Бездомыш. Предземье

— Так я и думал, — тяжело вздохнул мальчишка. — Значит, идём с вами к крепи. Спешили к морю… но лучше потерять время, чем жизнь. Веди, вождь. Постараемся догнать наших по-светлому.

Малолетний хитрец! Китар использовал мой собственный приём. Это ведь он сейчас ко мне обращался. Понимает, что в ближайшее время у нас точно не получится нормально пообщаться, вот озвучил своё мнение таким способом. Он не хочет пытаться пройти к побережью сейчас. Не хочет рисковать. За детей этих проклятых боится.

Эх… Были бы мы вдвоём с Крамом. Дождались бы, когда у порожника дар восстановится, и спокойно спустились бы к морю. В таком составе, уверен, у нас бы всё получилось. Скорее бы уже избавиться от этого проклятого выводка! Человечество в шаге от гибели, а я трачу время на возню с бесполезным балластом.

— А мой шлем, — внезапно вспомнил Маскар про мой первый вопрос. — То ведь только торговцев пугать. Неудобная дрянь. Дома, в клановом гнезде, наши шлемы остались.

Снежник перескочил с плотины на тропу и первым зашагал по вырубленной в скале дорожке, мимо стремительно мелеющего озера. Я двинулся следом за ним. Китар сказал, что хотел, и исчез. Я снова главный.

Хотя, кого я обманываю? Пока мальчишка здесь, и в любой миг может изгнать меня, главный в нашей паре — Китар. Последнее слово всегда будет за ним. И потому…

И потому он должен исчезнуть! Ни один дар не стоит того, чтобы бегать вечным слугой у мальчишки.

Глава двенадцатая — Удар по гордости

Оказывается, я убил не только двоих сыновей Маскара, но и троих внуков, одного правнука и, возможно — снежник просто не видел, кто именно прикончил некоторых его воинов — ещё нескольких потомков вождя. Дело в том, что в клане Ургул все мужчины приходились Маскару прямой роднёй. В кого пальцем ни ткни — или сын или внук или дальше по лесенке.

А вот женщины, наоборот, пришлые. Кого обменяли, кого выкрали, кого боем взяли, а кто куплен на торге. Людской торг на материке не редкость. А есть, и вовсе, рождённые на островах. От своих же девчонок клан избавляется тоже по-всякому. Не убивают и не изгоняют, а в остальном те же способы, что и в обратную сторону. На Большой земле, где ни имперская власть, ни храм, власти за пределами фортов своих не имеет, бабы — товар.

Да и как иначе малыми общинами жить? Даже в нашей деревне, хоть там людей и поболе, чем здесь в среднем клане, а и то пары очень тщательно подбирают. Нельзя, чтобы ближе шести коленей родство между мужем и женой было. Тоже вечно по другим посёлкам искали невест, чтобы кровь разбавлять.

Вот и пятая жена Маскара, на троих внучек выменянная, из самой империи родом была. Много лет назад её мелкой совсем ещё воины какого-то закатного клана в полон взяли на тракте, когда обоз грабили. Через три разных торга невольничьих уже расцветающей девкой попала к ургулам. Хорошая баба была, да хорты сожрали, как и каждого пятого в клане.

Маскар всю дорогу, пока мы трусцой по ущелью бежали, своих догоняя, на жизнь бесу жаловался. Ведь сам виноват — под нашествие клан свой ослабил в той памятной вылазке. Лет тридцать на тракт не совался, но тут в том сезоне соседи удачно обоз пощипали, и зависть толкнула на глупость. Сходили пограбить… Ни добычи, ни славы, а воинов на треть стало меньше.

— Не повезло мне, — сокрушался Маскар. — Нарвался на продавшегося. Это ведь очень редкий дар у тебя. Который мастером боя делает. Да и второй тоже. Лишь раз про охотника, что без меча рубит, слышал. Но драться так… И из лука стрелять, как сам Проклятый. Да, чтобы всегда… Нет! Это точно — самый полезный дар из всех, какие бывают. За такой и правда можно душу отдать. Шучу. Чур меня, чур. Обойдусь уж без тьмы этой.

Разговорчивый Маскар — не то слово. И сам столько уже рассказал, и у беса спросить успел тоже немало. Особенно наши с Крамом дары ему интересны. У снежников же, всё не как у людей. Путь для них — глупость. Храм — обманщиков сборище. Норы в Бездну — ловушки, где Проклятый, как они называют Низверженного, одаривает проявивших себя тёмной силой, в обмен на кусочек души. Мол, вернувшийся с даром из Бездны после смерти обязательно там и очутится. Дикари.

Это надо ведь умудриться, так учение с ног на голову перевернуть. Путь, указанный Единым обозвать Дорогой продавшихся, а дар, выданный им же за пройденное испытание, наречь Тёмной волшбой. Будто у самих светлая волшба есть. Хорошо хоть ещё, что с одарёнными спокойно дела ведут и убить не пытаются при любой возможности. В школе много нам по этой теме рассказывали. Снежники — странные люди. Сами в нору не полезут, хоть режь их, зато островитянам место, где та появилась покажут с большим удовольствием. За деньги, конечно. Для них это хороший приработок. Больше приносит только продажа бобов.

— Кстати, в долине Оргаров от даров пользы нет, — неожиданно удивил меня снежник. — Священные места там у них. Не работает волшба Проклятого. Но в долине лишь. На хребте будет слушаться. И у крепи тоже.

Ого! Целая долина — «глухие» места? Нам снова же в школе рассказывали, что бывает такое. Какой-то минерал под землёй, особое расположение в нужном пересечении звёздного света, или что-то ещё превращает некоторые места в Предземье в закрытые для дара. Словно там круглосуточно глушители свою способность задействуют. Вон, дворец императорский на таком обездаренном островке построен. И не просто совпало так. Специально там ставили в своё время, чтобы обезопасить правителя от возможных покушений. Да и много ещё где, есть такие «глухие» места. Но такое большое… Впрочем, мы ещё той долины не видели.

— А вон и наши.

Стоило нам выйти из ущелья, путь по которому вверх занял у нас вдвое больше времени, чем, когда мы бежали вниз, как впереди показалась растянувшаяся вереница людей, поднимающихся к зажатой между двух гор седловине по долине, закрытой с обеих сторон скалистыми кряжами. Тут, чуть больше часа назад, мы и встретили первого сына вождя ургулов. Что-то совсем они мало продвинулись. Быстро нагоним.

— Мы ещё спешим? — обратился к Маскару бес.

Пусть и не самый быстрый бег в гору отнял много сил. Ло, видно, хочет понять — лопать ли заготовленные для боя бобы. Он ведь обратно не забирал выданные нашим недавно.

— Да уже нет, наверное, — пожал снежник плечами. — С хвоста хортов сбили. На перевале осмотримся. Там до крепи уже всего ничего, но сегодня нам туда все равно не успеть. Ты прав — давай побережём силы.

* * *

Но даже шагом мы догнали своих уже через пару часов, когда до лежащей впереди седловины оставалось чуть больше версты. Проклятые горы. Пусть тут на голову тебе ночью не сиганёт с сосны соболь-убийца, а всё равно я уже скучаю по лесу. Сгибающая тело тяжким грузом усталость гнетёт, хоть ты сам заставляешь свои ноги шагать, хоть то делает бес. Не удивительно, что несущие даже смешную по весу поклажу малые едва ли не падают.

А вот детвора снежников выглядит гораздо бодрее. Как и их бабы. И тюки тащат, что Лину с Веей свалили бы, и грудничков, и едва ковыляющих стариков ведут под руки. Айк даже не постеснялся спросить у одной, что несла мешок, превосходящий размером рюкзак самого парня вдвое — что у сударыни с троеростом? Оказалось, там всё за семьдесят.

И ведь у всех так. Где поменьше немногим, а где и сильно побольше. Детишки малые, мальчишки особенно, и те при долях неплохих. Не экономят на себе бобы снежники. Маскар сказал, что на продажу едва ли десятую часть добытого оставляют. Клану ведь, кроме хорошего оружия, и не нужно ничего особо. Своей кузни нет. Всё железо от островитян только. Но большая часть денег клана, как ни странно, уходит на покупку семян.