Беженцы

– Вот, сволочи. Не хватало нам здесь лагерем встать. Пойдемте, я с ним поговорю.

– Только, не очень-то так...

– Пошли.

Толстый, заспанный туркмен, угрюмо смотрел на меня из-под фуражки.

– Здравствуй, начальник, - по-туркменски говорю ему.

Он кивает головой и молчит. Я сажусь напротив.

– Сколько?...

Он молчит, пристально глядя на меня. Я наклоняюсь к нему и уже тихо.

– Сколько надо...

– Лимон, - наконец глухо выдавливает он.

– Давай тепловоз. Будет лимон.

– Через четыре часа, - прорвало начальника, - лимон сейчас.

– Хорошо. Я пошел за ним. Вызывай тепловоз.

Максимов подпрыгивает на ходу и спрашивает.

– Сколько запросил?

– Миллион.

– Вот, сволочуга. Пошли ко мне, я из общественных денег дам.

– Хватило бы нам денег до конца пути.

– Ох, Коля, сам беспокоюсь об этом.

Через четыре часа пришел тепловоз и мы опять двинулись в Мары.

Мары узловая станция. Нас подтолкнули на соседнюю ветку, к такому же эшелону беженцев, который пришел с восточного побережья Каспийского моря. Я отодвигаю двери и вижу напротив, в скотном вагоне, семью, с любопытством разглядывающих нас через дверной проем.

– Вы откуда?
– спрашивает седоватый, небритый мужик в майке.

– С Сандыкачи. Это ближе к Кушке. А вы откуда?

– С Кум Дага, с нефтепромыслов на Западе.

– Давно здесь стоите?

– Уже две недели.

– А что так?

– Тепловозов не дают.

– А как здесь обстановка?

– Паршиво. Кругом обдирают. Черствый кусок хлеба стоит 1000 рублей, а о других вещах я у же не говорю. Бывает и грабят. Только зазеваешься, выйдешь из зоны железной дороги, считай разденут, изобьют, ограбят.

К моему вагону подбегает мальчишка.

– Дядя, тебя Максимов зовет.

Я иду к вагону Максимова. Около него несколько человек. Максимов, увидев меня, сразу зовет.

– Коля, иди послушай, что говорят, прибывшие раньше нас.

Здоровенный лысоватый мужик рассказывал.

– У них, у сволочей, дорога поделена между бандитскими кланами. Первый участок, который надо преодолеть, это Мары- Чарджоу, второй, Чарджоу- Ачак. От Ачака до Шаваша- узбекская мафия и от Шаваша до Тахиоташа опять Туркмены. Там дальше идет опять Узбекистан и обстановка не ясна. Но понятно одно, что в связи с общим развалом, узбеки и казахи своего не упустят и будут грабить тоже.

– Сколько они берут до Чарджой?

– Такса одна, каждый участок- 10 миллионов, но что бы пройти эти четыре участка, нужно трижды пройти пограничный контроль, а здесь, говорят, там полный беспредел.

– У вас, что денег нет, что бы проехать, хотя бы до Казахстана?

– Конечно мало. Нас еще в Кум-Даге ободрали. Там было такое... Ужас. Русских ловили, мало того что лупили, но жутко сказать, что делали. Женщин насиловали сразу же, а мужиков в говне вываляют и на показ по городу водят. В дома врывались и тащили все, что увидят. Так что, мы все едем нищие.

– Ну а власти как вас здесь реагируют? Вы просили помощи?

– Просили. Сейчас ведем переговоры с администрацией края о снабжении эшелона углем, водой и пищей, но без больших подношений толку нет.

– Вода-то рядом, целый канал.

– Эту воду пейте сами. Там по мимо песка, дерьма вдоволь. Туркмены перекрыли хорошую воду на вокзале, специально, что бы мы заплатили за нее.

– Вот подонки. Мы им канал вырыли, города, заводы построили, а теперь выпихивают нас и обдирают как липку. Уголь тоже за деньги?

– А как же.

Мы стали говорить о состоянии эшелонов и тут Максимов обернулся ко мне.

– Пойдем, Коля, поговорить надо.

Мы отходим от толпы и Максимов предлагает.

– Если мы здесь застрянем, то тоже выпьем свою воду и будем зависеть от продажной администрации, поэтому выход только один, вперед до Чарджоу.

– А как же уголь? Людям варить пищу, подогревать еду не на чем.

– Придется перейти на сухие пайки. Я все объясню людям. А пока, ты у нас являешься специалистом по переговорам, иди поторгуйся с мафией, пусть дают тепловоз сегодня. Деньги еще есть. Давай иди.

– А где они хоть находятся?

– Парни с соседнего эшелона говорили, улица Ленина 4.

Я возвращаюсь к своему вагону и запрыгиваю внутрь.

– Ну что?
– тревожно спрашивает Ольга.

– Возьми мое оружие, - я вытаскиваю пистолет, - я иду на переговоры. Если на тебя нападут- стреляй.

– Откуда у тебя оружие?

– Это именное. Ты стрелять-то умеешь?

– Умею.

– Тогда сиди здесь.

У входа в одноэтажный домик стоял полураздетый амбал.

– Оружие есть?
– спросил он по-туркменски.

– Нет.

– Проходи.

В комнате пять человек. Развалившийся молодой в кресле, видно главарь, и четверо в разнообразных позах на полу.

– Зачем пришел?
– по русски спросил молодой.

– Нам нужно выехать до Чарджоу, - сказал я по-туркменски.

– Скажи пожалуйста, им нужно выехать, а платить кто будет?

– Нам нужно выехать сегодня и ты должен помочь достать тепловоз.

От этого нахальства молодой подпрыгнул.

– Я должен?

– Ты знаешь от куда мы? Мы из Сандыкачи. Может ты не слыхал о событиях в Сандыкачи?

– Слыхал. Ну и что?

– То что люди доведены до предела и если тепловоза не будет, мы с оружием выйдем в город и устроим то, что сделали у себя. Это обстрелянные русские с ранеными и озверевшие окончательно.

Один из туркмен, что валялся на полу, вдруг сказал.

– Я его знаю, это бывший русский офицер ОМОНовец, который пристрелил Ибрагима. Помнишь малого, который был здесь и договаривался о своем пироге добычи и устроил всю бузу. Его и вот этого еще по телеку показывали.

– Так вот какой подарочек к нам пришел.

Молодой вытащил пистолет и упер его мне в шею.

– Не балуй.

Я резко вильнул головой и перехватил руку.

– Мы за проезд заплатим пять миллионов и тихо уезжаем, а ты сейчас же позвонишь и поможешь с тепловозом.

Молодой злобно смотрел на меня.

– Да я тебя...

– Дай ему тепловоз, - раздался голос сбоку.

Одна из фигур зашевелилась и из угла поднялся бритый амбал. Он небрежно сбросил молодого с кресла и сел в него.

– Хотите кровавых событий, - бросил он фразу молодому.
– Я знаю, что произошло в Сандыкачи и знаю, какой неспокойный эшелон к нам прибыл. Пусть отваливают. Пять миллионов мы возьмем. Согласен?
– теперь он обратился ко мне.