всё только вам древесину жечь, животные, – злорадствовал Биолог. – Сами сейчас на своей шкуре поймёте – каково это!

– Ты первым пойдёшь на растопку, бревно двухметровое! – тоже чему-то радовался врач Шлемофонцев.

Командор Дипер нырнул на пол и закатился под кровать.

– Незаземлённый громоотвод – причина возгорания! – выкрикнул он оттуда.

– Какие будут указания, капрал? – Лыжников выглянул в холл и обернулся. – Эвакуируемся со звездолёта или героически покидаем его последними?

Зенит не ответил, он стоял, скрестив руки на груди, и глядел на выход из отсека, ничем не выдавая беспокойства.

Едва не сбив с ног торчащего в проёме Повара, вбежал Бортинженер. Лицо его светилось от счастья. Почти тут же стихла сигнализация.

– Твоя работа? – капрал довольно глядел на Юрича, уже успевшего сграбастать своего картонного питомца.

– Угу. Пока Веня с санитарами носился, как угорелый, я ему в кабинете навигацию засадил. Она плохо входила – так я её легонько прихлопнул. Со скрипом и хрустом вошла заподлицо.

Лицо Штурмана исказила гримаса боли из сочувствия к дорогостоящей хрупкой технике.

– Теперь остаётся лишь ждать, когда автопилот корабля добросит нас до Суулуунского орбитального борделя, – после этих слов Зенита по отсеку прокатился вздох облегчения.

Повар в изнеможении опустился на кровать.

– Значит, пока отдыхаем? – с надеждой в голосе спросил он.

– Ни в коем случае. Дел у нас невпроворот.

Лыжников поморщился, закусив губу, но тут же взял себя в руки и вытянулся по струнке:

– Экипаж «Нулевого полупарсека» в вашем полном распоряжении! – отчеканил он.

– Прежде всего нам следует упорядочить субординацию и идентификацию, – заявил капрал.

– Это – раз плюнуть. – Повар в своём стремлении угодить немного переигрывал, но Зенит не обращал внимания.

– А не то у нас полный разброд после анабиоза: полупарсеки, Русланчики какие-то, Андрюхи, санитары и прочая белиберда. Дисциплина на корабле – залог успеха всей миссии.

– И чистота в казарме, – добавил Бортинженер, выгуливающий Виталика в проходе.

Он отвесил пинка валяющемуся на полу Диперу. Тот от неожиданности хрюкнул и перебрался на кровать.

– Чтобы все привыкли к своим настоящим именам и должностям – к униформе прикрепим опознавательные таблички. С настоящими, подчёркиваю, именами.

Капрал взял с тумбочки Бортинженера листы бумаги, нарвал их на квадраты и каждый перегнул пополам. Один из них он вставил себе в нагрудный карман пижамы.

– Вот тут будут написаны имена и должности, пока вы перестанете путаться. – Зенит постучал пальцем по ещё пока пустой бумажке.

– О, я сейчас себе напишу! – Штурман схватил бумажку с фломастером и выскочил из палаты прежде, чем капрал успел его остановить.

– Бортинженер, писать будешь ты, – распорядился Зенит. – Печатными буквами.

Тот взял в руки одну из бумажек и фломастер.

– Пиши – «Эндрю Лыжников», – продиктовал капрал. – В скобках – «повар Нулевого парсека».

– Эндрю? – удивлённо переспросил Повар. – Это про меня?

– Так точно, – заверил его Зенит.

Бортинженер безуспешно попытался отобразить услышанное на листке и с суровым видом повернулся к Врачу:

– Ты, падла, опять мои фломастеры вынюхал?

Шлемофонцев опустил глаза и замер. На его счастье, нашёлся фломастер, который писал хорошо.

– «Нулевой парсек» – слишком длинно, не влезет на бумажку, – предупредил Юрич.

– Пиши тогда сокращённо: ноль и «П», – нашёлся капрал.

Закончив первую бирку, Бортинженер передал её Повару, который тут же нацепил бумажку на пижаму на зависть обступившим его коллегам.

– Я тоже хочу! – тянул руку вверх Р-Нат, словно прилежный ученик на уроке.

– Тебе не надо – у тебя и так имя на униформе, – огорчил его Зенит.

– Но должности же нет!

– Должность тебе пока не назначили, ты новобранец.

Врач расхохотался:

– Безухен де шуле!

– С-с-с! – обиженно зашипел на него Р-Нат. – Сам ты безухий!

– Следующий – «Серджио Шлемофонцев (врач 0П)», – повысил голос капрал, давая понять, что времени на препирательства нет.

– Серджио! – Бортинженер прыснул от смеха, оформил бирку и передал её Врачу.

Тот подвесил бумажку к карману, изобразил руками выворачивание рукоятки акселератора на мотоциклетном руле и принялся имитировать звук мотора: «Джиу! Джиу!». Звук так понравился Командору, что «мотоциклы» заработали в унисон. Зениту пришлось швырнуть подушки, чтобы заткнуть обоих.

– «Бак Ровский», – продиктовал он, добившись тишины. – Это не одна фамилия, как вы ошибочно считали. Бак – имя, Ровский – фамилия. «Биолог 0П».

– Держи, бачок. – Бортинженер протянул бумажку Биологу.

– Спасибо, что написал зелёным. – Тот поднёс её ближе к окну и прищурился. – Мой любимый цвет.

– Вообще-то это синий, – возразил Юрич.

– Ты путаешь. Синий я бы сразу узнал. Терпеть его не могу.

Бортинженер лишь пожал плечами. Дальтонизм Бака Ровского ни для кого не являлся секретом. Он вообще с трудом различал предметы.